Св. Григорий Турский в своем Житии преподобных упоминает третий монастырь, основанный братьями "на территории Аламаннии", обычно отождествляемый с монастырем Роменмутьер (по-латыни "Романов монастырь") в Швейцарии в 45 милях к северо-востоку от первоначального монастыря.

Вдобавок к сим главным монастырям по горам были разбросаны многочисленные кельи и пустыньки, превратившие Юру в подобие "Галльской Фиваиды" (или Св. Афонской Горы), несмотря на то, что количество монахов никогда не достигло там египетских масштабов, исчисляясь скорее сотнями, чем тысячами.

Среди всей этой бурной монашеской деятельности женщины также стали пленяться пустыней и примером преподобных братьев: первой, кто пришла к ним, была сестра святых — Иола. Как некогда преп. Антонию и Пахомию для своих сестер, (а позже св. Кесарию Арльскому для своей сестры Кесарии), первоначальникам юрского монашества надлежало устроить монашескую общину для своей сестры и последовавших за ней в пустыню жен: "Неподалеку оттуда, на высоком крутом обрыве с господствующей над ним естественной скалой и ограниченным каменным сводом, скрывавшим в себе обширные пещеры, святые, согласно традиции, положили — будучи движимы отеческим расположением — начало общине дев, и приняли на себя попечение о живущих на сем месте 105 монахинях... Здесь блаженные отцы построили базилику, которая не только принимала в себя мертвенные останки дев, но также удостоилась чести содержать в себе гроб самого подвижника Христова — преп. Романа. Столь велика была строгость обычаев сего монастыря, что отрекавшуюся в нем от мира деву, уже никогда не видели вне его, покуда ее не сносили в гроб" (гл. 25, 26).

Об этом монастыре известном как "Ля Бальм", впоследствии ничего не было слышно, очевидно он был разрушен во время набегов варваров в V-VI вв. Это была, возможно, первая на Западе женская община в "пустыне", раньше женские монастыри основывались в городах или поблизости от них. Впоследствии неподалеку была основана мужская община, и в настоящее время ее местоположение, примерно в 3-х милях к юго-западу от Сен-Люпицина, также на реке Биение, рядом с городом Сен-Ромен-де-Рош, где мощи св. Романа по сю пору хранятся в приходской церкви. В последующие столетия была и другая женская община в Юре, в Невилль-лес-Данс, зависимая от Кондадиско, возможно, преемственная по отношению к монастырю преп. Иолы.

Остальная часть Жития преп. Романа — первой из трех частей "Жития юрских отцов" — посвящена чудесам святого, козням диавола против братии и ропоту некоторых братии, когда они начали считать чудесные монастыри Юры частью церковной "организации". Все сие описано в терминах, весьма близких читателям Житий восточных Отцов, и кое-что из этого пересказано се. Григорием Турским в его Житии братьев, хотя очевидно по причине многих различий, что это Житие, если он вовсе знал его, не было его главным источником.

В одном месте "Жития юрских отцов", когда один из старших монахов укоряет преп. Романа, что тот слишком многих принимает в монастырь и не делает тщательного отбора, автор пользуется случаем, приводя ответ преп. Романа, описать нечто из того монашеского духа, который прививал преподобный братии, а также некие из монашеских искушений, которым братия подвергались. Св. Роман отвечает старцу: "Скажи мне, о ты, который желаешь, чтобы у нас была такая маленькая община: способен ли ты среди всех братии, которых видишь вокруг себя в нашей общине, произвести отбор и разделение, чтобы образовать две группы, о которых ты говоришь, как если бы, испытывая одного за другим, ты мог в совершенстве отделить прежде их смерти выявленных святых от беспечных?.. Разве ты не видел здесь некоторых монахов, ревностно предавших себя жизни по правилам, которые впоследствии, постепенно уклоняясь в теплохладность, попрали их? Сколько раз также братья уходили из общины под воздействием противоположного порыва! И из сих последних, сколь много раз видели мы того или иного брата паки составляющего мир и приходящего к нам и один, и два,и три раза, и несмотря на это, снова находящего мужество упорно добиваться лавров победителя в звании, которое было так давно оставил! Некоторые также не навлекая на себя упрека, вернулись, но не к своим порокам, а в свои родные земли, и соблюдали там наш устав с такой любовью и ревностью, что будучи возведены на степень священства избранием и любовью верных, они управляют с великим достоинством монастырями и церквями Христовыми... И не видел ли ты совсем в собственном нашем монастыре, что случилось с Максентием? После того, как он возложил на себя подвиги и лишения неслыханные в Галлии, с постоянными бдениями, после того, как показал неослабное усердие в чтении, �

Посему познай, что это — та же самая гордость, навеваемая дьяволом, тайно подстрекающим тебя, и что твой случай не сильно разнится от Максентьева" (глл. 29, 32-34).

"Житие юрских отцов" рисует нам двух братьев обладающими различными, но дополняющими друг друга добродетелями: "Оба Отца превосходили один другого взаимодополняющими качествами, необходимыми в искусстве руководства и управления. Ибо если блаж. Роман был весьма милостив ко всем с совершенной невозмутимостью, то его брат был более строгим, как поправляя и наставляя других, так в первую очередь, и к себе самому. Роман, когда всякая надежда на прощение уже иссякала, мог неожиданно проявить снисхождение к виноватому; тогда как другой, боясь, чтобы малые грехи повторяясь, не окончились великими, укорял с великой горячностью. Роман не накладывал на братию больших лишений, чем их собственная воля желала бы принять; тогда как Лупикин, прилагая собственный пример ко всем, вовсе не позволял уклоняться от того, что помощь Божия делала посильным" (гл. 17). Под конец своей жизни преп. Роман предпринял самое дальнее путешествие из описанных в его Житии — паломничество к месту мученической кончины св. Маврикия и Фивского Легиона, пострадавших в III в..." В горячности своей веры он решил идти в Агаунум к базилике святых — я лучше скажу, в лагерь мучеников, — согласно свидетельству, представленному рассказом об их страдании" (гл. 44). Первым повествованием о мученичестве этих святых был рассказ св. Евхерия Лионского, который св. Роман несомненно читал. В этом путешествии около Женевы имел место случай с прокаженными, упоминаемый св. Григорием* [* Застигнутый в пути темнотой он свернул с дороги в сторону и попал в маленький приют для прокаженных, где собственноручно умыл им ноги и разделил с ними трапезу. Когда во время ночной молитвы он коснулся рукой одного из них, то заметил, что тот исцелел. Тогда святой стал прикасаться к каждому из них, а когда настало утро — увидел их всех очистившимися. Возблагодарив Бога, он продолжил свой путь.]. Организация настоящего монастыря в Агаунуме (в отличие от отдельных келий вокруг базилики, как было во времена преп. Романа) датируется первыми годами VI века, когда устав "неусыпающих"( по-латыни "laus perennis", непрестанное пение псалтири) был перенесен туда из Константинополя. Монастырь Кондадиско в это время послал туда сто монахов для образования одного из девяти хоров, сменявших друг друга в псалмопении.

Кончина преп. Романа случилась в основанном им женском монастыре, куда он пришел попрощаться со своей сестрой (гл. 60). Это было около 460 г. Св. Григорий в своем Житии святых не упоминает женский монастырь, вероятно потому, что его уже не было в его время, но упоминает погребение преп. Романа вне его монастыря, где женщины имеют доступ к его мощам.

Среди братии, наставляемых в монашестве двумя святыми, царило прежде всего абсолютное единодушие, основанное на самопожертвовании — понятие, центральное для православного монашества, будь то Восток или Запад. "Согласно обычаю апостольких времен, абсолютно никто не мог сказать: "это мое". Различие одного от другого заключалось лишь в обладании тем или иным именем без внимания к состоянию или происхождению. Довольствуясь своей нищетой, они проявляют единодушие в любви и вере с такой горячностью, что если какой брат должен будет по порученному ему делу выйти на улицу в холодную погоду или если только что вернется весь вымокший под зимним дождем, то каждый с готовностью отдает свое самое удобное и сухое платье и скинет с ног обувь, чтобы согреть и успокоить тело брата прежде, чем он сам подумает о себе" (глл. 112-113).

Преп. Лупикин управлял монастырями около 20-ти лет по смерти преп. Романа и почил в глубокой старости, до самого конца пребывая в суровейших лишениях. (В последние моменты своей предсмертной болезни он отказывал себе в утешении малым количеством меда с водой).Он был погребен в монастыре Лавкон, где в 1689 г. часть его мощей была открыта вместе с возможно первоначальной надгробной плитой, и где они почивают до сего дня в приходской церкви Сен-Люпицина.

Третий из великих юрских Отцов, преп. Евгенд, сыгравший столь большую роль в развитии монашества на Западе, был отдан в монастырь своим отцом, приходским священником, при жизни св. Романа и, как уже было сказано, не покидал его вплоть до своей смерти, последовавшей, когда ему было уже за 60 лет, около 513 г.

В монастыре "он стяжал прочные познания не только в латинских книгах, но также и в греческой риторике" (гл. 126). Если св. Евгенд действительно знал греческий язык, то это было редкостью для Галлии V века; но в любом случае очевидно, что связь с греческим Востоком, была еще очень сильна в юрских монастырях того времени, хотя бы восточные Отцы и читались скорее всего в латинских переводах. Мы знаем, что ежедневное чтение в трапезной (обычай, введенный преп. Евгендом "последуя древним Отцам" и в частности св. Василию (гл. 169); тогда как во времена препп. Романа и Лупикина хранилось традиционное для египетских монастырей молчание включало в себя "постановления", провозглашенные в прежнее время святым и знаменитым Василием, епископом столицы Каппадокии, или постановления святых лиринских Отцов, или св. Пахомия, древнего игумена сирийцев, или же изложенные совсем недавно достопочтенным Кассианом" (гл. 174). Если преп. Роман начинал свою монашескую жизнь всего с одной или двумя книгами, то очевидно, что его наследники имели уже хорошо укомплектованную святоотеческую библиотеку!

В своем подвижничестве преп. Евгенд придерживался строгих правил своих предшественников: бдения его были удивительны, и ел он однажды в день "иногда днем, вместе со всеми, когда он бывал утомлен, иногда же вечером вместе со вкушавшими вторую трапезу монахами" (гл. 131). У него было лишь одно платье, которое он носил, покуда оно не изнашивалось (гл. 127), а обувь его была "жесткой и грубой, по образу древних Отцов. Голени его были обвязаны обмотками, а ступни — в сандалиях. Но к службам утрени и часов он приходил всегда, даже в самые лютые морозы или когда все было покрыто снегом, не имея на своих обнаженных ногах ничего, кроме деревянных калош на галльский манер. Такой же была его обувь и когда, весьма часто, в утренние часы он далеко ходил по снегу, чтобы посетить братское кладбище и помолиться там" (гл. 129). Подобно свв. Роману и Лупикину, он был чудотворцем, и слава его была столь велика, что в течение столетий город, выросший вокруг Кондадиско носил его имя (Сен-Ойенд по-французски). Там было так много паломников, что они "казалось превышают числом множество монахов" (гл. 147).