Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction
в углу нашей палатки двое умирающих немцев. Поскольку я говорю по-немецки, меня
попросили сказать им несколько слов, чтобы им было не так одиноко умирать. Они
были до того изрешечены пулями, что это не поддается описанию. Я обратился к
одному из них и, просто чтобы что-то сказать, спросил: «Очень страдаешь?» Он на
меня посмотрел угасающим взором и ответил: «Я не чувствую страдания— мы
же вас бьем!» Я не хочу сказать, что причина, по которой он забыл о собственных
страданиях, хороша сама по себе, но так же сказали бы мученики, так же сказала
бы мать, если бы речь шла о жизни ее ребенка.
Мы можем смотреть в лицо смерти, если что-то придает ей смысл, если наша
вера позволяет нам рассматривать смерть как один из этапов жизни, иначе мы на
это не способны. Роль врача, дилемма для врача вот где. В реальной ситуации мы
не спрашиваем, точнее вы не спрашиваете, пациента, что он думает о жизни и
смерти. Вы заставляете его жить, вернее, не жить, а существовать, претерпевать
жизнь. Вы продлеваете его жизнь, заставляете его пережить себя и претерпевать
всю тяжесть, и боль, и тяготу этого выживания дольше, чем он бы хотел, и в этом
этическая проблема для профессиональных медиков. Но как возможно разрешить эту
проблему? Не иначе как учитывая человеческие ценности и немедицинские факторы,
потому что, если у нас нет определенного отношения к жизни и ее ценностям, к
смерти и ее месту и значению, нам не остается иного выбора, кроме как
заставлять людей жить, пока они не смогут наконец со вздохом облегчения
вырваться из наших рук и войти в покой. Но это проблема, с которой должны
считаться практикующие медики, она должна быть предметом размышления
студента-медика. Да, жизнь— высшая ценность, но является ли жизнью простое
ее дление? Да, для христианина смерть— последний враг, которого надо
победить, но является ли победой над смертью просто искусственное поддержание
жизни в ком-то, в ком ее не осталось? Является ли искусственное продление жизни
частью нашей человеческой борьбы за победу жизни над смертью? Я не решаю эту
проблему за вас, я ставлю ее вам: у меня самого есть по этому поводу