*** Каппадокийцы - имеются в виду святители Василий Великий (t 379), Григорий Богослов и Гри­горий Нисский (после 394).

Искушение из тех, на которые столь богаты «хамелеоны» от религии, ко­торые приняли «окрас» Православия, одна­ко исподтишка выступают против основ Церкви. Эти «хамелеоны» проникли в из­дательства, в том числе церковные, в прес­су, в том числе церковную, в учебные заве­дения, в том числе духовные, а некоторые даже занимают академические кафедры. «Хамелеоны» не так просты, чтобы сразу же высказать своё истинное лицо, они шумно выражают свою приверженность Православию. Иногда они даже полемизируют между собой, чтобы скрыть своё родство и зем­лячество, но их всех объединяет одна цель: посеять сомнения в источниках Православия, в Библии, как в Откровении Божием, и в Церкви, как хранительнице Откровения. «Хамелеоны» хотят опровергнуть теорию креационизма, заявляя о необходимости примирения Библии с наукой, а по сути дела, переводят Священное Писание на рельсы эволюционизма. Они хотят вну­шить сомнение в подлинности Библейских Книг, приписывая их другим, позднейшим авторам (эту же тактику они применяют по отношению к святоотеческим творениям, называя авторов Псевдо-Дионисиями, Псевдо-Макариями, Псевдо-Василиями и так далее). То есть «хамелеоны» хотят уве­рить читателей и студентов, что некоторые святоотеческие произведения недостовер­ны, что наука доказала их подложность, и таким образом дискредитировать патрологию, а заодно и саму Церковь, которая яко­бы не может отличить истины от лжи. Обычно они утверждают, что и сами биб­лейские тексты, включая Новый Завет, подверглись интерполяциям (вставкам) и искажениям, следовательно, можно сомне­ваться в любой фразе Священного Писа­ния. Поверив этому, человек остаётся без твёрдых критериев истины. Здесь начина­ется религиозный скепсис и индифферент­ность к Церкви.

Если же и это искушение будет преодо­лено, и человек скажет: «Я чувствую бла­годать в Церкви, я ощущаю реальность этой благодати в Таинствах, поэтому я верю, что в Церкви действует Дух Святый, Дух Истины, и Церковь не может ошибать­ся»,- тогда «хамелеоны» говорят: «Ты пол­ностью прав; мы рады, что ты пришел к вере в Церковь, мы также верим в Церковь и в то, что вне Церкви и вне Голгофской жерт­вы нет спасения. Только подумай; что та­кое Церковь? Ты сам сказал, что познал Церковь, как присутствие Духа Святаго, а разве Дух Святый обитает только внутри стен храма, ограниченный от всего мира камнями, разве Он действует только по разрешению и решению священника, раз­ве Он ограничен обрядами и Таинствами? Ведь Дух Святый всесвободен; Он весь во всём. Ты правильно сказал, что спасение в Церкви, но ты ограничил её, поэтому сам того не замечая, унизил; Церковь не толь­ко там, где служатся молебны и накрыва­ется поминальные столы. Дух Святый ищет достойных людей, которые делают Добро и стремятся к правде, они в Церкви, хотя бы и не сознавали этого, они искуп­лены Христом, хотя бы даже не верили во Христа, они исполнили заветы Евангелия, хотя бы и не читали Евангелия. Они слу­шались своей совести, поэтому на том све­те узнают Христа, как своего Спасителя, а Христос их примет, как Своих детей. Это и будет истинная Церковь, а границ её на зем­ле мы пока не знаем, это - тайна».

Затем они патетически восклицают: «Церковь всегда там, где творится добро, Церковь кончается там, где делается зло. То, что вы считаете исторической Церковью, на самом деле есть отделившаяся ветвь, кото­рая держится духом конфессиональной гор­дыни. Мы не против исторической Церкви, мы находимся в ней, но тем не менее мы себя ею не ограничиваем: ведь нельзя ограничить географической картой мир, в котором жи­вёшь». Это - серьёзное искушение для со­временного интеллигента, которого пугают такие выражения, как «узость мышления», «конфессиональная непримиримость», «фанатизм» и тому подобное. Интеллиген­ту к тому же говорят: «Неужели тебе не жал­ко тех, кто остался вне Церкви и поэтому не спасётся?». И тот отвечает: «Разумеется, жаль». Тут же следует вопрос, направлен­ный, как стрела Париса в пяту Ахилла: «Если тебе их жаль, неужели Богу их не жаль, неужели у тебя любви больше, чем у Бога, или, по-твоему, Бог не всемогущ?». Эти вопросы вызывают у интеллигента, вос­питанного в духе гуманизма, прямой шок. Но ведь на эти вопросы богословие давно дало ответ: человек не предмет, а личность, поэтому спасение человека невозможно вне личности самого человека. Блаженный Ав­густин* говорит, как бы от лица Господа: «Я создал тебя без тебя, но не могу спасти тебя без тебя»**.

* Августин, блж. (f 430) - учитель Церкви.

** Augustinus. Sermo 169 // Opera omnia: In 15 v. P., 1831. V. 6. Col. 923. (PL, 38).

Христос свидетельствовал о том, что Его ученики представляют собой малое стадо, то есть они будут малочислен­ны, подразумевая не тех, кто носит назва­ние христианина, а тех истинных христиан, кто идёт по узкому и тернистому пути (Мф.7,13-14).

К сожалению, большинство людей всегда верило и будет верить лжи. Сама земная Жизнь дана человеку как время для опре­деления. Земная Церковь - это не филиал небесной Церкви, а вместе с ней - единое тело Спасителя. Христианин мог бы спросить у ученых «хамелеонов»: «Какие же свойства, атрибутика и вероучение у вашей универсальной Церкви?». Они, естественно, ответили бы: «Это тайна, о которой мы узнаем в будущем». Тогда следует сказать так: «Как же я могу принадлежать Церкви, которая мне неизвестна, до самой моей смерти и верить в Церковь, которой я не знаю? Как я могу верить в какой-то универсальный "икс" с неизвестным для меня содержанием? Мне кажется, что вы как раз хотите лишить меня Церкви, а затем сообщить, как открытие, что весь космос - это Церковь, ну а так как следы добра можно найти везде, то всё существующее в конце концов предназначено к спасению, то есть вы хотите привести меня или к банальному пантеизму, или к замаскированному оригенизму. Быть православным - значит вверить в Православную Церковь, прини­мать то, что она принимает, и отвергать то, что она отвергает».

В давние времена возникали тринитарные и христологические ереси, теперь - время экклесиологических ересей. Все ере­си претендовали на защиту достоинства Божества. Арианство* говорило о том, что равенство Отца и Сына унижает Предвеч­ного Отца; монофизитство**,- что челове­ческая природа в Ипостаси Спасителя ог­раничивает Его Божественную сущность; иконоборчество***,- что изображение Иису­са Христа профанирует Божество как Бо­жество сверхпространственное и неописуе­мое. Теперь экклесиологические ереси, не отрицая Церкви, хотят уничтожить само по­нятие Церкви,- тоже якобы во имя очище­ния, прославления и возвеличивания самой Церкви.

* Арианство (IV-VII) - еретическое учение. На­звано по имени основателя - Ария.

** Монофцзитство (V) - еретическое учение, пришедшее к отделению от Православной Церкви Армянской, Коптской, Эфиопской и некоторых дру­гих Церквей.

*** Иконоборчество (VIII-IX) - еретическое учение.

Некоторые из супероригенистов даже говорят, что нужно любить самого диавола, чтобы он подобрел и покаялся, не понимая, что воплощённое зло любить невозможно, как невозможно любить чуму, как невозможно любить голод, землетрясе­ние, извержение вулканов и тому подобное. Вспомним, что еще недавно политические утописты говорили о любви к будущим поколениям и, во имя этой декларативной любви, уничтожали миллионы своих совре­менников. Ложь и зло не могут показаться в своём прямом обличье, им обязательно нужна какая-нибудь маска. Чем красивее маска, тем губительнее ложь.

Много сложностей и противоречий в мя­тущейся душе интеллигента. Как разре­шить их? Поверить Церкви. Церковь - это путь к стяжанию Духа Святаго. Надо стя­жать Дух Святый как видимое и вечное сокровище. Только в преображении чело­века через благодать исчезают сомнения и противоречия, человеку открывается исти­на, причём не только как сумма интеллектуальных знаний, а истина как жизнь, ко­торую человек видит и которую ощущает всем существом. Церковь имеет неоспори­мое доказательство истины: это - сама бла­годать Духа Святаго, пребывающая в ней, Церкви.