Сам же себя полюби беспредельно*.

Чей это завет, похожий на могильный ка­мень? В другом стихотворении поэт про­возглашает:

Как Данту, подземное пламя

Должно тебе щеки обжечь**.

То есть перед нами такой же, как и, напом­ним, у Блока, намёк на розенкрейцерский завет: «Познай всё, изведай глубины греха, пройди через ад, чтобы стяжать мудрость и стать совершенным».

Мы не коснулись творчества грузинских поэтов из братства «Голубые роги»*** и Те­рентия Гранели****, признавая свою некомпе­тентность.

* Брюсов В. Стихотворения и поэмы. Л., 1961. С. 96.

** Там же. С. 287.

*** «Голубые роги» (нач. XX) - литературное объе­динение грузинских поэтов-символистов.

**** Гранели Г. (1898-1934) - грузинский поэт.

Впрочем, выражение: «Король поэтов - Блок»,- как мы уже отмечали, принадлежит Галактиону Табидзе.

Нас могут спросить: неужели вся поэзия - это шествие под знаменами сатаны? Конеч­но нет. Есть стихи светлые, как небесная ла­зурь, и прозрачные, как горный поток. Есть стихи мудрые, навеянные размышлениями о жизни. Есть стихи чистые, как первые сле­зы любви, стихи, посвящённые человеческим чувствам, но не запятнанные грехом. Есть стихи торжественные, подобные гимну Богу. Есть, наконец, народные песни, умиротворя­ющие душу. Мы говорим не о них, а об опас­ности не увидеть лик демона под покровом земной красоты. Мы говорим о тех, кто на­ливает яд в хрустальные бокалы. Мы гово­рим не о поэзии вообще, а об определённой тенденции в поэтическом искусстве.

Итак, мир спасёт красота? Но ложная красота пленяет и без того развращённую душу человека и демонизирует и без того далёкий от Бога мир.

Надо помнить, что в нас живёт первород­ный грех, а подобное ищет подобного.

Многие интеллигенты говорят: «Я хотел найти истину в Православной Церкви, с которой связана история моего народа, его язык и культура. Я пытался найти истину в вере моих отцов и прадедов, я беседовал со многими священниками, я посещал бо­гослужение, я старался понять философию христианства, определить, в чём превосход­ство Православия над другими конфессиями, но всё оказалось напрасным - истину я так и не нашёл. Я уважаю учение Христа, мне нравится церковное пение, но ведь с православным богословием, как с учением основателей других религий, я могу ознако­миться в библиотеке, а церковную музыку послушать в звукозаписи. Я пробовал об­щаться с людьми, посещающими храм, но не нашёл в них чего-нибудь особенного. В обыч­ной жизни они оказались такими же, обыч­ными, людьми с человеческими недостатка­ми, слабостями и эгоизмом. Я пробовал бе­седовать со священниками о смысле жизни, о загадке бытия, о неразрешённых вопросах, которые стоят передо мною. И результатом этих бесед было разочарование. Я не нашёл в Церкви то, что искал, и потому я пришёл к выводу, что достаточно самому занимать­ся нравственным совершенствованием. Наверное, у наших предков были другие ду­ховные запросы, но я не могу притворяться и лгать самому себе, да и Богу этого не нужно».

Что можно ответить такому человеку? Ведь он ещё из вежливости не сказал о тех негативных явлениях, с которыми можно столкнуться в Церкви; он ограничился тем, что, по его мнению, является самым глав­ным препятствием.

Однако всё же такой интеллигент допус­тил очевидную ошибку: он искал истину, как алхимик - некую панацею, притом истину интеллектуальную, как сумму определён­ных знаний (вроде корпоративного секре­та), которая хранится в Церкви. Интелли­гент пошёл к священнику, чтобы тот дал ему «формулу» истины, и после бесед убедил­ся, что священник не обладает философ­ским камнем. Интеллигент искал истину как «что», а истина - это «Кто». В Церкви нет «что», вернее - за всем стоит невидимый «Кто». Это - абсолютная Живая Личность, воплощённая Истина и Источник всякой истины. Для философа истина - это абст­ракция, достигаемая логическими отвлече­ниями, в том числе - негациями. Для науки истина - экспериментально подтверж­даемый факт, для Православия Истина - Христос. Истина, создавшая мир, Истина - превышающая мысль и слово, Истина - от­крывающаяся в общении, то есть в богообщении. Сама Церковь - это условие и путь для постижения Истины, путь, который проходит через человеческое сердце.

Современный интеллигент уверен, что он может найти истину, понять её, объять её, усвоить её, как усваиваются внешние знания.

Религия предлагает путь, который корен­ным образом отличается от остальных ме­тодов познания: это - изменение самого себя. Церковь не университет, где человек обогащается знаниями, усваивая их через запоминание, а рождение в новую жизнь.

Истина - это живая Божественная сила, которая называется благодатью. Это - Бо­жественный свет, который пребывает в хра­ме, который действует в церковных Таин­ствах, который озаряет человека в молитве, но надо быть способным воспринять и удер­жать в себе этот свет. Человек, не очистив­ший свой ум и сердце, не может воспринять истину: здесь нужен, повторимся, подвиг души, а современный интеллигент хочет заменить этот подвиг одними усилиями ра­зума. Он почувствовал благодать, которая привела его в храм, но не понял, что ему надо делать далее. Он подошёл к Церкви с при­вычными гностическими мерками и поэто­му стоит в храме с закрытыми глазами, как слепец в солнечный день, не видя света, и говорит: «Почему я не нашёл свет?». Бог обращается не к интеллекту человека, ина­че философы были бы Пророками, а ко всей его личности, то есть требует всецелой включённости человека - его ума, души и воли - как ответа на зов благодати. Здесь истина постигается как жизнь и посред­ством самой жизни. Если бы человек при­шёл в Церковь с вопросом: «Что мне делать, чтобы быть способным познать истину?»,- то получил бы ответ, а он говорит нечто дру­гое: «Дайте мне готовую истину»,- прямо как «блюдо на подносе». Интеллигент уве­рен, что дело заключается в том, что надо открыть рот и съесть это блюдо. Адам тоже хотел познать истину не через богоуподобление, а через плод древа - внешний предмет, как бы талисман, и оказался отброшен­ным от истины в интеллектуальный и духов­ный мрак. Борьба со страстями безмерно рас­ширяет возможность духовного познания, но современный интеллигент боится расстать­ся с ними, чтобы не оказаться в мёртвой пус­тоте. Всё, чем интеллигент жил и дышал,- литература, искусство, круг его друзей и зна­комств,- всё пропитано запахом страстей, а тут, в Церкви, вдруг требуют от него раздать своё интеллектуальное и эмоциональное «имение» нищим, то есть вернуть свои стра­сти «нищим» - бесам, отдать то, что от бе­сов и что принадлежит им.