земле,— не потому, что они землю порочат, а потому, что это их

собственная погибель: лучше им не жить, чем продолжать так грешить, как они

грешили (Быт18:22—32).

Это может нам напомнить рассказ о потопе, о том, как Бог сказал: этим людям

дальше жить нельзя, они стали плотью, духа в них больше не осталось, они

сосредоточились только на земном, только на вещественном, ничего у них не

осталось, что могло бы сделать их родными Мне и быть для них путем в вечность

(Быт6:3). Вот это первый пример того, как вера Авраама и его доверие к

Богу так сроднили его с Богом, что он Богу говорил то, что лежало на сердце

Самого Творца и Спасителя.

Хочу сказать нечто о Моисее как о прообразе Спасителя Христа. Это тема не

новая, святые отцы об этом говорили и писали.

Моисей является освободителем, и Христос— Освободитель рода

человеческого. Конечно, такая параллель еще недостаточна, но если взять рассказ

из жизни Моисея и как бы перекинуть его в эпоху Христа, то мы можем видеть

следующее. Еврейский народ пришел в Египет свободным. Через несколько столетий

он оказался в рабстве у местных жителей, и евреи тосковали по времени, по дню,

когда Бог их выпустит на свободу, то есть даст им возможность быть самими

собой, не быть порабощенными. И вот в какой-то день встал в среде этого народа

Моисей, человек, который был одним из них,— и вырос в какую-то новую меру

своего сознания, в такую, что мог узнать Бога, как никто из его современников

среди евреев не узнавал. Об этом говорит рассказ о купине неопалимой

(Исх3:2 и след.). Находясь в пустыне, Моисей вдруг увидел куст, который

горел и не сгорал. Когда Моисей подошел, голос сказал ему: сними обувь, потому

что земля, по которой ты ходишь, священна. Она священна тем, что в сердцевине

этого пространства горит куст Божественным огнем. Куст оставался кустом и

вместе с тем горел, как огонь. Это было первое откровение Моисею того, что

представляет Собой Бог. Бог является пламенем, огнем, который все может