умирающего, который мне говорил: «Мне страшно умирать, я себе не представляю,

как это будет…» И я нескольким людям отвечал: «А я тебе расскажу, как моя мать

умирала», или: «Я тебе расскажу, как во время войны умирал один солдатик, с

которым я пробыл всю ночь». Чужой опыт может помочь, причем чужой опыт чем

хорош: он в тебя не бьет.

Как твои слушатели реагировали на это?

Вначале— очень отрицательно: это, мол, против этики, наша роль—

лечить людей, а не заниматься пастырством, для этого существует местныйсвященник, существуют родные, это их дело. Мы родным объясняем: вот, ваш муж(или жена, или чадо)— в опасности смерти, вы должны его всяческиподдерживать, мы не можем ручаться за то, что он выживет…— вот в такойформе.Конечно, с кафедры научить человека, что делать с умирающими, невозможно.Занимались ли вы этими вопросами лишь с христианской точки зрения или вдискуссиях принимали участие и другие религиозные деятели?Были люди разных вероисповеданий. Но я всегда настаивал на том, что жизнь исмерть— явление универсальное и что я собираюсь читать доклад не с точкизрения православного христианина или христианина вообще, а с точки зрениячеловека, у которого есть какой-то медицинский опыт, какой-то человеческийопыт, что мы должны говорить с каждым человеком, не ставя вопрос о том, во чтоон теоретически верит. Во что он теоретически верит, когда он в хорошемсостоянии,— одно, а то, что составляет его динамичность и силужизни,— иногда другое. Бывают люди верующие, которые могут провозглашатьсвою веру с громадной силой, но перед лицом смерти вдруг оказываются, какмаленькие дети, бессильны. Поэтому я всегда оговаривал, что буду говорить олюдях вообще, независимо от их религиозных или философских убеждений. Если вкаком-то данном случае их религиозные убеждения могут сыграть роль, нужнопринимать это в учет, но в основе надо помнить, что всякий человек, которыйстоит перед смертью или чувствует, что смерть в нем бродит, в конечном итогестоит в наготе своего человечества, и подходить надо с этой точки зрения.Можно ли сказать, что двадцать пять лет этой деятельности в конце концовоставили след в медицинской практике?Думаю, что да. Везде этот вопрос был поставлен, и поставленный вопрос неумирает. Потому что врач, перед которым встал этот вопрос, будет его встречатькаждый Божий день в палате, он не сможет о нем забыть.И еще одно. Первый свой доклад я начал со слов, которые удивили аудиторию,во всяком случае— часть ее. Я им сказал: «Вы пришли сюда для того, чтобыслушать, как надо готовить умирающего к смерти. Но для начала я вам напомню:первый, о ком вы думаете, это вы сами, потому что вы сами стоите перед своейсобственной смертью. Если вы не решите этого вопроса для себя, то вы ни длякого его не решите…»Владыка, сейчас довольно широко обсуждается вопрос о возможности ускорить