Другими словами, обычное использование мысли в исторических исследованиях, логика, доказательства, слишком плоски, чтобы не сказать одномерны, для того чтобы отразить реальность. Но у мысли есть иные измерения, например, те, которые обычны для художника и поэта, и Хомяков призывает использовать этот полный объем мысли для познания и в науке. Или чувство гармонии, которое несомненно для тренированного уха или глаза, но которое так трудно выразить логически…[43] Эти идеи русского мыслителя в высшей степени интересны и сегодня.

Несмотря на то, что методология холистического познания часто обсуждалась в XX столетии, речь в этих обсуждениях чаще велась о целостности предмета постижения, а не о новом языке науки[44] . Хомяков же смело касается темы внутренней границы науки, зафиксированной в ее же собственном языке, и предлагает новое направление развития научного знания.

Это угадывание исторической истины, осознание ее во всем объеме ее существа невозможно без особого экзистенциального проникновения в души людей прошлых эпох, без угадывания глубинных движений духовной жизни изучаемого времени. Именно любовь к человеку, который во все времена остается одним и тем же, и который преднаходит перед собой все те же «проклятые вопросы» жизни, смерти, спасения, — любовь, и только она, позволяет исследователю проникнуть в сердцевину изучаемой культуры: религиозную жизнь народа.

В рамках своей историософии Хомяков сформулировал учение о кушитских и иранских культурах: яркий пример торжества его исторической методологии, вскрывающей самые глубокие слои изучаемой культуры, ставящей нас как бы лицом к лицу с человеком прошлого. Здесь не место подробно обсуждать это учение. Отметим только что линия водораздела иранства и кушитства идет как раз через опыт любви: или подчинение безличному закону (эманации)

, как бы совершенен он ни был, или свободное подчинение сотворенной личности Личности Творца. Христианизация школы Сегодня православной общественностью России активно обсуждается вопрос о христианизации образования. Вопрос этот и внутренний – для христиан, для православных школ и университетов, — и общероссийский, так как невозможно понять ни русскую, ни мировую литературу, ни искусство, ни европейскую историю без элементарных представлений о христианстве.

Как известно, споры вокруг курса «Основы православной культуры» привели к судебным разбирательствам… Интересна, в связи с этим, точка зрения Хомякова на вопрос о соотношении вероучительного и общеобразовательного компонента в школе и университете. Здесь, прежде всего, важна работа Хомякова «Об общественном воспитании в России»[45] , написанная около 1858 года.

Конечно, время тогда было другое, Православие было государственной религией России. Однако, Хомяков, все равно подчеркивал тот политический принцип, из которого следует исходить в этом вопросе: государство не имеет права изобретать какую – то свою особую политику в образовании, а должно здесь руководствоваться голосом общества и земства. «Внутренняя задача Русской земли есть проявление общества Христианского, Православного, скрепленного в своей вершине законом живого единства и стоящего на твердых основах общины и семьи.

Этим определением определяется и самый характер воспитания; ибо воспитание, естественно даваемое поколением предшествующим поколению последующему, по необходимости заключает и должно заключать в себе те начала, которыми живет и развивается историческое общество»[46] . Что же касается непосредственно христианского воспитания, то здесь основатель славянофильства настойчиво рекомендовал делать упор, прежде всего, на реальную церковную жизнь Православия, а уже во вторую очередь, на преподавание богословия.

Основа веры есть именно жизнь в Церкви, а не выучивание богословских формул, которое само по себе, нередко, может, даже, и оттолкнуть от веры и Церкви. Школе следует здесь больше опираться на православие семьи учащегося, а университет должен иметь свой храм и организовать участие студентов в богослужении, подчеркивал Хомяков. Студент должен сначала полюбить Православие, — и эту любовь внушает, дарует Сам Бог!

Этого требует сама природа христианской истины, которая есть не просто богословская теория, а истинное бытие. Православный приобщается этому истинному бытию, именно, в Церкви, в ее культе, в ее таинствах. Сначала культ, а потом уже объяснения и богословские рассуждения. Говоря о преподавании богословия, Хомяков писал: «Оно необходимо, но не в нем заключается основа Христианского и Православного развития душевных способностей в юношестве.

Эта основа заключается в чувствах сердца, укрепленных постоянной привычкою к внешнему обряду Православия»[47] . Эту же мысль прекрасно выразил уже в XX веке священник Павел Флоренский: «Если культ должен говорить и чему – то научать (типично протестантское воззрение на культ как на сплошную проповедь – лекцию, а не как на тайнодействие!) и сам по себе, без толмача, не может научать, то все дело тогда в толмаче, а не в культе. Зачем же этот паллиатив?

Если же культ воистину нужен и незаменим никаким разговором о нем, если воистину необходимо именно жить в культе (но отнюдь не просто глазеть – «созерцать» по Тиле – обряды), то, очевидно, самое толмачество есть тогда уже лишь момент культа же, но отнюдь не главное и не первое…»[48] Любопытно то, что о.Павел Флоренский много критиковал Хомякова, порой достаточно несправедливо[49] .

Однако, в понимании христианской жизни он идет здесь тем же путем, что и основатель славянофильства. * * * Тайна мысли Хомякова, по нашему разумению, и есть эта исполненность любовью, неважно превозносит ли он то, что любит, или укоряет, как например в стихотворении «Не говорите, то былое…» Мысль Хомякова крещена любовью, любовью, сходящей к нам со сфер небесных, хранимой в Церкви Христовой и расходящейся через верных христиан, таких, например, каким был Хомяков, по всему миру.

Вспомним еще раз: «Только в любви жизнь, огонь, энергия самого ума. Она дает ему побуждения к деятельности и труду, крепость в преодолении препон, проницательность и объем его взглядам, она созидает человека…» В любви тайна мысли и тайна жизни Хомякова… В ней же тайна его продуктивности и его столь ощутимого и посегодня влияния на всю русскую культуру, тайна дела Хомякова.