О загробном свидании

Любовь и привязанность наша к дорогим и близким сердцу людям бывает так сильна, что мы желали бы перенести ее и в загробную жизнь. Для нас было бы весьма утешительно продолжать и в вечности общение любви с теми, которые связаны были с нами здесь тесными узами любви и дружбы. Желание это очень естественно и даже свято, если только мы не соединяем с ним представления о материальных условиях настоящей жизни. Ведь мы не должны забывать того, что в воскресении не женятся, не выходят замуж, но пребывают как ангелы Божии на небесах (Мф. 22:30). Желание продолжения общения с любимыми лицами в другой жизни в формах нашей настоящей жизни подобно тому, как если бы мать, восхищенная своим двухлетним ребенком, стала сокрушаться о том, что он не может всегда оставаться таким. Восхищение прекрасным в настоящем не должно никогда устранять стремления к дальнейшему совершенству.

Но можем ли мы иметь надежду на взаимное признание друг друга в будущей жизни? Насколько позволительно гадать об этом предмете? У нас есть надежда на индивидуальное признание друг друга в будущей жизни. Мы можем судить об этом исходя из того положения (которое мы старались доказать выше), что приобретенное нами на земле содержание жизни не может быть потеряно. Мы будем сохранять каждый свой индивидуальный нравственный облик, свою личность с ее отличительным свойствами и характером. В равной степени мы можем надеяться и на возможность продолжения в будущей жизни духовного общения с теми, кто был связан с нами узами родства здесь, потому что в нас должны будут сохраняться воспоминании о прошлой земной жизни.

О молитве за умерших

Бог не есть Бог мертвых, но живых. Ибо у Него все живы (Лк. 20:38). Наши родственники, разлученные с нами смертью и перешедшие в другой мир, живы для Бога; живы они и для нас. Следовательно, между ними и нами еще не окончательно порвана связь. Правда, мы уже не можем их воспринимать их визуально, потому что они находятся вне телесной оболочки. Однако видение их доступно нашему духовному взору, поэтому мы и продолжаем по- прежнему любить их, и эта любовь выражается, помимо всего прочего, в молитве за них. Мы верим и надеемся, что наши молитвы за наших умерших родственников угодны Богу и приносят действительную духовную помощь их душам, в особенности, если они соединяются с бескровной очистительной Жертвой.

Мы верим, что всесильная и всеобъемлющая благодать Божья, призываемая нашими молитвами, оказывается спасительной для душ, когда-то ведомых этой благодатью в земной жизни. Как возражение против действительности молитв за умерших приводят слова апостола Павла: всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить, соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10).

Но, во-первых, мы не приписываем молитве за умерших чудодейственной силы обращения грешников в праведников: каждый, несомненно, пожнет, что посеял. Единственное, что абсолютно достоверно, так это то, что благодать Божья, таинственно определяющая наше спасение, содействует, по молитвам нашим, созреванию и укреплению семян добра, посеянных умершими еще при жизни. Она очищает нечистые примеси, заразившие чистую пшеницу, попаляет терние греха, от которого не может быть совершенно свободен ни один человек, по крайней мере, во время своего жизненного пути. А во-вторых, приведенные слова апостола имеют прямое отношение к последней и окончательной судьбе человека после всеобщего воскресения, набрасывая таинственный покров на переходное состояние человека, продолжающееся от смерти до Страшного Суда - Суда над всеми без исключения.

Приведем несколько отрывков из писаний святителя московского Филарета.

"Есть в христианстве люди, которые сами себя лишают утешения молиться за усопших. Какие это люди? Без сомнения, те, которые, приметным или неприметным для себя образом, больше любят умствовать, нежели веровать. Почему не приемлют они молитв за усопших? Не видно другой тому причины, кроме той, что непонятно, как действие молитвы простираться может так далеко, даже из одного мира в другой, из видимого в невидимый. Человека, рассуждающего таким образом, спросил бы я: "Понятно ли обыкновенному разуму действие молитвы человека, живущего за другого? Особенно если молитва приносится за отсутствующего, впрочем, даже за присутствующего; но приносится для того, чтобы испросить что-либо духовное. Например, прощение грехов, исправление от пороков, укрощения страстей, просвещение, утверждение в добродетели.

Две души, каждая со своим собственным умом, волей, склонностями, свободой, не являются ли одна для другой двумя отдельными мирами - отдельными тем более, что они разделены телами? Как же молитва одной простирает свое действие на другую? Пусть отвечают на эти вопросы, как хотят. Если возьмутся изъяснить, как расстояние между существом и свободой не мешает действовать молитве за живых, этим самым объяснится, как то же расстояние не мешает молитве за усопших. Если скажут, что действие молитвы за живых возможно, хотя необъяснимо разумом, то я скажу: не отвергайте же и действия молитвы за усопших потому только, что оно необъяснимо или таковым кажется".

"Всепроницающая премудрость Божья в божественном Писании не провозглашает довольно громко заповеди молиться за усопших, может быть, для того, чтобы, в надежде на эту помощь, не обленились живущие и не перестали стремиться до телесной смерти со страхом строить свое спасение. Но когда и не возбраняется такого рода молитва, не значит ли это, что еще позволяет бросать, хотя и не всегда решительно, надежный, спасительный канат отторгшимся от берега жизни временной, но не достигшим вечного пристанища душам, которые между смертью телесной и последним Судом Христовым зыблются над бездной, то возвышаясь благодатью, то низводясь останками поврежденной природы, то восторгаясь божественным желанием, то запутываясь в грубой, еще не совсем совлеченной одежде земных помыслов?". 64

Если возможна была проповедь находящимся в аду духам (1 Петр. 3:19), проповедь, конечно, не бесцельная и не бесследная, то почему же не может быть возможна и действительна молитва за умерших, которые всегда живы для милосердия Божьего?

64. Свт. Филарет, митрополит Московский и Коломенский. Сочинения. М. 1877. Слово на освящение храма Святого Духа на Московском Даниловском кладбище. 25 сентября 1832 Г. Том III. С. 209, 210, 212.

Самоубийство