Ночной “трюк” на крутом склоне

Стоя на его плечах, я почувствовал, как он весь затрясся от смеха. И хотя ситуация выглядела, скорее, трагичной, в моем сознании вдруг возник образ смертельно испуганного инока, забившегося в угол кельи, и, одновременно, представилась вся глупость нашего положения. Задохнувшись от смеха, я едва успел ухватиться за стену, чтобы не рухнуть с высоты на голые камни. И действительно, кому из здешних монахов могло прийти в голову, что трое ненормальных русских паломников глухой ночью на крутом склоне смогут проделать подобный трюк?! Некоторое время все трое молча давились смехом, зажимая себе рты ладонью. Кажется, следовало бы плакать, но вот парадокс - при полном понимании своей вины нам было ужасно, до боли в животе, ну прямо до слез смешно. А в результате пришлось долго шарить во тьме, отыскивая упавшие с носа очки отца дьякона. Но время шло, и с каждым часом температура падала все ниже и ниже. Мы основательно продрогли, пока, наконец, обнаружили в траве у самой стены потерянные очки.

- Ну, вот что, братья! Никого мы будить не станем! Сами во всем виноваты - самим и расхлебывать. Заночуем в пещере преподобного Герасима.

Мое предложение было принято молча. Половинка луны достаточно хорошо освещала тропу. Однако ночью окружающая местность изменилась до неузнаваемости. Исчезли разнообразие красок и четкость контуров. Огромные черные тени изменили все очертания. Луна высвечивала серебристым светом только то, что ей самой казалось интересным и важным. Все остальное тонуло, сливаясь, в таинственном мраке. Мы с трудом узнавали ориентиры, по которым можно было бы определить направление. Достаточно долго проплутав по темному лесу, каким-то чудом мы все же вышли к пещере преподобного. В ней было ненамного теплее. Лампада, которую добрый грек затеплил еще утром, слабым розовым светом едва разгоняла тьму в каменной нише с иконами. Мы надеялись, что за плотно прикрытой дверью нам удастся немного согреться. Из далекого прошлого вдруг вспомнилась фраза: Ничего, надышим!

Холодильник в пещере

Братья усадили меня в единственную стасидию у входа, а сами устроились друг против друга на рюкзаках. На каменный выступ укрепили зажженную свечу и с четками в руках попытались сосредоточиться. В молитвенной тишине прошло около часа или немного более. Но что-то вдруг стало мешать молитве. Что именно? Вначале я не мог себе дать в том отчета. И только когда мое тело прошибло ознобом, я понял, что причиной тому был холод - тихий и незримый враг, который незаметно просочился в пещеру, заполз под одежду и покрыл все тело гусиной кожей. Какая уж тут молитва! Дьякон зашевелился и громко зашуршал одеждой, растирая одновременно оба плеча:

- Отче, а ведь мы этак замерзнем!

- Точно! Скоро нам каюк будет. К рассвету превратимся в ледышки. Три генерала Карбышева в одной пещере, - подхватил Антон.

- Сами виноваты. Надо терпеть!

- Ну, вот еще! С моими-то бронхами терпеть в этом морозильнике, пока коньки не отбросим? - занервничал Антон. - Я еще далек от преподобия и на тот свет не готов.

- Что ты предлагаешь?

- Пойдем к архондарику и будем стучать, пока не откроют. Не умирать же нам здесь!

- Да ведь мы весь скит разбудим, братию переполошим!

- Ну и что? Должны же они проявить братолюбие к паломникам! Тут ведь люди замерзают!