Русская философия права трезво осознавала этот «зазор» между идеальным миром нравственных абсолютов и реальной исторической действительностью, которую мы пытаемся улучшить правовыми нормами. «Мы не вправе ожидать, — писал П.И.Новгородцев, — что когда-либо на земле настанет такое совершенство и такая гармония, которая преодолела бы все жизненные противоречия в совершенной общественной форме.

Для человеческих сил эти противоречия непримиримы и непреодолимы. Личность и общество, равенство и свобода, право и нравственность, — поскольку они движутся в рамках исторического развития и человеческих возможностей, — находятся в вечном антагонизме и не допускают окончательного примирения... Не естественным развитием человеческих отношений, а их чудесным перерывом, катастрофой и спасением мира мыслится в русских религиозно-философских инспирациях разрешение социальных противоречий»[23] .

В условиях земной жизни возможно только символическое преодоление вышеназванных противоречий через проявление человеческой взаимопомощи, жертвенности, любви и подвига, что всегда открывает нам, одновременно, как нравственную высоту и благородство, доступные человеку в этой жизни, так и реальный онтологический зазор, существующий между нашим миром и миром высшего человеческого призвания.

В этом сказывается неизбывная трагичность земного существования, но именно в этом — его высшая красота: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин.1:5). Именно глубокое осознание высоты нравственного идеала христианства, укорененное в православной духовной жизни русского народа, никогда не позволяло ему смешивать нормы правовые и нравственные.

Вырастающее отсюда миропонимание в высшей степени антиутопическое, трезвое и стоическое. В этом смысле, утопия коммунизма никогда не могла быть русским «культурным продуктом», а была лишь извне привнесенной и силой навязанной идеологической схемой... Отечественные теории государства также следуют идее зависимости правовых норм от нравственной жизни. И.А.

Ильин учил о творческом правосознании, о правовой совести — о той живительной связи права с нравственной жизнью людей, которая необходима для правильного функционирования всех правовых институтов, включая и государство. Без этой «пуповины», связывающей формальное право и живую жизнь духа, правовые нормы «кальцинируются», подвергаются злоупотреблениям и неизбежно деградируют. Гениальный русский политолог Л.А.

Тихомиров дал исчерпывающий анализ зависимости основных типов верховной власти от уровня нравственной жизни народа. Демократия, аристократия и монархия не возникают просто по чьему-то произволу. Они суть политическое выражение внутреннего духовно-нравственного самоопределения народа, его представлений о присутствии Правды в мире, о божественном Промысле.

Народ имеет ту власть, которой он достоин, и решающим моментом этого достоинства является его вера в возможность воплощения Истины на земле... Отечественная правовая культура, как в смысле наклонностей народной психологии, так и в смысле господствующих тенденций профессиональной философии права, вся как бы служит воплощением новозаветного тезиса: «Несть бо власть, аще не от Бога». § 3.

Тема «Благоразумного разбойника» в русской литературе Русская классическая литература XIX-XX веков представляет собой уникальное явление в мировой культуре. Мы часто забываем об этом... Ведь в мире нет другого Достоевского, Толстого, Пушкина, Платонова... Именно поэтому русскую литературу переводят и читают на всех языках мира. Но если задать прямой вопрос: в чем же смысл этой популярности?

в чем наиболее проявляется значение русской литературы? — то ответы могут быть разные. Как зрелая и достаточно продолжительная национальная традиция русская литература имела свою богатую историю, множество направлений, представлена во множестве жанров. Она отдала дань всем школам и веяниям европейской культуры последних двух столетий: классицизму, романтизму, историзму, натурализму, эстетизму и т.д.

Однако, на наш взгляд, все-таки главная характерная черта русской классической литературы состоит в том. что она в своих лучших образцах всегда стремилась быть учителем жизни. В условиях прогрессирующей эрозии христианской культуры отечественная литература старалась сохранить и объяснить ту интуицию «внутреннего человека», о которой весь Новый Завет, все христианство.

Даже в советское время, в удушающих условиях казенной богоборческой идеологии, изучение русской классической литературы воспитывало и просвещало сердца, помогало сохранить в народе христианские начала жизни и подготовить возвращение России к традиционным формам ее культурно-исторического бытия... Во всей истории последних двух столетий отечественной литературы (

мы ограничиваемся здесь только этими временными рамками) поразительно устойчивое присутствие отражений одного евангельского сюжета, носящее стержневой, знаковый характер. Мы имеем в виду сюжет «Благоразумного разбойника». В Евангелии рассказывается как по обе стороны Иисуса Христа были распяты два разбойника. Распятый по левую руку хулил Господа и повторял фарисейское: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас».

Другой же, распятый по правую руку, укорял своего товарища, говоря: «... Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» И Иисус Христос отвечает ему: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:39-43). Христианское предание твердо держится представления, что первым с Господом вошел в рай Благоразумный разбойник (по имени Рах).