б) Большое развитие частной собственности и частной инициативы. В «Одиссее» (XIV.228) мы читаем: «Один человек получает удовлетворение в одних делах, а другой в других». Такой тезис уже сам по себе достаточно говорит о развитии потребностей и о большой роли отдельного индивидуума в гомеровском представлении. Вместе с тем неизбежно начинается и борьба отдельных собственников, которая зафиксирована в знаменитых словах (Ил., XII.421-423):

... два человека на поле, обоим им общем,

С мерой в руках, меж собой о меже разделяющей спорят

И на коротком пространстве за равную ссорятся долю.

О разнообразии потребностей и о нужде в разных специалистах также читается в «Одиссее» (XVII.382-385), где идет речь о гадателях, врачах, плотниках и певцах. Но отсюда вытекает уже большое разделение труда, о чем Гомер постоянно говорит.

в) Большая дифференциация гомеровского общества, его пестрота. Необходимо прямо говорить о сословиях в гомеровском обществе, поскольку сословия и есть не что иное, как общность людей, объединенных по тому или иному общественному (например, профессиональному) признаку на основе либо юридических узаконений, либо хотя бы обычного права. Энгельс так и пишет: «Греция уже в героический период вступает в историю расчлененной на сословия» (Энгельс, Анти-Дюринг, 1948, стр. 165).

2. Сословия.

а) Родовая знать, или аристократия. Здесь обычно эпитеты – «тучные», «жирные», «лучшие», «добрые», «богатые». У Гомера мы находим постоянные генеалоги и от Зевса и взывание к родовой чести. (Например, Одиссей к Телемаху – Од., XXIV.504-526.) Вождь окружается у Гомера обычно своей дружиной, которая относится к нему с благоговением. Такое положение вождя соединяется еще и с крупным землевладением (например, рассказ Одиссея о своих богатствах на Крите, Од., XIV, 208 и сл.). Частые войны и всякого рода [84] предпринимательство вели к обогащению соответствующей прослойки родовой общины. У Гомера мы находим изображение большой обеспеченности и роскоши, известного этикета, ораторское искусство, постоянную похвальбу богатствами, описание частых и обильных пиршеств, намечается ослабление интереса к домашним и военным занятиям. Все это черты, показывающие разложение родовой общины, процесс выдвижения отдельных собственников, которые мало-помалу уже освобождались от родовых организаций и часто мыслили вполне самостоятельно.

б) Развитие обмена и торговли. Старинная родовая община, основанная на натуральном хозяйстве, конечно, не торговала; а обмен был тогда настолько примитивный, что вовсе не был ведущим экономическим фактором. У Гомера намечается совершенно другая ситуация.

На основе натурального хозяйства у Гомера весьма часто происходят разного рода дарения, которые иной раз приближаются к тому, что в экономике носит название обмена. Ойней и Беллерофонт обмениваются дарами (рассказ Диомеда, Ил., VI.216-220), также и сам Диомед с Главком (там же, 232-236). Менелай и Елена получили от египетского царя Полиба в дар серебряные тазы, два треножника, десять талантов золота, золотую прялку, серебряную корзину для шерсти (Од., IV.125-132). Сам же Менелай одаряет Телемаха серебряным кратером, полученным им в свою очередь от сидонского царя (615-619) Одиссей, являясь под видом странника, в своем вымышленном рассказе говорит о якобы сделанных им подарках Одиссею, о 7 золотых талантах, серебряном кратере, 12 шерстяных плащах и покровах, а также о 12 льняных плащах и хитонах и 4 рабынях (XXIV.274-279). Финикийцы дарят серебряный кратер Фоанту на Лемносе, а сын Ясона Евней выкупает на него у Патрокла сына Приама Ликаона; Ахилл же, наконец, выставляет этот кратер как премию за победу на состязаниях (Ил., XXIII.741-749).

Что касается настоящей торговли, то о ней упоминается в эпосе крайне редко. Однако она уже налицо. Ахейцы выменивают у Евнея на Лемносе вино на медь, железо, воловьи шкуры на коров и рабов (Ил., VII.467-475). Сам Одиссей выдает себя за богатого критского купца (Од., IV.222-224, 244.249). Тафийский царь Мент, образ которого принимает Афина Паллада, едет в Темесу с целью обмена железа на медь (I.179-184). Настоящими купцами являются у Гомера финикийцы. В «Одиссее» (XV.415 сл., 455-463) рассказывается о прибытии одного такого финикийского корабля с богатыми красивыми товарами на о-в Сирию, где он остается целый год, а купцы продают товары грекам и покупают для себя греческие товары, набивая ими весь свой корабль. Необходимо прибавить, что предметами купли и продажи были и люди, которые в силу этого становились [85] уже рабами. Одиссей рассказывает, как один финикиец будто бы чуть ли не увез его в Ливию, чтобы продать его там в рабство (XIV.295-297). Раб Одиссея Евмей тоже рассказывает длинную повесть о том, как финикийцы украли его мальчиком и продали отцу Одиссея Лаэрту (XV.465-484). Сам Евмей тоже купил себе мальчика-раба у тафийцев в отсутствие Одиссея и без разрешения Лаэрта и Пенелопы на свои собственные средства (XIV.449-452). Эти тафийцы в свое время тоже украли в Сидоне финикиянку и продали ее отцу Евмея (XV.425-429). Ахилл тоже торговал рабами, продавая сыновей Гекубы на Самос, Имброс и Лемнос (Ил., XXIV.751-753). В своем вымышленном рассказе Евмею Одиссей расписывает, как некий финикийский купец взял его в Египте якобы для участия в торговле, а на самом деле хотел продать его в рабство, что повторилось с ним и в других условиях (Од., XIV.287-359). Торговля часто переходила в грабеж точно так же, как и дружеский обмен дарами часто граничил с торговлей. Пиратство у Гомера, вообще говоря, не считается чем-то особенно предосудительным. По крайней мере, когда Полифем спросил Одиссея, не морской ли он разбойник, тот нисколько не обиделся (Од., IX.252-255).

Таким образом, торговля в гомеровском мире имеет самое ничтожное значение, хотя она уже, несомненно, возникает. Ее бывает трудно отличить и от дружеского обмена подарками и от прямого грабежа. Деньги, конечно, еще отсутствуют. Кроме того, хотя греческие цари и не прочь иной раз пуститься в то или другое торговое предприятие, самая стихия этой торговли все-таки им чужда. Когда феакиец Евриал заподозрил в Одиссее купца, разъезжающего по морям, то тот обиделся и назвал его наглецом (VIII.159-166).

С торговлей же шло рука об руку и развитие ремесла.

в) У Гомера упоминаются различные ремесленники: кузнецы, плотники, кожевники, горшечники, ткачи, золотых и серебряных дел мастера, а также прорицатели, певцы, лекари и глашатаи. Уровень ремесла чрезвычайно высок. Как мы увидим ниже, изложение у Гомера буквально пересыпано упоминаниями разного рода высокосортных изделий, художественно-сработанного оружия, одежды, домашней утвари, искусно построенных дворцов. За ремесленниками идет и демос, начинающий разоряться и отчуждаться от родных мест. Еще более бесправны переселенцы-метанасты, картину работы которых мы можем найти в «Одиссее», XVIII.357-375, и батраки-феты, поденщики, часто близкие к рабам (Од., IV.643-645) и попадающие в полную кабалу к хозяину, как Аполлон и Посейдон к Лаомедонту (Ил., XXI.441-459). Эта картина служения Аполлона и Посейдона в виде смертных у троянского царя показывает, что бесправие батраков в своей самой неприглядной форме хорошо известно Гомеру. Указанное место из «Илиады» для социально-исторического [86] анализа заслуживает самого глубокого внимания. Агамемнон резко противопоставляет себя беднякам (Ил., IX.125-267). Общеизвестны слова Ахилла в Аиде о горькой доле батраков. Одинокая пряха едва-едва зарабатывает хлеб себе и своим детям (XII.433-435). И уже совсем по-гесиодовски Гомер, вопреки множеству других своих текстов, прославляет Зевса как принцип справедливости, утверждая, что он обрушивается бурей и ливнем на людей, злых и неправых, которые (XVI.386- 388)