не волнует. Если он мог вообще видеть через стены своей кельи, двадцать верст

или сто верст никакого значения не имеют. Есть рассказ из жизни французского

писателя Вольтера. Какая-то благочестивая женщина хотела обратить его к вере и

говорила: «Как же вы можете не верить в святого Дионисия Парижского? Его

обезглавили в одном конце Парижа, и он, взяв свою голову, прошел через весь

Париж и остановился на другом конце». И Вольтер ей ответил: «Знаете, в таких

случаях только первый шаг труден».

Православие и западный мир

Православие и западный мир72

Заметки

Меня часто спрашивают: почему в Англии, да и вообще на Западе появился такой

интерес к Православной Церкви и к православной духовности? И мне хочется это

немножко объяснить.

В своей религиозной жизни западный мир страдает, главным образом от того,

что из сердца эта жизнь перешла в мозг. Очень многое, что должно было бы быть

живым переживанием, живым опытом, стало рациональным. И первое, что поражает

западного человека, когда он встречается с Православной Церковью именно в

богослужении, это живое чувство верующих православных людей, которые стоят

перед Живым для них Богом, и молятся Ему, и общаются с Ним с живым чувством

трепета, любви, покаяния, порой ужаса— не в том смысле, чтобы мы

чувствовали, будто Бог ужасен, а в том, что Он так велик, что перед Ним можно

только пасть ниц, поклониться до земли в каком-то безмолвии души.

В Западных Церквах это бывает очень редко: западное богослужение стало

коротким, рациональным, умственно в значительной мере трудным или, в некотором

отношении, в некоторых общинах, убогим, а наше богослужение им кажется само по

себе целым переживанием. И действительно, человек в нашем богослужении охвачен

всецело: слова богослужения, написанные святыми, испытанные столетиями

религиозного опыта, молитвы, представляют собой умственно очень крепкий, ясный,

хрустальный остов. И вокруг этого остова, как бы рождаясь из этого остова

живой, трепетной мысли— не рациональной, а рожденной из созерцания,—

молитва и поклонение Богу. Это первое, что поражает западного человека.

Второе— это чувство простора и свободы, и некоторую роль в этом играет

чисто внешняя обстановка. У нас нет сидений, люди не связаны стульями или

необходимостью стоять плечом к плечу, всякий человек выбирает себе в храме

место, где он чувствует себя уютно. Правда, все естественно в некоторые моменты