Человек есть существо разумное. Итак, прежде всего цель его жизни есть развитие ума. Более двух тысяч лет назад философ Аристотель в одном из своих знаменитых творений сказал: "Всякий человек имеет естественное желание знать". Любовь к знанию есть изначальный элемент нашей природы. Человек имеет такую жажду знания, что с каждым расширением своих познаний не удовлетворяется достигнутыми уже результатами. А между тем, чем более расширяется перед ним горизонт знания, тем более встречает он неизъяснимых тайн, недоступным его уму.

Только самодовольные мелкие умы не хотят ничего знать о тайнах природы, между тем как величайшие и серьезнейшие исследователи истины всегда сознают, что тайна повсюду составляет начало и конец, альфу и омегу, что самое существование мира и последнее основание всех законов остается и останется навсегда величайшей тайной. "Я знаю одно - что ничего не знаю", - повторит вслед за Сократом всякий серьезный искатель истины, сопоставляя результаты, достигнутые человеческой мыслью, с бесконечной областью неисследованного и невозможного.

Чем ближе, кажется, человек подходит к идеалу истины, тем более идеал удаляется от него, не переставая, однако, манить его к себе надеждой всезнания. И если спросить человека, посвятившего всю жизнь исследованию истины, перенесшего тяготу и зной дня в неутомимой погоне за идеалом истины, - если спросить его: "Что есть истина"? - он должен будет ответить словами апостола: Теперъ мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно (1 Кор. 13:12). Или смиренным признанием одного из величайших умов человечества, Ньютона: "Я не более, как ребенок, собирающий раковины на морском берегу".

Итак, мы приходим к выводу, что развитие человеческого ума не знает пределов, не имеет остановки, что жажда знания не столько удовлетворяется, сколько возбуждается и раздражается теми познаниями, какие человек приобретает и может приобретать на земле. Самой продолжительной жизни не хватает ему даже только на то, чтобы читать и понимать, разбирать по складам великую книгу природы. Одним словом, человек как разумное существо не достигает на земле своего назначения.

Что же из этого следует? Первое предположение заключается в том, что человек есть ненормальное, исключительное явление в великом царстве природы, поскольку он обнаруживает стремления, идущие дальше пределов его земного существования и не могущие быть удовлетворенными. То есть он получает от щедрот природы по какой-то странной ошибке или слепому капризу более, нежели требуется для его земного назначения.

Но мы не имеем никакого основания допускать возможность подобных аномалий, потому что природа представляет везде и во всем гармонически целесообразный порядок, мудрую экономию, строгую бережливость. Либо, во втором случае, следует допустить, что истинное назначение человека не ограничивается земной жизнью, что оно выходит за пределы его земного существования, что развитие его ума будет продолжаться в другой жизни, где он будет созерцать Вечную Истину и при свете Ее преуспевать в уразумении всего сущего, что это развитие ума и это преуспеяние в познании не будут иметь пределов.

В противном случае, то есть если бы назначение человека прекращалось с его смертью, он представлял бы действительно аномалию: это значило бы, что природа его организована вопреки своему назначению и есть как бы отрицание самой себя. Таким образом, бесконечное развитие человеческого ума требует бессмертия человека.

Человек есть существо разумное и свободное. Как ум его требует себе пищи, знания, точно так же и воля его стремится проявить себя в деятельности, сообразной с существом и достоинством человека - существа нравственно свободного. И как уму его постоянно преподносится недосягаемый идеал истины, так и воля его стремится к осуществлению идеала добра. Что заставляло людей, которых весь мир не был достоин, скитаться по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр. 11:38)? Что гнало в пустыни и леса подвижников, убегавших от мира и посвящавших целую жизнь самосовершенствованию, тяжелой и непрерывной борьбе с самим собой, борьбе, от которой они никогда не отдыхали? Это - стремление к осуществлению нравственного идеала. Но чем ближе они были к этому идеалу, тем выше видели его над собой.

Все мы стремимся сделаться и оставаться добрыми и нравственными, но никогда не можем успокоиться в этом стремлении, дойти до сознания, что нам ничего уже не остается делать в этом отношении, что мы достигли нравственного совершенства. Напротив того, чем серьезнее наше стремление к нравственному совершенству, тем сильнее и больнее тяготить нас сознание, что достижение нравственного совершенства невозможно для нас. Да и как достигнуть нам возможной для человека нравственной высоты, если мы часто не то делаем, что хотим, а делаем то, что ненавидим (Рим. 7:15)?

Как нам достигнуть нравственного идеала, когда наш нравственный идеал есть богоподобие? Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный (Мф. 5:48), - вот заповедь, данная нам Тем, Который один из всех людей осуществил нравственный идеал. Итак, только тогда, когда, прошедши переходную ступень земной жизни, мы соединимся в другой жизни с Вечным и Высочайшим Добром, мы получим возможность восходить от силы в силу (Пс. 83:8) в достижении нравственного совершенства. Таким образом, нравственное наше совершенствование предполагает и требует более широкого поприща, нежели отведенное для нас в настоящей жизни. Остановка в начале пути, на исходном пункте развития ненормальна точно так же, как ненормально пребывание в младенческом возрасте в течение всей жизни.

Приходится слышать иногда такое возражение: множество людей и даже целые народы не обнаруживают в себе большой способности и стремления к умственному развитию, например: кафры, готтентоты и другие.

На это мы можем ответить следующее. Решаясь подвергать своему обсуждению явления духовной жизни, мы должны делать свои заключения не по исключительным, тем более не по уродливым явлениям в области духовной жизни, а по нормальным. Когда мы беремся определять меру способности наших духовных сил к развитию, то должны иметь в виду не кафров и готтентотов, а людей, которые являются истинными представлениями человеческого рода.

С другой стороны, относительно кафров и готтентотов, а равно и других диких племен нужно заметить, что путешественники, описывавшие эти племена, слишком преувеличивали их неспособность к умственному и нравственному развитию. Опыт же (например, успехи христианской миссионерской деятельности) показывает, что и в этих младенчествующих народах кроются или дремлют немалые духовные силы, и если они не развились, то лишь из-за неблагоприятных условий исторической жизни этих народов.

Еще против телеологического доказательства бессмертия души человеческой приводят следующий аргумент. Некоторые люди уже в земной жизни видимым образом раскрывают все то идеальное содержание, которое заключалось в их природе. Развитие их иногда доходит до полной реализации своих индивидуальных сил, и с того момента в них уже начинается поворот назад.