Но иногда, во сне или наяву (в особенности в сумерках), образ известного лица, по необъяснимому внутреннему процессу, может являться перед нашей душой с такой живостью и отчетливостью, словно мы действительно видим его перед собой. Все это доказывает, что представления в нашей душе не только не теряются, но и не теряют своей первоначальной силы и характера. Если же они иногда как бы теряются для нашего сознания, то благоприятные комбинации их раньше или позже снова вызывают их в сознании.

Итак, мы считаем и четвертый наш принцип достаточно разъясненным и обоснованным.

Три факта второй посылки

Факт человеческого несовершенства. Мы говорили, что мир в своем развитии стремится к более совершенной форме; мы видели, что природа для всякого дальнейшего развития пользуется всегда тем, что приобретенное содержание жизни нашей души, или ее индивидуальное развитие, не может уничтожиться. Теперь если бросить взгляд на настоящее наше существование, то только ограниченные и близорукие люди могут воображать, будто наш век стоит на вершине человеческой культуры, будто дальше и выше того, на чем мы остановились теперь, нельзя уже идти.

Напротив, чем больше знакомишься с тем, чего достигло наше время, тем становишься скромнее, видя бесчисленное множество зол, одолевающих нас со всех сторон. Логические заблуждения, нравственные ошибки и несовершенства, экономические и социальные бедствия и нестроения постоянно сопутствуют человечеству. Невежество и заблуждения - удел большинства; истинное познание - это не более чем слабое мерцание факела среди непроглядного ночного мрака.

Не будем говорить об основной массе людей, только пассивно принимающих и повторяющих то, над чем трудились немногие самостоятельные умы. Но даже научные открытия величайших исследователей нашего времени оказываются достойными удивления лишь по сравнению с прежним невежеством, тогда как они ничтожны, если принять во внимание необъятность области, подлежащей исследованию человеческого ума, и сопоставить с ничтожностью достигнутых результатов исследования.

А что сказать о наблюдаемом нами враждебном разъединении людей, а внутреннем разладе человека с самим собой, кровавых войнах, плачевном социальном положении миллионов, влачащих самое жалкое существование, без всякой надежды на улучшение своего положения! "Каждое столетие, может быть, каждое десятилетие человечество развивается более и более, обогащается новыми знаниями, новым опы-том, изобретает множество новых средств против того или иного физического и нравственного зла.

Но что же? Разве зла в мире действительно становится меньше? Разве нужды, болезней, страданий в наше время меньше, чем было сто, двести, тысячу, пять тысяч лет назад? Едва ли хоть один серьезный и искренний мыслитель и наблюдатель человеческой жизни с решительностью ответил бы на этот вопрос утвердительно. Зло человеческой жизни - горе и страдание всякого рода - словно растет со увеличением количества средств против него" 52. Все это свидетельствует о бедственном положении человечества на земле, в этой "юдоли плача".

Факт стремления к совершенству. Но, при несомненном существовании стольких зол в человечестве, нас утешает та мысль, что только стремление к совершенству и сознание его дает нам возможность видеть и чувствовать все наше несовершенство, так что бесконечное величие духа человеческого именно в том и состоит, что, будучи недовольным настоящим, он стремится вперед к лучшему. Поэтому требование прогресса во всех областях служит признаком жизни и нормального состояния общества; и во главе этих прогрессивных стремлений всегда стояла и стоит христианская Церковь, высоко поднимая знамя идеала именно там, где скорее всего, самодовольство влечет за собой застой, остановку развития - именно в нравственной жизни человека. Не давая человеку останавливаться и застаиваться на месте, возбуждая его к непрерывному самосовершенствованию, напоминая ему постоянно о его высоком человеческом достоинстве, Церковь дает этим сильный толчок развитию человечества, является мощным двигателем прогресса.

Почему человечество стоит всегда на одном месте? Хотя история человечества представляет, несомненно, в общем и целом процесс цивилизации, есть два основания, делающие для нас неудовлетворительным этот прогресс. Нам известно, что развитие всегда предполагает наличие развитого прежде. То есть познание присоединяется к познанию, одно изобретение к другому, социальное улучшение к предшествовавшему менее удовлетворительному состоянию и т.д. Но дело в том, что в развитие посто-янно привносятся новые элементы, которые сами в нем не принимают непосредственного участия.

Мы понимаем постоянно нарождающихся вновь людей. Если бы нравственная культура прямо переносилась на потомков, так что вступающие в жизнь юные души привносили бы в нее с собой прирожденные познания и нравственное образование предков, в таком случае можно бы еще было, пожалуй, довольствоваться всемирно-историческим прогрессом. Но кому же неизвестно, что души современных детей имеют ту же природу, что и души людей, живших сто или тысячу лет назад! Всем приходится начинать с самого начала и совершать в себе то же самое нравственное развитие, которое должны были проходить и предки.

Вот почему посреди общего движения замечается общий застой и вот почему мы чувствуем себя столь сродными со всеми людьми до самых отдаленных времен и способны вполне понимать их: у нас то же сердце, нас волнуют те же страсти, те же радости и печали. Нам в одной степени доступны по восприятию и сочувствию и священная поэзия евреев, и древнейшие песни индийских вед, и поэзия соотечественников и современников Гомера, и сказания египтян. Поэтому едва ли можно отрицать то, что человечество, несмотря на все свое историческое развитие, вообще остается всегда на одной и той же ступени.

В этом отношении мы, при всем бесконечном нашем превосходстве над птицами или млекопитающими, поставлены в совершенно одинаковые условия с ними. Мы не выступаем за пределы нашего вида и с каждым новорожденным должны начинать развитие с самого начала, хотя наши методы развития и наши познания гораздо совершеннее, нежели те, что были у наших предков. Человечество находится все еще в одном и том же классе училища, и до сих пор на земле не было еще перевода его в высший класс.

Поэтому нам представляется весьма невероятным то, что проповедуют корифеи так называемой "новой веры": будто наши прародители были не более чем грубыми и дикими звероподобными людодами. Допускать это мы не имеем никакого разумного основания. В самом деле, не можем же мы представлять себе первых людей хуже хищных зверей. А эти последние, как известно, никогда не пожирают себе подобных, разве только в случае крайнего голода. Еще с меньшей вероятностью мог делать это человек. Если тигр и лев бывают нежны со своими детенышами и самками, и даже жертвуют в случае опасности ради них своей жизнью, на каком основании мы должны иметь худшее мнение о первом человеке?