когда тебе пять лет было. Потому что такого Бога и тогда не было, и не надо

было тебе такого Бога как бы «подсовывать»— для удобства родителей,

конечно.

Когда родители признают, что дети их верят в какого-то непонятного им Бога,

это очень мало похвального говорит о родителях. Родителям, знающим своих детей,

следовало бы попробовать понять, в какого Бога те верят. Это первое. Раньше чем

давать ответы, надо было бы задуматься над вопросом. Часто— да, дети

подрастают и начинают верить или, вернее, выражать свою веру, описывать своюверу в таких категориях, которые нам чужды. Но нам-то надо их понимать, мыпотому и взрослые. Вернее, будучи взрослыми, мы должны были бы быть в состояниипонять ребенка, продумать его вопрос, продумать, что за ним стоит, и себяспросить: вот мой сын, моя дочь верит в Бога такого-то. Каким образом подвлиянием моего воспитания и сторонних влияний мог вырасти такой образ Божий?Что я могу на это возразить? Сказать: это ересь, неправда, ложь— оченьлегко, но это не ответ. У меня своих детей нет, но я, слава Богу, сорок первыйгод на этом приходе, и детей много повидал. И я думаю, что каждый раз, когдатебе дают картину: «Вот каким я представляю Бога», нельзя говорить: «Ой, нет!Он не такой!», а надо поставить вопрос: «Как ты до этого дошел? Как интересно!Объясни». Но мы не ставим вопрос так: «Ты мне объясни, потому что я непонимаю», мы сразу говорим: «Я тебе объясню, что ты не прав». А когда человекуговоришь, что он не прав, он сразу жестеет, конечно. Кому охота быть неправымвсегда— потому что он маленький, а ты большой. И я думаю, что одна иззадач нашего времени, когда все ставится под вопрос, именно вдуматься,вчувствоваться, вглядеться в вопросы, которые вырастают вокруг нас, ипопробовать понять: откуда они берутся, как могло вырасти такое уродство? Илинаоборот: может быть, он прав?Это возможно, если с раннего детства устанавливать диалог, а не монолог. Аесли ребенок должен быть только ушами, а родители только голосом, то ничего неполучается. Но если с самого раннего детства родители проявляли живой интерес:как ты мне интересен! Каждая твоя мысль интересна, весь твой опыт и вседвижения ума и души интересны, объясни, я не понимаю… Беда с родителями в том,что они почти всегда себя ставят в такое положение: я-де понимаю, а ты непонимаешь… А если родители говорили бы (что просто правда): «Я не понимаю, тымне объясни»,— очень многое могло бы быть объяснено. Потому что дети сготовностью объясняют, что они думают, если не ожидают, что их тут же посадят идокажут, что они не правы.Знаете, есть (я не помню, в книжке ли, которую отец Софроний написал остарце Силуане, или в одном письме, которые Силуан когда-то писал) рассказ отом, как один миссионер, живший на Востоке, с ужасом говорил, что никого неможет там обратить. Силуан спрашивает: «А что ты делаешь?» —«Да вот, яприхожу в китайское капище и обращаюсь к молящимся: как вы можете молиться этимистуканам? Это же дерево, камень, металл. Сбросьте все это и поверьте в Живого