Малая ектения, молитва „Господи, Боже наш, помяни нас...“ и 3-й антифон (неизвестный псалом).

2-е трехпсалмие

Малая ектения, молитва „Вечер и заутра...“ и 140 псалом „Господи, воззвах...“ Вход в алтарь священнослужителей.

Малая ектения, молитва „Господи, Боже Вседержителю, сведый ум человечь...“ и 141 псалом „Гласом моим...“

Малая ектения, молитва „Немолчными песньми...“ и псалом 129 — „Из глубины воззвах...“

Прокимен, сугубая ектения и молитва прилежного моления.

3-е трехпсалмие

Малая ектения, молитва „Благословен еси Господи, Владыко Вседержителю, просветивый день светом солнечным...“ и 1-й малый антифон — псалом 114.

Малая ектения, молитва „Господи, Господи, избавлен нас от всякия стрелы...“ и 2-й малый антифон — псалом 115.

Малая ектения, молитва „Боже великий и вечный, святый и человеколюбивый...“ и 3-й малый антифон — псалом 116.

Молитвы: оглашенных, 1-я верных и 2-я верных (не всегда).

Молитвы: отпуста — „Боже великий и вышний, един имеяй бессмертие...“

Молитва главопреклонения — „Господи, Боже наш, приклонивый небеса...“

Исхождение с чтением молитв:

в скевофилакии — „Господи Боже наш, сокровище вечных благ...“ и (главопреклонной): „Владыко Святе...“

и в баптистерии — „И ныне благодарим Тя...“ и (главопреклонной): „Господи, Господи, явлением...“

Говоря о составе псалмов и молитв песненной вечерни и их чередовании в ходе самого богослужения, следует сказать несколько слов о кажущемся на первый взгляд странном вступлении доместика с антифонным припевом, когда еще не было произнесено последнее прошение ектений „Пресвятую, Пречистую...“, а равно и о самой фразеологии этих припевов, где первая половина не имела логической связи со второй, например: „Вселенную. Аллилуиа“. Блаж. Симеон Солунский, по свойственной ему тенденции видеть во всех исторически сложившихся богослужебных формах аллегорию истин вероучения, и это „вклинивание“ доместика пытается объяснить идейной связью антифонного запева с прошением „Пресвятую, Пречистую...“ „Поелику, — говорит он, — священник сказал Богу: „Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию...“, то певец присоединяет: „Яко вселенную, Боже, заступи, спаси, помилуй и сохрани посещением Твоим“. Сие означает и „Аллилуиа“, ибо Аллилуиа толкуется посещение, и пришествие, и явление Бога, и оно есть преимущественная хвала домостроительства“ [83]. Однако трудно согласиться с таким толкованием, сугубо субъективным, основанным скорее на искусственном подборе фраз, нежели на их логической связи.

Столь своеобразное „вклинивание“ доместика перед прошением „Пресвятую, Пречистую...“ с запевом, состоящим иногда из отдельных бессвязных слов, вроде „Вселенную. Аллилуиа“, имело не символическое, а чисто практическое значение. Распевное исполнение псалма составляло в Древней Церкви, как и у ветхозаветных евреев, неотъемлемую сторону богослужения. Им определялся торжественный тонус его, и в силу такого значения распевности музыкальное начало оказывалось довлеющим на самый порядок отправления чинопоследования. Сам по себе запев первых слов антифона доместиком служил для молящихся образцом напева и средством их музыкальной настройки в том значении, какое имеет в современном церковном пении „задавание тона“. Вступление же доместика не по окончании ектений, а перед последним ее прошением, служило музыкальной связью ектений с антифоном.

Таким образом в основе отправления чинопоследования, как единого непрерывного молитвенноназидательного действа, лежал музыкальный фактор, определивший самое название богослужения как „песненного последования“ (ακολουθια ασματικη).

Широко представленный в богослужении музыкальный элемент, при участии многочисленного клира, придавал песненной вечерне весьма торжественный характер, но зато требовал хороших певцов. Отсутствие последних затрудняло отправление песненных служб. Это была одна из причин исчезновения песненных служб. Совершение песненной вечерни, хотя бы в том не вполне цельном виде, с отсутствием второго и третьего антифонов первого трехпсалмия, но с чередованием молитв и антифонов, как говорит сам блаж. Симеон Солунский, в его время уже составляло редкое явление. Его современники константинопольцы уже не узнавали этого чинопоследования [84]. Возможно, что Солунский храм св. Софии в XV веке был одним из последних мест, где еще совершалось такое богослужение.

Монастырская традиция вечерней службы и ее слияние с элементами песненной вечерни (IV—XIII вв.)