Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
человека сияние вечной жизни». Иначе говоря, истина христианства открывается
человеку прежде всего не как рассуждение, но как личный пример. Поэтому нам
представляется, что в особенности в нашу эпоху, в которой все слова как будто
сказаны и обесценены, необходимо слово митрополита Антония, слово, в котором
глубина богословского созерцания до конца неотделима от примера христианского
поступка.
Переходя к обсуждению богословского учения митрополита Антония, заметим,
что, во-первых, его мышление воспитано в чтении святых отцов и плодотворных
беседах с выдающимися православными богословами минувшего века—
протоиереем Георгием Флоровским и В.Н.Лосским. Помимо этого на его
становление, на наш взгляд, оказала влияние философия религиозного
экзистенциализма, главным образом персонализм Н.О.Лосского,
размышления Н.А.Бердяева о свободе и творчестве и центральная мысль
М.Бубера о бытии как отношения Я—Ты.
В зрелом богословии митрополита Антония прежде всего хотелось бы отметить
три особенности.
Евангелизм. Эта особенность выражается прежде всего в том, что
проповеди и беседы митрополита Антония построены совершенно прозрачно: все
богословские концепции христианских и иных религиозных культур, с которыми
митрополит Антоний зачастую спорит или беседует, все литературные аллюзии он максимально
уводит в подтекст, то есть стилистически, композиционно строит свою речь так,
чтобы она служила как бы мостом между слушателем и Евангелием, иначе говоря,
чтобы казалось, что между слушателем и Евангелием ничего нет. Митрополит
Антоний говорит: «Евангельские события часто кажутся нам далекими, почти
призрачными, а вместе с тем они обращены к каждому из нас в каждое
мгновение»,— и в своей проповеди он максимально сокращает расстояние,
отделяющее современного человека от живого Христа, и делает нас участниками
Евангельской истории.
Литургичность. В данном контексте это означает, что богословие
митрополита Антония облекает в слова безмолвное по преимуществу Таинство
Церкви: не какую-либо часть церковного обряда и не одно из таинств, но
совокупность церковного общения. Его слово вводит человека в Церковь подобно
священнодействию. Митрополит Антоний говорит об этом качестве слова в
применении к опыту молитвы: «Тогда каждое слово молитвы постепенно приобретает
жизненность, какую-то взрывчатую силу, и когда мы эти слова произносим, они