И решила я отойти от них. Укладочку собрала, извощика привела, а ни пачпорта, ни зажитого не отдают. А за ними сот за семь было. Не отдают и не отдают: "Катичка тебя отпускать не хочет". А та топочет, прыгает на меня, фартук на мне порвала, по полу кататься стала, ножками бить, в мамашу. Барыня, бывало, с барином как повздорят, сейчас разуются и в сени босиком, да зи-мой! Барин схватит ее в охапку и принесет, а она по полу начнет кататься. Из графина окатит сразу и приведет в себя.

Ну, осталась я. И рада, привыкла к ним, и обидното, будто и за человека не считают. Легла спать, а сердце не унимается. Плачу в подушку хорошая у меня подушка была, пуховая, на корабле пропала, из Крыма как мы поехали. Плачу и плачу, себя жалею. Барыня и входит, давай причитывать:

"Клянешь нас, жалованье не отдаем лучшего места ищешь, на нас и выискиваешь! Ну, так бы и сказала, жалованья тебе мало"

"Бога-то побойтесь, говорю, сердца я не уйму, а вы с грязью меня мешаете. Ну, семь моих сот за вами, не пропадут, знаю а зачем над человеком мытарствуете! Всех жалеете, говорите Не могу я глядеть на хавос ваш, родное дите губите"

За голову она схватилась:

"Стыдно мне перед тобой, няничка стыдно!.."

Упала ко мне на шею, трясется вся. Душа у ней добрая была, с семи годков ее знала. Ночь на дворе, метель, в трубе воет, и барина нет дома. И образов-то нету, а она бьется, чисто темная сила ее ломает, страшно мне с ней тут стало. Покрестила ее украдкой она и стихла.

"Виноваты мы перед тобой, няничка. Ты хорошая, а мы перед тобой дрянь мы! И нет мне покою, и всето ложь, и Костик меня обманывает"

"Бога у вас нет, говорю, и покою нету. Худо у нас в доме, ху-до" все ей и выложила.

Так она и встрепенулась!..

"Чего ты каркаешь, чего худо?., что ты думаешь, умрет кто у нас?"

В Бога не верили, а такие-то опасливые, судьбы боялись. За зерькала дрожали, как бы не треснуло. А я и посмеюсь: в Бога не верите, а зерькалу верите? Да ведь это Господь зерькалом волю свою указывает, зараныпе. А барин страсть покойников не любил. Как завидит на улице назад, Федору кричит, в объезд. А по нашему, покойника встретить всегда к добру. Ну, другое дело свадьба Все-то у них навыворот.

Да так и встрепенулась:

"Скажи, что тебе чудится, какое худо? или сон видала?"

"Образов у вас, говорю, нет в доме, у вас все может быть".

"Что все? что ты меня пугаешь? про Катюньчика чего чувствуешь что худо?"

А я чего могу знать, не святая, в сам-деле. А чудится будет и будет худо. Катичка и заболей скарлатиной. Чего-чего уж она не вытворяла!..

"Ты накаркала ты все!.."

"Опомнитесь, барыня, говорю. Господь видит, как же я могу скарлатину сделать? Пригласите лучше Целителя-Пантелемона".

А Катичке хуже да хуже, хрипеть уж стала. Доктора ездили бессменно, а ей все хуже. Говорят была скарлатина, а теперь и вовсе дифтерит стал, будьте готовы ко всему. Тут она и погнала меня к Пантелемону, привези. Монах и говорит, дойдет вам черед дня через три, а покуда помажьте болящую маслицем с мощей. Сказала барыне, а она кулачками затрясла: "вот, когда хочешь тут и нет!" А я помолилась и помазала Катичку теплым маслицем, в украдку, и в глоточку капельку ей влила, она и уснула, хорошо так. Поутру глядим она уж и повеселела. А доктора и говорят, теперь уж выздоровеет. Что ж вы думаете не поверила, что с маслица это! Это, мол, от нового лекарства, профессор дал. Так Целителю-Пантелемону и отказали.

Так вот и росла Катичка. А умненькая была, такаято дотошная, все мои песенки умела, гостям пела. А я их много знала. В деревне как сиротой осталась, меня в богатый двор взяли, дитю качать. А у них баушка была, такая-то мастерица сказки сказывать, всего-то-всего умела с волости за ней приезжали даже. От нее и я наслушалась-набралась. Катичке я даже и певала, уж большая она стала, на теятры когда училась. Может за то и любит. То я ей глупая, дурей нет, а то "умней тебя, нянь, нет!" это уж как разнежится. Василисой Премудрой назовет Такая умненькая была, юла-огонь. И в имназии хорошо училась, лист ей с орлами дали. Пятнадцати годков кончила, хочу и хочу в теятры, в наактрисы! Тут и пошла наша маета. Война пришла, а у нас в доме своя война. Вы тогда в загранице были, долго вас оттоле не выпускали, приехали уж когда царя сместили Мы тогда барина в Крым повезли, а барыню ране того свезли. А вот, я вам по порядку уж