Борьба со страстями, посты и другие монашеские подвиги подчеркнуто понимаются здесь не как «умервщление» человеческой природы, а как путь очищения и преображения ее. Одним из центральных методов исихазма является непрерывно повторяемая «Иисусова молитва»: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» Центром исихастской практики традиционно являются монастыри горы Афон в Греции. Через прп.

Сергия Радонежского и его учеников эта традиция перешла в Россию и стала здесь господствующей школой духовной жизни. В XIX столетии одним из центров исихастской традиции была Оптина пустынь, старцы которой оказали большое влияние на всю русскую культуру. Многие отечественные мыслители, писатели, представители творческой интеллигенции приезжали в Оптину для беседы со старцами о своих жизненных и творческих проблемах (братья Киреевские, А.С.Хомяков, Н.В.Гоголь, Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой и др.).

Именно здесь один из апологетов идеала целостного разума в русской философии И.В.Киреевский занимался под руководством старца Макария изучением и изданием греческих отцов. Через старших славянофилов И.В.Киреевского, А.С.Хомякова, Ю.Ф.Самарина концепция целостного разума оказала решающее влияние на философию В.С.Соловьева («цельное знание»), а через последнего на многих представителей русской религиозной философии в XX столетии: С.Н. и Е.Н. Трубецкие, Н.О.Лосский, о. Павел Флоренский, о. Сергий Булгаков, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк и др.

В русской философской традиции разум понимается, по определению протоиерея Василия Зеньковского, динамически. Познание существенно зависит от духовной жизни личности. И хотя законы логики и правила арифметики остаются инвариантными, наше познание глубоко обусловлено теми ценностными и мировоззренческими горизонтами, на фоне которых оно разворачивается, которые суть выражение духовного самоопределения личности, традиции, эпохи.

Углубление и расширение нашего познания теснейшим образом связано, в этом понимании, с нравственным совершенством личности. Совершенное познание требует духовного совершенства: по слову Евангелия, только «чистые сердцем Бога узрят». Подъем по лестнице умственного «ведения» возможен только как одновременное преображение человеческого существа благодатными божественными энергиями — обожение (q e w s i V ).

Совершенное познание возможно только через соединение с божественным Логосом. Совершается это на путях личного христианского подвига. Концепция целостного разума служит одним из главных свидетельств укорененности отечественной философской мысли в православной антропологии, в православном миропонимании. § 2. Русская традиция философии права Другим характерным примером центрированности русской культуры на Православии являются особенности отечественной правовой мысли и, шире, всей правовой культуры.

Широко распространенная в русском народе наклонность «судить по совести, а не по закону» есть не просто психологическая черта простонародного сознания. Она нашла свое отражение и в профессиональных трудах по истории и философии права. Размышления о связи права и нравственности, «закона и благодати» характерны для России с самого начала ее исторического бытия, с митрополита Иллариона (XI век).

Тема эта идет через всю русскую историю, вплоть до сегодняшнего дня. Но нас, в особенности, интересует здесь ее воплощение в трудах профессиональных правоведов и философов права в XIX-XX веках. Конечно, связь нравственной сферы и правовой обсуждалась также и на Западе. Но любопытно, что там, начиная с нового времени, происходит своеобразная радикализация этой темы, а потом и срыв ее (к концу XIX века).

В XVII-XVIII столетии западные теоретики права (Г.Гроций, Т.Гоббс, Б.Спиноза, Дж.Локк, Г.-В.Лейбниц, Ж.-Ж.Руссо, С.Пуфендорф и др.) стремятся рассмотреть положительное, историческое право в его связи с, так называемым, естественным правом. Последнее обычно понимается как совокупность вложенных Богом в человека естественных наклонностей и представлений о справедливости.

Причем, если в средневековой западной культуре акцент был именно на божественном происхождении естественного права, то к началу нового времени вместе с общими потрясениями и деформациями церковной культуры, распространением деизма и рационализма, акцент все более переносится на естественную разумность этих представлений, которые не смог бы поколебать даже и Бог.

Естественное право начинают понимать как норму, как принцип оценки любого положительного права и используют как «таран» в политической борьбе. Именно исходя из норм естественного права была сформулирована знаменитая «Декларация прав человека и гражданина» 1789 года. Во всех перипетиях борьбы за «естественные права» обращают на себя внимание два характерных момента: 1)

Попытка выразить данное всем людям живое чувство справедливости в виде некоторого кодекса, четко сформулированного списка принципов и законов. Трудно найти более яркое воплощение воинствующего рационализма этой эпохи, стремящегося воплотить всю жизнь духа в абстрактные рассудочные формулы. 2) Какое-то инфантильное нечувствование границы между сферами нравственной и действительной социальной реальности.

Провозглашение лозунгов «свободы, равенства, братства», — типично нравственных требований, взятых из христианского катехизиса, — в качестве политических требований представляет собой, своего рода, правовое сектантство. Политические реформаторы, вдохновлявшиеся этими лозунгами, шли путями, уже проложенными протестантской революцией и множеством связанных с ней сектантских движений.

Именно энтузиасты последних всегда пытались превратить христианские заповеди любви, нестяжательства, братства в непосредственные требования человеческого общежития, что, практически, всегда приводило лишь к разрушению традиционных укладов жизни, моральному и материальному надрыву и деградации. Ко второй половине XIX столетия в западной философии права, вместе с общей тенденцией роста влияния позитивизма и сциентизма, популярность концепции естественного права резко падает.