И вот, когда Гринев и Савельич, отпущенные Пугачевым, бредут по дороге, уводящей их от крепости, происходит первая личная встреча, личное касание Гринева и Максимыча. "Я шел, занятый своими размышлениями, как вдруг услышал за собою конский топот. Оглянулся; вижу: из крепости скачет казак, держа башкирскую лошадь в поводья и делая издали мне знаки.

Я остановился и вскоре узнал нашего урядника. Он, подскакав, слез с своей лошади и сказал, отдавая мне поводья другой: «Ваше благородие! Отец наш вам жалует лошадь и шубу с своего плеча (к седлу привязан был овчинный тулуп). Да еще, — промолвил, запинаясь, урядник, — жалует он вам... полтину денег... да я растерял ее дорогою; простите великодушно".

Савельич посмотрел на него косо и проворчал: «Растерял дорогою! А что же у тебя побрякивает за пазухой? Бессовестный!" «Что у меня за пазухой-то побрякивает? — возразил урядник, нимало не смутясь. — Бог с тобою, старинушка! Это бренчит уздечка, а не полтина". — «Добро, — сказал я, прерывая спор. — Благодари от меня того, кто тебя прислал; а растерянную полтину постарайся подобрать на возвратном пути и возьми себе на водку".

— «Очень благодарен, ваше благородие, — отвечал он, поворачивая свою лошадь, — вечно за вас буду Бога молить". При сих словах он поскакал назад держась одной рукою за пазуху, и через минуту он скрылся из виду" [159] . И именно этот Максимыч во время схватки под Оренбургом (Гринев — на стороне защитников города, Максимыч — на противоположной стороне, среди нападающих казаков Пугачева)

, передает Гриневу письмо из Белогорской крепости от Марьи Ивановны. Встреча их отмечена у Пушкина какой-то удивительной теплотой. Вот она буквально, встреча во время боя двух солдат враждебных армий: «Однажды, когда удалось нам как-то рассеять и прогнать довольно густую толпу, наехал я на казака, отставшею от своих товарищей; я готов был ударить его своею турецкою саблею, как вдруг он снял шапку и закричал: — Здравствуйте, Петр Андреич! Как вас Бог милует? Я взглянул и узнал нашего урядника. Я несказанно ему обрадовался.

- Здравствуй, Максимыч, — сказал я ему. — Давно ли из Белогорской? - Недавно, батюшка Петр Андреич; только вчера воротился. У меня есть к вам письмецо. - Где ж оно? — вскричал я, весь так и вспыхнув. - Со мною, — отвечал Максимыч, положив руку за пазуху. Я обещался Палаше уж как-нибудь да вам доставить. — Тут он подал мне сложенную бумажку и тотчас ускакал" [160] .

Конечно, за Максимычем мы чувствуем Палашу, — «девку бойкую, которая и урядника заставляет плясать по своей дудке"[161] , служанку Марьи Ивановны. Но тем не менее присутствует в отношениях урядника и Гринева уже и некое личное начало — может быть, в особой доброжелательности тона, — никак не сводимое только к внешним обстоятельствам. Откуда оно?

Из того же источника, из которого произошли и отношения Гринева с Пугачевым. Простил Гринев Максимычу украденную полтину денег, безо всякого расчета простил, по чистому милосердию, и, странным образом, именно эта уступка, потеря на внешнем, материальном уровне существования оказывается приобретением на уровне духовном. Именно это задело Максимыча за душу, и произошло событие: одна личность, вдруг вырвавшись из трагической и кровавой суеты обыденности, предстала лицом к лицу другой. Смотря в глаза, все понимая, простил...

Значит, как бы сказал: да, ты, конечно, не прав, но всяк человек слаб, а знаю, тем не менее, — верю, — что способен ты и на хорошее... И вот эта вера в человека, в милосердии заключенная, и задела, наверное, сердце Максимыча... И вспоминаются евангельские слова: «Пойдите научитесь, что значит: «милости хочу, а не жертвы"? ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию"[162] . И начинаются чудеса.

Бывший урядник Максимыч, предатель, вор, по всему видно, человек «тертый", коварный и хитрый, начинает вдруг носить любовные записки через линию фронта к офицеру враждебной армии... И из той же запазухи, в которую ушла украденная полтина, чудесным образом появляется столь долгожданное, столь дорогое письмо любимой...[163] . Все в повести полно милосердием.

Сама любовь Петра Андреевича Гринева и Марьи Ивановны Мироновой также, в основном, любовь-милосердие. Не любовь-страсть, не отношения рыцаря и дамы, не любовь-восхищение — снизу вверх, а сверху вниз, христианская любовь-милосердие, жаление — русская любовь по преимуществу... Любит и слезно жалеет Марью Ивановну, сироту, у которой не осталось никого близкого в целом мире, Гринев.

Любит и спасает своего рыцаря от ужасной участи бесчестия Марья Иванова. Она нарисована в повести, на наш взгляд, достаточно условно. Но подчеркнуты основные христианские добродетели: верность, благодарность, жертвенность, послушание, способность крепко любить. Довольно устойчива в «Капитанской дочке" тема милосердия к врагу (к Швабрину).

После дуэли Гринев, умиротворенный взаимностью Марьи Ивановны, прощает Швабрину все его оскорбления, и они примиряются. «Я слишком был счастлив, чтоб хранить в сердце чувство неприязненное. Я стал просить за Швабрина, и добрый комендант, с согласия своей супруги, решился ею освободить. Швабрин пришел ко мне; он изъявил глубокое сожаление о том, что случилось между нами; признался, что был кругом виноват, и просил меня забыть о прошедшем.

Будучи от природы не злопамятен, я искренно простил ему и нашу ссору и рану, мною от него полученную. В клевете его видел я досаду оскорбленного самолюбия и отвергнутой любви и великодушно извинял своего несчастного соперника"[164] . В Белогорской крепости, вырвав с помощью Пугачева Марью Ивановну из рук Швабрина, Гринев имеет достаточно оснований, чтобы ненавидеть изменника и насильника.