"Живые ископаемые" и все вообще типы животных и растений, не слишком изменившиеся за сотни миллионов лет своей истории, а также "стазисы", признаваемые в теории "прерывистого равновесия", ставят нас перед выбором: или организмы очень хорошо защищены от мутаций, если продержались столько миллионов лет, и тогда мутация не есть двигатель эволюции; или же, если под действием мутаций эволюция все-таки идет, то виды не могут существовать в неизменном виде столь долго.

Теория прерывистой эволюции дает здесь интересную, но совершенно неправдоподобную картину "эстафетной палочки". Вот появились разные одноклеточные. За несколько десятков миллионов лет очень немногие из них порождают что-то многоклеточное и на сотни миллионов лет "застывают" в развитии. В считанные миллионы лет возникают все типы беспозвоночных – и опять "застывают" на сотни миллионов лет.

Какой-то "передовик" из этого "кембрийского общежития" порождает рыбу. В кратчайший срок возникают все отряды рыб и "застывают" опять на сотни миллионов лет, кроме одного целаканта, который тайком готовится вылезти на берег. Дальше развиваться будет только он один. "Эстафету" он передаст только малой группе амфибий из всего разнообразия своих потомков.

И опять все амфибии замерли на эволюционной лестнице, кроме одной, "метящей" в рептилию. Если мутации неизбежны и случайны, то они должны протекать с сопоставимыми темпами. Но эти темпы практически нигде и никогда несопоставимы. В период "стазиса" мутации просто не накапливаются вообще. Интересный пример приводится в [71]: находки фрагментов ДНК "допотопных" организмов показывают, что их отличия от современных укладываются в рамки индивидуальных различий между отдельными особями в пределах вида.

Так, для листа магнолии, возраст которого оценен в 20 млн. лет различаются лишь 17 нуклеотидных пар из 820 то есть 2%. Здесь нелишне было бы оценить вероятность появления наперед заданной полезной мутации. Возьмем тот же цитохром-С. При переходе от рыбы к амфибии он должен измениться на 13%. Какова вероятность такого изменения гена, отвечающего за синтез этого белка, чтобы синтезировался нужный для амфибии белок, если принять длину молекулы белка за 100 аминокислот?

Для того чтобы найти решение такой задачи необходимо последовательно угадать места аминокислот (на ДНК – триплетов), подлежащих замене, затем независимо от этого поиска следует отгадать триплет, который заменит первый из подлежащих замене, затем второй, и т.д. все 13 подлежащих замене триплетов. Общая вероятность будет равна произведению вероятностей всех этих случайных независимых событий.

Для упрощения можно принять, что каждая аминокислота кодируется ровно тремя различными триплетами, а потому вероятность ее отгадывания составит 3/64. Вероятность отгадать первое место, подлежащее замене триплета равна 1/100, вероятность угадать после этого второе место — 1/99, потому что выбор идет уже из 99 неизвестных мест. Вероятность угадать все 13 мест составит: 1/100 · 1 / 99 · 1/ 98 · ...

· 1/ 88 Вероятность же того, что на любое место попадет нужная аминокислота (то есть нужный триплет на ДНК) составит 3/64. В итоге общая вероятность составит: ( 1 / 2 0 )13 · (1/100 · 1/ 9 9 · ... · 1/ 88 ) ·  = 3 · 10– 4 3 Опять получаем те же сверхастрономические цифры, что и при расчетах вероятности возникновения жизни. И это при условии, что мы пренебрегаем системой контроля за правильностью копирования, рассматриваем только один и притом простейший белок, кодируемый только одним геном из громадного количества генов, подлежащих точно такой же направленной замене.

Проще сказать: вероятность обнадеживающего урода равна по порядку величины вероятности самопроизвольного возникновения жизни, что равняется нулю!! Случайная мутация никоим образом и ни при каких обстоятельствах не может служить причиной усложнения организма (ароморфоза)! Здесь нам снова могут указать, что мы рассчитываем вероятность преобразования цитохрома из одного строго определенного положения в другое, столь же строго определенное, между тем, как требуется его изменение в каком бы то ни было направлении.

Опять нас могут вернуть к рассмотренной выше задаче о стрельбе по мелко-клетчатой стенке. Но ведь кроме цитохрома должны измениться практически все белки организма, притом одновременно, слаженно и все это случайным образом. Вот мы и отнесем решение нашей задачи к таким фантастическим условиям, когда уже все прочие гены мутировали нужным образом, кроме нашего цитохрома.

Пусть он останется ключевым, изменись он случайным образом, но только правильно, так, как задают все прочие мутировавшие гены – и заветный переход будет осуществлен. Пусть найденная нами вероятность есть уже полное решение для всей задачи. Но увы. Все равно полученный нами ноль останется нулем. Если в термодинамике, где вся система неиерархична, где между молекулами полное равноправие, случайные большие флуктауции крайне редки, но возможны, то в информационных системах, устроенных иерархически, в том числе живых, они должны быть или невозможны совсем, или губительны.

Если из ста молекул, находящихся в одном сосуде, 80 вдруг соберутся в одной только его половине, это сразу скажется на ее макросотоянии. Мы получим другое макросостояние этой половины – там повысится температура и давление. Пусть это будет кратковременно, но заметно. И это, действительно будет другое состояние. Но если у нас из ста кубиков сложена пирамидка, и мы вынем и переставим наугад хотя бы пять штук, вся система рухнет целиком и перестанет существовать в качестве иерархической системы.

Примерно в таком соотношении между собой и состоят термодинамическая флуктуация и биологическая мутация. ПОЛЕЗНАЯ ДЕГЕНЕРАЦИЯ Значит ли это, что полезных мутаций вообще не бывает? – Конечно, впрочем за очень редкими исключениями. Возможны такие мутации, которые нельзя предположить, исходя из теории вероятностей, потому что они объясняются не ошибками в копировании нуклеотидов, а более грубыми вмешательствами в генотип.

Например, если по каким-то причинам часть хромосомы при мейозе просто утратилась — нам очень трудно рассчитать вероятность такого неслучайного события. Однако, такая "кража карт" из генной колоды должна привести к существенным дегенеративным изменениям в организме. Могут быть редкие случаи, когда такая дегенерация окажется для животных полезной и отбор позволит обнадеживающим уродам выжить, дать потомство и захватить первенство в виде.