Вскоре повар, действительно, появился, но уже без фартука, и повел нас к архондарику. Входя на территорию монастыря, мы сразу обратили внимание на круглый эркер - крытый оштукатуренный балкончик цилиндрической формы с окнами. По-видимому, это был единственный в своем роде эркер на всем Афоне. Он на половину своего диаметра выступал из поверхности стены на высоте третьего этажа. Снизу его поддерживала консоль в виде плавно расширяющегося вверх овального конуса. Как оказалось, это и был архондарик. Повар проводил нас наверх и, передав гостиннику, ушел. Ожидая, пока позовут отца Иринея, мы расселись вдоль длинной скамьи, которая дугой опоясывала периметр круглой залы внутри эркера. Все три окна его выходили во двор монастыря. Их деревянные рамы с мелкими квадратами переплетов эффектно смотрелись на фоне белой штукатурки стен. Такой же деревянный потолок был покрыт тонировочным лаком того же оттенка, что и оконные рамы. Он не только сохранил, но даже еще более выявил структуру дерева. Было совершенно очевидно, что над интерьером здесь работал профессиональный художник. Сочетание природного камня, дерева и белой штукатурки своей изысканностью поражали даже в коридорах и на лестнице, по которой мы поднимались наверх. Интерьеры лестничных площадок дополняли красивые керамические горшки с декоративными растениями и глиняные амфоры с икебаной из сухих веток и колосьев в простенках и нишах. Гостинник поставил на круглый стол у камина бутылку минеральной воды и четыре чашечки кофе. А когда он был допит и во рту у Антона исчез последний кубик рахат-лукума, в круглую гостиную вошел, наконец, невысокий пожилой монах, лет семидесяти, с широкой седой бородой, и поздоровался с нами по-русски. Это и был отец Ириней, ученик старца Софрония (Сахарова). Когда-то и сам блаженный отец Софроний - истинный делатель Иисусовой молитвы - возрастал духовно на Святой Горе, у ног преподобного Силуана Афонского, о котором, как благодарный ученик, он написал известную теперь во всем мире книгу Старец Силуан. Отец Софроний скончался 4 года тому назад в созданном им Иоанно-Предтеченском монастыре недалеко от Лондона в возрасте 97 лет. Вместе с его учеником, отцом Иринеем, мы вышли на длинный балкон, тянущийся вдоль стены архондарика.

Беседа с учеником старца Софрония

- Батюшка, мы все читали замечательную книгу отца Софрония о его старце. Но, как свидетельствуют те, кто лично его знал, а также книги, написанные отцом Софронием, он и сам со временем стал духоносным старцем. Когда же мы узнали от схимонаха Космы из Кавсокаливского скита, что вы лично были с ним знакомы, - нам очень захотелось не только увидеть вас, но и побеседовать.

- Ах, вот оно что! Значит, это отец Косма посоветовал вам поговорить со мной? Как же, помню. Мы с ним одно время, лет десять тому назад, вместе жили в монастыре Ксиропотам.

- Можете ли вы, отче, припомнить - какое событие вашей жизни было наиболее ярким и определяющим?

Старец закрыл глаза, ненадолго задумался и, наконец, ответил:

- Пожалуй, таким событием было знакомство с отцом Софронием. Тогда, в 1946 году, по каким-то делам Андреевского скита отец Софроний приехал в Афины. (Незадолго до этого он ушел из монастыря Святого Павла и жил в Андреевском скиту, где еще подвизалось человек сорок русских монахов). А я в то время был студентом Афинского университета. После того как мои родители познакомились с отцом Софронием в афинском русском приходе (там, кстати, сейчас немало прихожан греков, и священником - грек из России), отец Софроний стал бывать в нашем доме. Вот так я с ним и познакомился. Думаю, что если бы я не встретил его, то не стал бы монахом.

- Но каким образом вы оказались студентом Афинского университета? Ведь ваши корни - в России?

- Мои родители, действительно, родом из России. Мама - русская, из Ставрополья, а папа - из Бессарабии, это в Молдавии, но можно сказать, что он был обрусевший молдаванин. Отец лучше говорил на русском языке с русскими, чем с румынами по-румынски. Он был царским офицером, кажется, поручиком или подпоручиком. Когда Белая армия отступала, мой отец был ранен в обе ноги выше колена, а затем эвакуирован в Грецию. Там я и родился. Мне было легко учиться и в греческой школе, и в университете, потому что у меня с детства было два родных языка: русский и греческий.

- Ну, а что было после вашей первой встречи с отцом Софронием? Когда вы вновь встретились?

- Вскоре после нашего знакомства отец Софроний вернулся обратно на Святую Гору, а на следующий, 1947 год, вновь приехал в Афины. Он собирался во Францию, чтобы издать книгу Старец Силуан на русском языке. Наверно, Бог вложил ему мысль остановиться у нас в доме, прежде чем уехать в Париж. И пока отец Софроний ждал оформления документов, необходимых для поездки во Францию, он помогал мне писать иконы. Именно тогда отец Софроний предложил мне поехать с ним, чтобы я мог попытаться поступить в Свято-Сергиевский богословский институт. Я, конечно, очень хотел отправиться туда на учебу. В то время в Свято-Сергиевском институте можно было возрасти и духовно, и интеллектуально. Всем русским беженцам было хорошо известно, что выпускники института - интеллигентные и благочестивые люди. Конечно же, я согласился. Мои родители лично знали ректора института, покойного ныне епископа Кассиана (Безобразова), а также профессора отца Георгия Флоровского и, может быть поэтому, решились отпустить меня, хотя я был единственным сыном в семье. Отец Софроний уехал в Париж летом 1947 года и передал ректору мое прошение. Мне же удалось приехать только зимой - долго пришлось ожидать визу, потому что я не был греческим подданным. Мои родители, как и многие другие русские беженцы, имели так называемые н!ансеновские паспорта, а с этими паспортами было трудно попасть в другую страну. Несколько месяцев я ждал разрешения на выезд во Францию. Но несмотря ни на что, богословское образование в результате было мною получено.

Почему отец Софроний покинул Афон

- Могли бы вы, отче, рассказать что-нибудь о жизни отца Софрония на Афоне? - попросили мы продолжить свой рассказ отца Иринея. Старец снова закрыл глаза, подняв вверх голову. Он что-то вспоминал, а может быть, снова переживал события своей молодости, как бы перелистывая год за годом листы книги, где вписаны ушедшие в вечность жизни людей, которых давно уже нет с нами.

- После смерти своего старца, - продолжал свой рассказ отец Ириней, - ныне уже прославленного преподобного Силуана, отец Софроний, тогда еще иеродиакон, получил благословение игумена и духовника Свято-Пантелеимоновской обители на отшельничество в пустынных скалах Карули. Там, кстати, до сих пор еще сохранилась его маленькая келья. В ней он и прожил, если не ошибаюсь, два года - с 1939 по 1941. Сейчас там один серб живет. А в начале 1941 года ему предложили стать священником и духовником греческого монастыря Святого Павла. Это был первый случай, когда греки пригласили русского в качестве духовника! В феврале 41-го он был возведен в иеромонахи, а на следующий год по особому чину отец Софроний был поставлен духовником для окормления братии. Есть такой специальный краткий чин с особой молитвой, который совершается епископом для поставления духовника.