всем сердцем, ему придется порой бороться с собой, потому что боль, ужас не

смолкают от веры. Благословен Бог наш: благословен Он за жизнь, которую прожил

этот человек, но благословен Он и за его смерть.

Как же можно такие слова произнести? Благословен Бог за жизнь— да!

Ведь мы собраны у этого гроба не потому, что умер человек, а потому, что он

жил, потому, что он в нашей жизни оставил след, потому, что он посеял в нашем

сердце, в нашем уме семена, которые потом взрастут. Но как же сказать Благословен

Бог перед лицом смерти? Когда Христос стоял перед лицом Своей смерти, Он

сказал Своим ученикам не только то, что я уже упоминал: никто Моей жизни у Меня

не отнимает, Я ее свободно Сам отдаю (Ин10:18); Он сказал и другое: если

бы вы Меня по-настоящему любили, вы бы радовались за Меня, ибо Я отхожу к

Своему Отцу (Ин14:28). Мы о смерти всегда думаем как о разлуке, потому

что мы думаем о себе и об усопшем, мы думаем о том, что никогда больше не

услышим любимого голоса, никогда больше не тронем любимого тела, никогда не

погрузим свой взор в дорогие нам очи, которые открывают всю глубину

человеческой души, никогда не будем больше жить вместе с человеком той простой

человеческой жизнью, которая нам так дорога, которая так драгоценна. Но мы

забываем, что смерть является одновременно встречей живой души с Живым Богом.

Да, уход от земли, уход от нас, хотя бы относительный, но уход с тем, чтобы

стать лицом к лицу с Живым Богом, с Богом жизни, и вступить в такую полноту

жизни, которая никому не доступна на земле.

И вот об этом сквозь слезы, с раздирающимся от собственной боли сердцем мы

можем радоваться за другого человека: кончено время борения, страдания,

искания, он теперь в полном свете, он теперь видит то, чего он искал, он теперь

знает, он теперь живет— жизнь победила. И, вдохновляя нас на такие мысли,

одна из первых молитв, стих из псалма, говорит нам как бы от имени усопшего: Жива

будет душа моя и восхвалит Тебя, Господи! (Пс118:175). Словно из

гроба нам посылает весть усопший: я жив, я вижу Бога, я вошел в вечность, я не