Мы получили Церковный Собор только тогда, когда вся Россия была уже охвачена пламенем революции и начался ее всеобщий развал. Несколько столетий мы жили без Церковного Собора. Никакой Собор не мог уже тогда овладеть положением, и сам был увлечен революционным движением. И все-таки Всероссийский Церковный Собор был созван не напрасно и сделал многое. Он выяснил ошибки прошлого и указал, что надо было сделать раньше. Он восстановил патриаршество как средоточие духовной жизни русского народа православного и как выразителя русского православного самосознания. Многие важные постановления Собора (например, разделение патриаршества на митрополичьи округа) по обстоятельствам революционного времени не получили практического осуществления. Сама повседневная жизнь Церкви в ее самых элементарных проявлениях, например, обучение детей Закону Божию, правильное повседневное богослужение было нарушено. Перед православным народом, религиозное самосознание которого оживилось под влиянием Собора, возник ряд важных основных вопросов религиозной и церковной жизни, не получивших разрешения за недостатком времени и благоприятных условий. Мы не только не осуждаем, но от всего сердца приветствуем колоссальный государственный, социальный и хозяйственный труд советской власти, обеспечивший русскому народу его славную победу над ворвавшимся на Русскую землю хищником и опустошителем. Весь этот труд был необходим и своевременен в интересах общегосударственной жизни русского народа, и мы его от всей души горячо приветствуем и верим, что наступит момент для правильного устроения духовной жизни русского народа, но всему свое время и очередь. Советская власть выполнила с огромным успехом стоявшие перед ней государственные, социальные и хозяйственные задачи народов, составляющих единое русское государство. И теперь нужно ожидать, что скоро наступит момент, когда русскому православному народу будет предоставлена свобода устроить и свою церковную жизнь согласно соборным правилам Православной Церкви. Говоря о том, что религиозный вопрос православных русских людей может быть разрешен только самим верующим народом, мы, конечно, не имели в виду каких-либо насильственных действий со стороны верующих. Нам не оставили такого примера древние христиане. Мы только утверждаем, что верующий православный народ не может смотреть на себя, как на беспорядочную, неорганизованную толпу отдельных верующих людей. Русский православный верующий народ составляет стройный церковный организм, ведущий свое происхождение от первых веков христианства, от апостолов и мучеников, от самого Христа Спасителя и имеющий свои вековые церковные законы и правила. Так важно понимать русскую Церковь и русское государство, независимо от религиозных воззрений самих правителей государства. В том и заключается свобода совести, чтобы верующие смогли свободно жить по правилам своей веры, а не по усмотрению правителей государства.

Этот страдальческий путь отстаивания своей религиозной свободы не будет новостью для Православной Церкви - он ей присущ от первых веков христианства. Ей приходилось идти этим путем и при язычниках, и при еретиках, и при магометанах, и теперь - при безбожниках. Придется идти тем же мученическим путем и в последующие времена, при антихристе и других врагах и гонителях веры. "В мире скорби будете, - сказал Господь своим ученикам. - Но дерзайте: аз победих мир". Первые христиане, не прибегая к оружию триста лет отстаивали свое право веровать во Христа и жить по своей вере и, в конце концов, получили свободу веры. Русский народ еще борется за свою веру и 30 лет [1] не освоился еще с приемами и способами отстаивать свое право на нее. Господь поможет ему. Кто-нибудь скажет, что мы говорим вещи общеизвестные и примитивные. Не спорим. Но что же можно сказать другое? Время идет. Русская молодежь вырастает в безбожии [2], отвыкает молиться, посещать церковные службы; вырастает в ложных понятиях о мире, о жизни, привыкает к этому, не может подняться на высоту христианского понимания мира и жизни; начинает считать безверие, отчужденность от Христа, от храма, от таинств, от молитвы явлением нормальным, привычным, естественным. Разве это допустимо для молодежи христианской? Кем станут впоследствии эти молодые люди? Кем вместе с ними станет и весь православный русский народ? Служителями Христа или сторонниками антихриста? Да и вся Русская земля - чем она явится в будущем? Можно не видеть зла в перемене государственного строя Русской земли. Всему свое время и место. Царское самодержавие выполнило свою историческую задачу - собрало и объединило необъятную Русскую землю. Война 1914-1917 годов ясно показала его внутреннюю слабость. Нынешняя война, напротив, обнаружила внутреннюю, победоносную силу новой России. Перед ней стоит дальнейшая задача - утвердить вековое и историческое православное самоопределение - свой духовный стержень и центр, и на нем основать свою дальнейшую государственную жизнь. Необходимо продолжение Церковного Собора 1917 года, который утвердит и осуществит при свободе веры свободу церковных съездов и Соборов, соборное христианское строительство жизни, свободу христианского воспитания детей и юношества, свободу религиозного печатного слова, свободу церковных съездов, свободу религиозной проповеди. Не силой оружия, не заговорами и восстаниями, не государственными переворотами утверждается Христова вера - она утверждается ее бестрепетным исповеданием. Не следует унывать, если усилия в этом направлении окажутся неудачными. В другое время, при других обстоятельствах они увенчаются успехом. Скажут - предоставляя свободу одному вероисповеданию, необходимо предоставить ее и другим. Несомненно. Но свобода исповедания еще не есть свобода пропаганды. Предоставляя верующим свободу вероисповедания, можно не давать им свободу миссионерства. Не силой оружия, не государственными мерами утверждается и распространяется вера - она утверждается ее бестрепетным исповеданием. Это единственный верный путь защиты и распространения своей веры, осуществленный первыми христианами, остающийся правильным и для нашего времени. Христианин должен всегда быть самим собой - и это будет лучший и самый верный путь миссионерства. Одна мученица в первые века христианства, от которой потребовали хотя бы притворного отказа от Христа, указала на стоявший на столе глиняный сосуд с водой и сказала: "Можете ли вы изменить форму этого глиняного сосуда, не ломая его? - Так и я, пока жива, не могу быть никем другим, как только христианкой". Таким должен быть и каждый христианин, а тем более православный нашего времени. И тем более, конечно, сами пастыри и архипастыри. Написано в 1946 году ^ Наши встречи с русской военной молодежью во время второй мировой войны и беседы с ней заставляют нас изменить это мнение ^

Православный русский народ и партия большевиков

У многих возникает совершенно естественный и понятный вопрос - как мог православный русский народ, живший 1000 лет со Христом, восприявший глубоко в свою душу образ Христа, как величайшую святыню (и это не риторическая фраза, а подлинная действительность, подтверждаемая жизнью таких людей, как Антоний и Феодосии Печерские, Иоанн Многострадальный, Сергий Радонежский, Стефан Пермский, Засима и Савватий Соловецкие, Трифон Печенгский, Амвросий Оптинский, Парфений Киевский, Серафим Саровский), вырастивший и в мирской жизни тысячи и миллионы подлинных праведников (см., например, "Жизнеописания отечественных подвижников", собранные епископом Никодимом Белогородским, или художественные изображения, данные нам Лесковым, Л. Н. Толстым ("Хозяин и работник"), Тургеневым ("Живые мощи"), Достоевским ("Старец Зосима", "Алеша Карамазов"), Гаршиным ("Сигнал") и т.д.), создавший столько славных и знаменитых иноческих обителей, столь преданный своим православным праздникам и обычаям. Как мог этот народ ужиться с властью безбожной, поставившей своей первой задачей искоренить в русском народе все, что напоминает о Боге, о Христе, о будущей жизни, и терпеливо выносить все глумления над православными святынями, над мощами святых, разрушение церквей и монастырей, уничтожение священных церковных книг и икон, обезбожевание молодежи и проч.? Чем объяснить такую пассивность верующего православного русского народа, еще так недавно в таком огромном числе сходившегося со всех концов России на открытие Святых Мощей преп. Серафима Саровского или святителя Иоасафа Белогородского? Неужели все его многовековое православие было у него чем-то вынужденным, притворным, напускным? Не думаем... Вообще, русский народ не выносит ничего напускного, показного, притворного. Он многое готов перетерпеть из боязни обнаружить фальшивые чувства. И даже настоящие свои чувства он готов скрыть, чтобы их не посчитали за фальшивые. Но вместе с тем русская душа очень сложна, в ней многое уживается: добро со злом, святость с развращенностью, как об этом свидетельствует тот же Достоевский, да и другие. Не сочувствуя большевикам в одном отношении, народ сочувствовал им в другом, например, во вражде к "господам", а также в их заботах о трудящихся классах; мог не желать возвращения старой власти, и даже не столько "царя", сколько "господ", стоявших между царем и народом - помещиков и чиновников. Несправедливо было бы утверждать и то, будто русский народ принял советскую власть совершенно пассивно. Он видел ее неправоту во многих отношениях и, в особенности, ее религиозную неправоту, три года боролся с большевиками, поддерживая добровольческое движение и считая его более законным, нежели большевизм, а может быть, не надеясь на его окончательный успех. Без народного сочувствия и поддержки добровольцы не имели бы такого значительного успеха. Ведь вся Южная Россия и значительная часть Центральной, Запад и Сибирь находились в руках добровольцев. На Севере генерал Миллер успешно боролся с большевиками. Поворот произошел, главным образом, по вине самих добровольцев, не сумевших сохранить добрые отношения с народом и злоупотреблявших своей властью. Благодаря их ошибкам большевикам удалось справиться с трудным положением и перейти в контрнаступление. Но оставим прошлое и перейдем к настоящему. Мы замечаем странное и интересное явление. Под влиянием страшной мировой войны у большевиков стал выдыхаться их интернационализм: началась национализация большевизма. Психология большевиков стала меняться в сторону национализма. Это стало заметно еще в 1938-1939 годах. Нельзя было не увидеть в этом отрадного явления. Большевики стали, по-видимому, сознавать, что их интернациональная позиция не совпадает с народной психологией, оказывается чужда и не понятна русскому национальному чувству. Мы не обвиняем их в неискренности. Но их психология стала меняться. Они почувствовали или, может быть, перестали скрывать, что их интернационализм, привезенный с Запада, чужд русскому народу, не приемлется русской душой, и постепенно сами стали переходить на почву русского здорового национализма. Уже в 30-х годах большевики стали прославлять русских народных героев - Суворова, Кутузова, Нахимова... Невозможно было вырвать из русской души чувства, воспитанные в ней историей. Начались речи о любви к Родине, о защите Родины, и лозунги интернационализма стали замалчиваться, вопреки тому что мы слышали еще в 20-х годах. Послышались речи о любви к Родине, о защите Родины, началось все большее и большее прославление и превозношение русских национальных героев. За именами Суворова и Кутузова послышались имена Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Нахимова и Корнилова. Тяжкая война с немецкими захватчиками особенно содействовала перемене большевистской психологии. Инородный элемент в большевистском возглавлении как-то сам собой стушевался. Сталин? Но какой же он инородец? Он - грузин. Грузия - на пятьсот лет православнее России. Учился он в православной семинарии; его мать - православная, пользовалась общей любовью и уважением. Он вырос в православной атмосфере. Когда началась Великая Отечественная война, все больше стали слышаться русские фамилии командующих (не то было в 1917-1918 годах). Явился орден имени Суворова, а ведь Суворов - какой же он интернационалист? Все это происходило у всех на глазах и было очевидно. Русская земля явно национализируется. Интернациональные лозунги стушевались. И государственный гимн уже не тот. Родина все больше и больше выступает на первое место. Русский народ борется уже не за торжество интернационализма, а за свою родную землю, которую он не хочет отдавать захватчикам. Война пробудила и усилила процесс восстановления русского национального самосознания. Значит ли это, что большевики меняются, что нынешняя советская власть перестала быть интернациональной, а превратилась в русское, народное национальное правительство? Предоставим судить об этом тем, кто ближе нас стоит к ней. Мы же всему этому радуемся - коммунизм, видимо, отступает перед русским национальным сознанием и даже не перед русским, а перед всероссийским и всенародным государственным сознанием, создающимся из совокупности отдельных национальных сознаний. В этом заключается огромное всенародное значение минувшей войны для русского народа и русского государства. Русский народ сумел отстоять свое национальное достояние и выгнал непрошенного гостя за пределы своего государства. Недаром сами большевики называют настоящую войну отечественной - она такова и есть - все народы русской земли она связала единым чувством общей любви к великому отечеству.

Критический момент в жизни русского народа

Мы еще раз утверждаем, что православная вера имеет право на существование в русском государстве, какой бы властью это государство не управляло. Не государственной власти, принадлежит право избирать для народа религиозный или безбожный путь. Если тысячу лет тому назад этот вопрос могла решать за народ его тогдашняя государственная власть, то теперь уже другое время - сам народ может решить, быть ему верующим или неверующим и как ему жить по своей вере. Правители государства не всегда могут правильно усмотреть и указать народу путь к его духовной жизни. И там, где уже существуют организованные религиозные общества, между ними и государством должны установиться правильные взаимные отношения. Но какое же соглашение, какие общие действия и общая духовная жизнь могут существовать между Церковью, верующей в Пресвятую Троицу и во Христа, Сына Божия, Искупителя и Спасителя человеческого рода, и между Государством, отвергающим эту веру, как пустое, глупое и вредное суеверие [1]? Конечно, никакого соглашения не может быть, а может быть только одна непрерывная борьба, как это и было в древней Римской империи, пока во главе империи не утвердилась власть, верующая в Единого Бога и во Христа. Иначе не может быть и в русском государстве. Или безбожная власть должна стать христианской, или православный русский народ должен отказаться от своей православной веры. Может безбожное правительство предоставить верующему народу свободу религиозной жизни по законам и обычаям его веры? - Конечно, нет. - Может ли верующий народ перестать верить во Христа, в Бога и жить по учению и правилам своей веры? - Тоже, конечно, нет. Отсюда для верующего русского народа остается единственный путь жизни - путь мученичества и страдания за веру, тот путь, которым триста лет шли первые христиане. Иного выхода нет: или со Христом, или против Христа. Нынешний самоотверженный подвиг русского народа в его великой и тяжкой борьбе за Родину показал, что русский народ не утратил ни любви к Родине, ни мужества, ни готовности жертвенно служить своему отечеству и умирать за него. Разве он этим своим подвигом не заслужил право свободно веровать в Бога и во Христа, жить по правилам и обычаям своей веры и воспитывать в этих правилах своих детей? Государственная власть не имеет никакого разумного основания стеснять религиозную свободу русского народа. И русский народ как народ верующий должен, конечно, решительно и твердо заявить свое право на религиозную свободу, не прибегая к насилию по примеру древних христиан, которые составляли, по свидетельству тогдашнего христианского писателя Тертуллиана, уже в III веке большинство в Сенате, и даже в армии терпеливо переносили все насилия государственной власти. Если наши предки, старообрядцы, при царях готовы были за одну букву богослужебных книг идти на страдания и смерть, в ссылку и на костер, то как же православному русскому народу не принять на себя всевозможные трудности, когда дело идет о сохранении самой веры христианской, православной. Ведь, может быть, сейчас уже наступает тот роковой час открыто исповедать свою православную веру в Бога и во Христа, о неизбежном наступлении которого предупреждал своих апостолов, а вместе с ними и нас всех, православных христиан, Господь Иисус Христос? Опыт минувшей войны показал, однако, что могут существовать - Православная Церковь и безбожное государство смогли совместно заботиться как о пострадавших от войны людях и зданиях, так и о средствах обороны и самозащиты. Их связала общая любовь к Родине, общая борьба с захватчиками. На этой почве возможен и дальнейший рост взаимного единения и сотрудничества ^

Большевистский вопрос есть прежде всего и главным образом вопрос религиозный

Большевистский вопрос, по существу своему, по своей глубине, есть прежде всего вопрос религии, то есть определяющий положение человека во Вселенной. Большевики имеют свою веру. Их вера заключается в безбожии, в атеизме. Они веруют, что Бога нет. Между большевиками и верующим русским народом особенное разногласие заключается в том, как жить - по заповедям ли Божиим, или по усмотрению человеческому? По правилам ли Церкви или по человеческим соображениям? Со Христом или без Христа? В Церкви или без Церкви? Признавши Бога, нельзя не признать и Христа как Его сына и Посланника. Признавши Христа, нельзя не признать и Церкви как Его установление. "Созижду Церковь Мою, и врата адовы не одолею". Бог без Христа - отвлеченность. И Христос без Церкви - тоже отвлеченность. Бог, Христос и Церковь неотделимы, неразрывны. Вера в Бога, во Христа и в Церковь помогла русскому народу создать великое государство. Вера в Бога, во Христа и в Церковь помогла русскому народу выдержать последнюю страшную войну. Держась за русский народ, за Родину, большевики, в сущности, держатся за Бога, за Христа, за Церковь. Русский народ, несмотря на все невероятные трудности и тяжести последней войны, не упал духом и победоносно выдержал ее, потому что внутренне опирался на Бога, на Христа, на Церковь. В этом заключалась его духовная сила. В 17-м году он разбежался с фронта, чего и теперь многие ожидали; но русский народ, жертвуя миллионами своих детей, неся огромные материальные потери, упорно и успешно, преодолев врага, вытеснил его за пределы родной земли [1], хотя этот враг по своему упорству и по обеспечению армии не имел равного в мире. Эта перемена русской психологии по сравнению с 17-м годом свидетельствует, что русский народ за истекшие 25 лет успел глубоко измениться и почувствовать себя ответственным хозяином Русской земли. Если у него появилось такое чувство ответственности за свою землю, то ему нужно почувствовать такую же ответственность за неприкосновенность своих религиозных верований, за свое православие, не остаться с пустотой в душе и отстаивать свою тысячелетнюю веру с такой же сознательностью и твердостью, с какими он отстаивает свою землю. Он должен решать вопрос своей жизни во всей полноте, а не в одной только материальной, хозяйственной его части. Он должен его решать и в области духовной, т.е. религиозной. Для откладывания этого решения, и тем более для безразличного отношения к делу веры не должно быть места, так же как и к вопросу о спасении Родины. Русский народ должен определенно и твердо решить как он хочет жить - с Богом или без Бога, со Христом или без Христа, со святыми или без святых, с молитвой или без молитвы? Для откладывания этого вопроса нет возможности. Этот вопрос стоит теперь не перед одним только русским народом, он стоит перед всем человечеством и все более более обостряется. Приближаются сроки, указанные Словом Божиим, когда все человечество должно будет определить и перед своей совестью, и перед Богом, со Христом ли он хочет жить, или без Христа, или против Христа - с Антихристом, с дьяволом. Сроки приближаются. Нельзя закрывать глаза не будущее. Наступает время решения последней судьбы мира и человека, предуказанные Христом и апостолами, а еще раньше - пророками. Мир идет к своему предопределенному концу. Первый, допотопный мир погиб от воды. Нынешнему миру предсказана гибель от огня. И разве это предсказание уже не исполняется? Разве мир уже не горит? Разве не готовятся средства и способы к еще большему его горению. Кончине мира должно предшествовать разделение человечества на два лагеря - и разве эти два лагеря уже не обозначились: царство Христа и царство Антихриста? Дьявол собирает все свои силы, напрягает весь свой ум для предстоящей решительной борьбы с Богом. Вы сомневаетесь в существовании дьявола - оно вам представляется остатком средневековых предрассудков? Но разве вам известны все таинственные глубины мироздания? Ведь вы знаете только самый незначительный, поверхностный уголок мира, да и тот - весьма неопределенно. Не будьте легкомысленны в своих суждениях и заключениях о тайнах и глубинах мировой жизни. Борьба будет исходить, конечно, не от Бога. Зачем Богу бороться со своим созданием, которого Он мог и не создавать? Бог может, конечно, и уничтожить дьявола, но разве для того он дал ему жизнь и свободу, чтобы уничтожить его? Бог ожидает от дьявола покаяния и смирения. И то и другое находится в руках дьявола. Гибель дьявола зависит не от Бога, а от самого дьявола, от его упорства во зле. Все это глубоко таинственно и ужасно. Борьба будет исходить от дьявола, в безумном ослеплении гордости поднявшегося на своего Творца, не ради победы, которой, он прекрасно знает, не может быть, а ради гордости и самолюбования борьбы со своим Создателем. В этом же будут находить свое удовлетворение и его сторонники: вот мы какие - смотрите на нас. И люди и ангелы, увлеченные дьяволом, будут ясно сознавать бесплодность своей борьбы с Богом, но отойти от дьявола уже не захотят из гордости. Создается ужасное положение. Вместо простой, ясной и радостной правды Христовой, столь легко и понятно осуществляемой, люди будут добиваться правды мнимой, фантастической, воображаемой, по обольщению дьявола, приводящей к тоске и мучению. Итак, не будем закрывать глаза: основным вопросом жизни является вопрос правильного отношения к Богу и Христу. Все другие вопросы современной жизни, социальные, национальные, политические и т.д. получают правильное освещение и разрешение не иначе как на основе правильного отношения ко Христу, т.е. решаются ли они со Христом или без Него. Итак, с кем же свяжет себя русский народ при будущем разрешении всех стоящих перед ним вопросов - будет ли он разрешать их со Христом в сердце или без Христа? По своим традициям, по заветам своих великих праведников и молитвенников ясно, казалось бы, что русский народ должен был бы идти вместе с ними одним путем - вслед со Христом. Но темна, загадочна и полна внутренних противоречий душа русского человека, как это отметил Достоевский. Любимое и ценимое добро русский человек может по какому-то капризу отвергнуть, а ненавидимое зло, по капризу же, предпочесть любимому и ценимому добру. Не таковы ли были в свое время Разин и Пугачев. Не по вражде к добру русский человек предпочтет ему зло, а по какому-то болезненному капризу ради того, чтобы не показаться праведником в глазах людей. Любя Христа, веруя в Бога, русский человек пойдет не за ними, а назло себе - за дьяволом и антихристом по какому-то странному, мучительному, тяжелому, но неотвратимому капризу болезненной воли, назло самому себе, назло всему доброму и светлому, чтобы мучить себя, показать независимость своего характера, своей воли, своих действий. Вся эта болезненная русская психология глубоко была понята и изображена Достоевским. Горе, горе нам от этих болезненных изломов нашей души, не умеющей твердо и последовательно идти с любимым добром и правдой за Христом и Богом, всегда мечтающей изобразить нечто особенное и небывалое, всегда живущей между двумя безднами - бездной неба и бездной ада. Сами большевики предпочтут, конечно, идти с антихристом, который пленит их своим ученым и техническим авторитетом, в котором они будут видеть своего великого вождя, представителя нового, просвещенного, передового человечества. (Вспомним, например, антихриста, изображенного в "Трех разговорах" В. С. Соловьева, который есть только жалкое подобие будущего антихриста).

Дьявол не может не знать исхода борьбы, но гордость никогда не позволит ему признать свою ошибку, смириться перед Богом, уступить. В этом "уступить" и заключается вся сущность борьбы, исходящей из гордости. Если бы он это сделал, то погубил бы весь воображаемый смысл своего существования. Изменить создавшееся положение вещей и спасти Русскую землю от готовящейся участи ничто не может. Страшные и потрясающие события будущего, о которых говорит Апокалипсис, охватывающие все человечество, не могут найти для себя более подходящего места на земле, как бесконечные просторы Русской земли, стоящей в центре всех народов, населяющих землю, и могущей все их вместить на своей территории. В других местах земного шара тесно, неудобно разыгрываться последним событиям мировой драмы, да и нет там исторически подготовленной почвы - там все уже переполнено другими историческими событиями. Россия европейская и азиатская, в совокупности - единственное место на земном шаре, могущее вместить в себе на едином сплошном пространстве все человечество, все народы земли, со всей их разнообразной культурой, цивилизацией и традициями. Россия - узел мира. А Европа - только часть этого узла, один из его завитков. В русском необъятном просторе - и физическом и духовном - всем и всему найдется место в те грядущие и, может быть, сравнительно недалекие времена, так ярко, образно, таинственно и потрясающе изображенные в откровении святого Иоанна Богослова. Ошибаются те, кто считают написанное в Апокалипсисе плодом болезненной фантазии. Разве слова откровения о саранче с железными крыльями и с человеческими головами, извергающей на землю из своих хвостов огонь и серу, не осуществляются уже в наши дни. Или другие слова о том, что люди будут искать убежище и спасения от смерти под землей, прятаться в пещерах и потаенных местах, не исполняются? А ужасы атомных бомб?! Мы с удивительной беспечностью относимся ко всем этим явлениям и предсказаниям, ко всем грядущим ужасам, видя - не видим и слыша - не слышим. Но ведь и эта наша слепота и глухота также уже были предсказаны. Написано в 1944 году ^

Неизвестность срока всеобщей мировой катастрофы, хотя признаки ее и указаны

По многим признакам мы уже приближаемся к временам апокалипсическим, может быть, даже уже вошли в них. Но хотя мы и приближаемся к ним, никому из нас не дано знать время наступления конца мировой истории, ибо этот конец всецело зависит от воли Божией: от Бога зависит приблизить и отдалить времена и сроки грядущих событий. У нас нет никакого основания думать, что кончины мира не будет, кроме простой привычки к непрерывному существованию. Если мы признаем начало мира, то почему же мы сомневаемся, что может наступить и его конец? "Все великое, земное разлетается как дым: нынче жребий выпал Трое, завтра выпадет другим". А придет время, жребий выпадет и всей Вселенной [1]. Препятствий к этому ни с какой стороны не предвидится. И хотя нам не известен срок мировой катастрофы, признаки ее приближения все же нам указаны и они исполняются. И если исполняются признаки приближения кончины, то нет никакого основания сомневаться, что придет и сама кончина. Когда придет - это другой вопрос, и этого мы знать не можем. От Божиего усмотрения зависит приблизить или отдалить мировую катастрофу. События мировой жизни назревают и совершаются медленно, с остановками, с задержками, с отсрочками. Иначе и быть не может. Жизнь - слишком сложная вещь, чтобы ее можно было вытянуть в одну прямую нитку, в ряд определенных и последовательных событий. Эта сложность жизни зависит от многих обстоятельств: от сложности души человеческой, неустойчивой в своих планах и решениях, мятущейся туда и сюда; от сложности человеческих взаимоотношений и от неизвестности воли Божией, от изменчивости Божиего решения. В конце концов, от воли Божией зависит приблизить или отдалить сроки грядущих событий, а иногда даже и отменить уже решенные Богом события, как об этом повествует библейская история, например, общеизвестный рассказ об отмене Богом уже назначенной гибели Ниневии. "И встал Иона и пошел в Ниневию по слову Господню. Ниневия же была - город великий у Бога, на три дня ходьбы. И начал Иона ходить по городу, сколько можно пройти в один день, и проповедывал, говоря: „Еще сто дней и Ниневия будет разрушена". И поверили ниневитяне Богу, и объявили пост, и оделись во вретище от большого из них до малого. Это слово дошло до царя Ниневии, и он встал с престола своего, и снял с себя царское облачение свое, и оделся во вретище, и сел на пепле. И повелел провозгласить и сказать в Неневии от имени царя и вельмо его, чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили. И чтобы покрыты были вретищем люди и скот, и крепко вопияли к Богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих. Кто знает, может быть, Бог еще умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев свой, и мы не погибнем. И увидел Бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них и не навел" (кн. прор. Иона III). Подобное же было с Содомом и Гоморрой, которых Бог обещал помиловать и не губить, если там найдется хотя бы десять праведников. У пророка Иезекииля Бог говорил израильскому народу: "Когда я скажу праведнику, что он будет жив, а он понадеется на свою праведность и сделает неправду, то все праведные дела его не помянутся, и он умрет от неправды своей, какую он сделал. - А когда скажу беззаконнику, - ты смертью умрешь, и он обратится от грехов своих и будет творить суд и правду, если этот беззаконник возвратит залог, за похищенное заплатит, будет ходить по законам жизни, не делая ничего худого, то он будет жив, не умрет. Ни один из грехов его, какие он сделал, не помянут ему: он стал творить суд и правду, он будет жив" (Иезек. XXXIII 13-16). Из этих слов пророка Иезекииля видно, что у Бога нет никаких неизменных, бесповоротно принятых решений. Решения Бога изменяются в зависимости от перемены в поведении людей. Поэтому и последний всемирный суд люди могут и приблизить и отдалить, отдалить - покоянием, приблизить - упорством в злых делах своих. Из этого видно, что сроки Страшного Суда Божия имеют условный характер. Поэтому Господь и сказал: "О дне же том и часе никто не знает, даже и Сын, а знает только Отец мой небесный". Этим отличается не всеведение Сына, а зависимость последнего решения от Отца. Лица, читавшие нашу рукопись, указывали нам, что три дальнейших главы не имеют прямого отношения к основному содержанию и без ущерба могли бы быть опущены. Я не мог согласиться с этим мнением, так как думаю, что и образ наших мыслей, и образ нашей жизни не могут не зависеть от того, как мы представляем себе конец нашей жизни и наше будущее, посмертное существование. И, может быть, в наши дни более чем когда бы то ни было полезно остановить внимание на той будущей нашей судьбе, которую раскрывает нам откровение ^

О признаках второго пришествия Господа Иисуса Христа и их значение

Отрицая с насмешкой и глумлением ожидание верующими кончины мира, неверующие говорят: "Кончину мира христиане ожидают со времен апостольских [1], а она все не приходит, мир как стоял, так и продолжает стоять до наших дней". Этому замечанию нельзя придавать серьезного значения. Из того, что кто-нибудь из нас прожил благополучно, скажем 60 лет, совсем не следует, что он проживет благополучно и 61-й год. Признаки кончины мира указывались не только в апостольские времена, но и самим Господом Иисусом Христом. Но само время кончины никем не указывалось. По признакам кончины мы можем судить о неизбежности кончины, но не о сроке ее. Значение признаков заключается не в том, чтобы определять срок кончины, а в том, чтобы быть уверенным в ее неизбежности. Срок кончины зависит от воли Божией и может быть приближаем и отдаляем. Признаки кончины мира даются нам для того, чтобы мы не сомневались в ее наступлении. Как исполнились признаки кончины, так придет и само исполнение кончины, но они не связаны друг с другом механически, как это видно из примера ниневитян или Содома и Гоморры. Между появившимся признаком кончины и наступлением самой кончины может пройти неопределенный срок, в зависимости от усмотрения Божия и от состояния человечества, как это и было с ниневитянами. Они покаялись, и назначенная им казнь была отменена. Признаки кончины мира указываются Богом для того, чтобы в людях жила и не угасала уверенность в ее неизбежности. Признаки кончины были и во времена апостолов и во времена самого Господа Иисуса Христа. "Не успеете обойти городов Израилевых, как придет Сын Человеческий". Но в каком смысле придет? И разве разрушение Иерусалима и храма Иерусалимского, еще при земной жизни апостолов, не было указанием крушения мира, которое придет так же неизбежно, как и крушение храма Иерусалима. Иудейская война превратила Иудею в пустыню, и сотни тысяч иудеев погибли и были проданы в рабство. Разве это не было началом суда Божия не только над иудейством, но и над человечеством? "Если не покаятесь, все также погибнете". По слову Спасителя суд над человечеством начался с дома Божия. Никто не может знать момента, когда исполнится полнота терпения Божия и когда окончится предел Его милосердию. Но из этого нельзя заключать и то, что этого предела не будет. В течение веков не перестают быть откровения и другие признаки пришествия Христова. Евангелие все шире и шире распространяется по земле, но никто никогда не может сказать, что признаки второго пришествия исчерпаны, и тем более что пришел конец милосердию Божию, что дальнейшей отсрочки всемирного суда Божия не будет. Пример ниневитян всегда должен напоминать нам о беспредельности милосердия Божия. Не нам судить о временах и сроках, какие Господь положит в своей власти. Нонам нужно всегда помнить слова Божий: "Итак будьте всегда готовы, ибо в какой час не ведаете, Сын Человеческий приидет". Это совершенно справедливо ^

Тысячелетнее Царство Христово