Metropolitan Anthony of Sourozh. Transaction

Евангелия и отцов Церкви, поставь его перед иконостасом, где изображены все

двенадцать праздников, в которых раскрывается домостроительство Божие,

раскрывается история Божественного действия на земле во спасение мира, и

объясни ему, что каждый праздник значит, поставь его перед иконами

святых и научи его вглядываться в эти иконы не для того, чтобы просто

восхищаться их красотой, а для того, чтобы через красоту познать Того, Кто

является Красотой безмерной, Красотой неописуемой. И когда люди научатся

вглядываться в иконы, научи их как бы через иконы вглядываться в то, что

за ними кроется, то есть научи их видеть икону, а за ней— то лицо,

которое изображено на ней.

Кто-то из Отцов советует: если кто хочет помолиться, пусть станет перед

иконой Спасителя или Божией Матери, пусть вглядится в нее, а затем закроет

глаза и, уже не видя линии, краски, а только обращаясь к тому, кто изображен на

этой иконе, молится. Пусть человек (это уже не его слова) станет перед иконой,

зная, что находится в присутствии Живого Бога, Который хочет быть познанным,

Который не всегда может явиться явственно, не только образно, как Он являлся

некоторым святым, но даже в чувстве, но Который говорит: Я здесь! Ты меня,

может быть, сейчас не ощущаешь, но Я тут, радуйся тому, что Я стою перед тобой,

потому что ты стал передо Мной; молчишь ли ты или говоришь какие-то свои слова,

глубокие, или детским лепетом выражаешь свою душу, Я слышу те глубины, из

которых исходят не только слова, но чувства, тебя веду в те глубины, которые за

пределом всяких слов, где совершается встреча между Живым Богом и живой душой.

И это доступно всякому человеку, потому что это не требует ни особенного

ума, ни особенной веры, а только спокойной уверенности, что Бог нас сотворил по

любви и что мы стоим перед Ним, потому что Он нас любит. И мы не можем, не

должны бояться того, что Его тут может не быть: Он тут есть, даже тогда, когда

мы от Него отворачиваемся. Как это дивно! Даже в молчании храма, даже в

молчании леса, даже в молчании убогой своей комнаты человек может предстоять