Точно так же каждый участвует в своем спасении. Конечно, мы не можем спастись без Божией помощи. Но с нами, людьми, Бог трудится не Один, Он ждет от нас соучастия. «... Со страхом и трепетом совершайте свое спасение, потому что Бог производит в вас и ~44~ хотение и действие по Своему благоволению» (Флп 2,12-13).

Тем самым, если Бог принял наше страдание во Христе, мы тоже должны принимать наше страдание. Если Христос взял на Себя наши кресты, мы должны нести и свой крест, и кресты ближних.

Люди созданы так, что они тесно связаны друг с другом, это знает даже биология. Каждый из нас созидает другого, и в падшем мире каждый другого и губит. Дело искупления не терпит разобщенности, каким бы разумным ни казалось стремление всех отделиться. Писание ясно говорит: «Носите бремена друг друга» (Гал 6,2).

Если мы хотим увидеть человека, как он есть, мы должны посмотреть на страдающего Христа. «Се, Человек (Ин 19,5). Таковы мы, люди. Вот как мы беспомощны, истерзаны, измучены. Мало того: вот как мы терзаем и мучаем других. Именно мы несем в себе ту злобу, ту жестокость, ту бесстыдную глумливость, от которой страдал Спаситель. Как тут не заплакать?

Согласно более или менее искусственной схеме св. Августина, блаженство плачущих связано с даром ведения. Это верно: тот, кто знает правду о человеческой жизни, не может презирать плачущего.

Относится это и к правде о самом себе, к покаянию. Очень может быть, что у Матфея «плачущие» значит «кающиеся». Такие слезы прольет лишь тот, кто честно смотрит на самого себя.

~45~

Но христианин не просто видит человеческий удел. В растерзанном лице ближнего он видит растерзанное и спасающее лицо Христа. Если мы достаточно мужественны и смиренны, чтобы смотреть на него, мы тем самыми отождествляем себя со Спасителем. Наши слезы тогда  —  очень глубокое соучастие в Его деле.

Очень важно понять, что от этого, в определенном смысле, ничего не меняется. Соединяясь в страдании с Христом, мы страдаем ничуть не меньше. Страдание обретает другую перспективу, и в этом смысле нам легче его перенести. Но мы страдаем, нам плохо, и телу, и душе.

Нередко мы мечтаем о том, что научимся страдать героически, как бы нести свой крест, того не замечая. Но правы де Коссад и св. Тереза из Лизье: истинная благодать в том, что у нас нет на него сил.

Здесь очень важен пример Христа. Мы не должны думать о том, что, как Человек, Он был как бы лучше защищен, ибо мог вызвать легион ангелов. Он их не вызвал. Он переносил человеческое горе, черпая силу лишь из человеческих источников, и Новый Завет ясно говорит нам, что Он очень страдал. Знал Он и тот душевный слом, который связан с сильной физической болью. Хуже того, были минуты, когда Он познал самое страшное страдание  —  чувство, что всё совершенно бесцельно (см. Мф 27,46).

Христос назвал блаженством не легкое неудобство, которое делает жизнь занимательней.  ~46~ «Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы» (Евр 5,7). Так страдал Христос, в наши дни так страдала св. Тереза из Лизье, смотревшая во тьму отчаяния.

Здесь не место мнимому геройству. Конечно, бывает страдание, которым можно покрасоваться. Можно уйти в страдание от истинных своих забот, можно обеспечить себе бесчувствие, можно даже придать себе интересность в нашем безликом мире. Но Господь благословил не это. Для христианской жизни важно само страдание, оно выглядит далеко не так красиво, как бы нам хотелось.

Сколько бы ни обновлялся Святым Духом наш «внутренний человек», человек внешний, и тело и душа,  —  ветшает день ото дня и непременно умрет (см. 2 Кор 4,16). Перед лицом смерти  —  не до шуток. Мы участвуем в страстях Христовых, испытывая истинную боль, и нужно со всем смирением это признать. Мы должны принять Божий дар  —  «вино, что веселит сердце человека». Бог в Своей промыслительной деятельности не требует от нас, чтобы мы всегда были в полном сознании, как бы без «наркоза». Кроме таких средств утешения, как вино, у нас есть драгоценный дар сна, есть друзья, книги, есть просто временное отупение. Не надо стыдиться того, что прибегаешь ко всем этим средствам.