Ответ. Как зарождаются мысли, я не знаю, не могу сказать. Преподобный Макарий Великий говорит, что в человеке есть три воли: Божественная, человеческая и демоническая. Человеческая воля желает естественного: пищи, сна и т.д. Божественная воля всегда желает спасения человека, а демоническая чаще всего примешивается к человеческой и эти естественные, дозволительные помыслы и желания преувеличивает. Допустим, человек желает поесть - она побуждает его к чревоугодию, можно много примеров привести на этот счет. Поэтому чаще всего человеческая воля все-таки безгрешна, нейтральна, но бывает по нашей развращенности и то, что в нас сразу возникает греховное желание, без вмешательства бесовского. По какой причине это происходит? Человек - существо падшее, и многое зависит от того, что мы будем понимать под человеческой волей, от чего отталкиваться в своих рассуждениях. Если мы будем понимать под человеческой волей то, что вложено в человека Богом, то она безгрешна. Если же под ней будем понимать волю человека падшего, которую он имеет после падения, а не то, что вложено Богом, - естественно, что в этой воле могут быть и греховные пожелания, поскольку от рождения в человеке уже присутствует первородный грех, значит, есть и наклонность ко греху. Если бы в нем не было наклонности и стремления ко греху, тогда и бес никак не мог бы искусить человека, не мог бы к нему, к уму и к воле человеческой, приразиться.

Вопрос. В Евангелии сказано, что апостол Петр вытащил сеть с большими рыбами, которых было 153. Зачем это указано, что означает данное число?

Ответ. Это число обозначает, что было 153 рыбы. Вот и все. А что оно должно еще означать? Это число показывает, что в сети было 153 рыбы, и сеть не порвалась. Оно знаменует собой, что событие было действительно, - указана точнейшая подробность, как признак действительности, реальности его. Чудо состояло не только в том, что был большой улов, но и в том, что сеть не порвалась. Чудо состояло в том, что всю ночь ловили и ничего не могли поймать, а по благословению Господа, по Его указанию, сразу поймали много рыб, да притом еще каких - 153 больших. Это подробность, которая говорит о действительности события, а символическое значение ей можно приписать какое угодно, - но, думаю, это будет уже некий литературный образ, исключительно литературная аллегория, а не тот смысл, какой заключен в этом числе. Буквальный же, именно настоящий смысл в том, что был чудесный улов, а данное число есть точная подробность этого необыкновенного чуда.

Вопрос. Бывает, когда я молюсь, как бы отправляя слова молитвы внутрь сердца или словно ум помещая в сердце, то чувствую - что-то начинает там разгораться, я обращаю внимание на появившееся ощущение, отвлекаю внимание на него, и молитва теряется. Как поступать?

Ответ. В таком случае, если по всем признакам это действительно благодатное тепло, которое бывает при соединении ума с сердцем и иногда даже весьма и весьма обильно действует, нужно все-таки стараться не столько обращать внимание на тепло, сколько продолжать углубляться в молитву. Мы, собственно, молимся не ради тепла, а ради покаяния, в конечном счете - ради спасения, и поэтому внимание является самым главным и основным признаком нашей молитвы. Если и тепло появляется, все равно нужно углубляться вниманием в молитву. Я думаю, что если это тепло благодатное, оно будет усиливаться или по крайней мере устойчиво сохраняться, а если это какое-то естественное явление или, может, даже бесовское искушение, то оно будет ослабевать или пройдет. Нужно понимать, что мы не ради тепла молимся, а, выражаясь аскетическим языком, ради внимания.

Вопрос. В присутствии людей, из боязни показаться молитвенником, у меня появляется смущение и нет возможности молиться внимательно. Не получается сосредоточиться и не обращать внимания на людей.

Ответ. Это человекоугодие, с ним нужно бороться. Оно бывает тогда, когда пытаемся угодить людям и выглядеть хорошо в их глазах, нравиться им. В данном случае мы боимся показаться молитвенниками, - а почему боимся? Мы хотим, чтобы нас одобрили, чтобы посчитали нас смиренными... А как же, например, быть священнику, когда он совершает богослужение? Если он будет скрывать свою молитвенность, то у него и молитва пропадет. Так часто и бывает. Под предлогом смирения человек теряет благодать. Один пытается слезы удержать, другой пытается интонацию, в которой проявляется его молитвенное чувство, как-то сгладить. И вместе с тем, что пропадает интонация, пропадают и сами чувства. Нужно угождать Богу, а не людям. Я думаю, надо, как говорил один подвижник, стараться молиться так, будто бы в мире есть только ты и Бог. Если б удалось нам это исполнить, тогда бы нам никто не помешал. Мы везде находимся среди людей: в церкви, на работе, в транспорте, в монастыре на послушании и т.д. - так что же нам делать? Получается, никогда нет возможности сосредоточиться, потому что вдруг кто-то из отцов нашего монастыря, например, подумает, что я духовнее, чем он, что я из себя что-то изображаю. Это же глупо...

Вопрос. Можно ли, молясь Иисусовой молитвой, после многократного ее произнесения, несколько раз вместо "помилуй мя, грешного" называть имя своего близкого?

Ответ. Думаю, что можно, но нужно делать так, чтобы это не отвлекало, не мешало. Если ты читаешь правило, значит, отложи на конец или как-то особо выдели такие молитвы. А если перемежать молитвы так, что сначала говорить в конце молитвы "помилуй мя, грешного", потом же начать произносить имя какого-то близкого человека, а затем опять возвращаться к молитве за себя, - то это постоянно будет тебя рассеивать. Кроме того, подобное нужно делать по благословению, то есть духовник или твой наставник, настоятель или настоятельница должны разрешить молиться за того или другого человека, потому что молитва - дело серьезное, и она может иметь серьезные последствия. Если мы молимся за человека заблудшего, падшего, то существует такой духовный закон, по которому брань этого человека или другие какие-то искушения могут начаться у нас. Поэтому всегда нужно все делать по благословению, с осторожностью.

Вопрос. Говорят, что память смертная очень помогает против тщеславия, блудной страсти и т.д. Но у новоначальных ее нет. Можно ли кроме молитвы Иисусовой еще понуждать себя думать о смерти, представлять в уме, например, покойника, гроб, кости, размышлять о смерти ближних и проч.? Во время смеха, когда хочется рассмеяться, это помогает. Или же не стоит увлекаться этим?

Ответ. Иногда, может быть, так поступать полезно. Кто-то из отцов, кажется Марк Подвижник, говорит о том, что когда мы отвлеклись от молитвы, тогда можно поразмышлять о смерти, поскольку молитва наша все равно уже несколько рассеялась. Но если мы молимся внимательно, то не нужно отвлекаться даже на самые полезные размышления. Кроме того, иное дело - правило, где нужно изо всех сил стараться как можно более сосредоточиться, и другое дело - необходимая суета, допустим послушание в монастыре. Здесь, конечно, можно предоставить себе большую свободу, но само это размышление, различные образы, перебирание их в уме - все-таки от молитвы будут отвлекать. Я думаю, нужно стараться все эти размышления и рассуждения иметь как бы ориентирами и вехами по направлению к памяти смертной, но в то же самое время чересчур не отвлекаться на таковые мечтания. Думаю, что от внимательной молитвы Иисусовой должна прийти и память смертная, как говорит об этом святитель Игнатий Брянчанинов. Это был бы самый лучший способ, хотя некоторое умеренное, осторожное понуждение себя к стяжанию памяти смертной необходимо. Желательно все-таки, чтобы оно было безобразным, потому что сама по себе память смертная без молитвы Иисусовой, мне кажется, мало принесет пользы. Приведу такой пример. Подумайте о людях, работающих в морге, или о могильщиках. Они видят перед собой покойников каждый день десятками, но, хотя вид смерти у них всегда перед глазами, разве это приносит им какую-то пользу? Или - другой пример - война, когда на твоих глазах убивают близких людей и сам ты находишься под страхом смерти. Приносит ли это пользу человеку, если у него нет молитвы? Конечно же, не приносит, наоборот, может вызвать даже цинизм, как в случае с могильщиками или работниками морга. Поэтому не всегда вид смерти, даже действительный вид смерти, а не ее воображение, рождает в человеке добродетель памяти смертной. А вот от молитвы, именно от того, что человек через молитву приближается к вечности, созерцает вечность перед своим душевным взором, - от этого появляется истинная память смертная, правильнее было бы сказать, память вечности. Не собственно памятование смерти, а память вечности - вот что для нас важно. И это бывает от глубокой веры, а глубокая вера - от чтения Священного Писания и, в особенности, от молитвы.

4 января 1998 года

Часть 2. О молитве Иисусовой

Продолжаем прежнюю, весьма обширную, тему наших бесед. Тема эта - духовная жизнь. В прошлый раз речь шла о различных средствах, которыми обладает христианин и которыми он должен пользоваться для стяжания благодати, для своего спасения. Причем мы сказали о второстепенных средствах, а рассказ о молитве отложили для отдельной беседы. Сегодня я, собственно, хотел поговорить больше о молитве, но поскольку в прошлый раз мною было сделано некоторое упущение, то сначала коснемся его. Рассуждая о посте, я говорил о том, что пост - это такая добродетель, которая необходима всем, даже больным людям, всем нужно воздерживаться в пище. Однако в то же самое время здесь существует большая градация: от очень строгого поста до очень ослабленного, в зависимости от физической, телесной, крепости и здоровья. Сейчас я подробно говорить об этом не буду, лишь скажу о прочих телесных подвигах. К ним применим приблизительно такой же подход, как и к посту (речь идет о поклонах, бдении и об иных удручениях тела). То, что говорилось о воздержании в пище, относится ко всем вообще телесным подвигам. Необходимо учитывать свои физические возможности, чтобы тело было нам слугой, а не обузой, не восставало против души. От неразумного подвига оно может ослабеть до такой степени, что не способно будет служить душе в духовных занятиях. Наоборот, от чрезмерной к себе жалости, нерадения можно прийти в состояние, когда плоть восстает против духа, и не обязательно, чтобы при этом возникала только блудная страсть, это может быть, как я уже говорил, и лень, и уныние.