Другой из старейших монахов Монастыря, схимонах Трофим, весьма замечательный подвижник, жизнь которого могла бы послужить благим примером для многих, после кончины Старца читал часть его записок. Слова Старца о любви Божией, о смирении, о том, чтобы «держать ум свой во аде, и не отчаиваться», и другие — произвели на него глубокое впечатление. Помню нашу встречу с ним у «малой порты» Монастыря. Остановив меня он сказал:

— Теперь я увидел, что Отец Силуан достиг в меру Святых Отцов… Кончина его меня убедила.

— Отец Трофим, — позволил я себе сказать, — неужели полвека совместной жизни в Монастыре вас не убедили в этом, а только кончина?

— Я всегда любил его и радовался, встречаясь с ним, но мне казалось, что слишком прямо (непосредственно) говорит он с Богом, и я, правду сказать, боялся за него.

— Как же он говорил, что вы боялись за него?

— Он хоть очень просто, но как-то так смело и дерзновенно говорил о молитве и о Боге, как об одном Отце, что я, бывало, останавливал его и говорил: «перестань, отец…» Мне казалось, что он потерял страх Божий.

— А когда вы его останавливали, то как он отвечал?

— Он всегда был ровный. Остановлю, и он замолчит.

— А сердился ли он, когда вы его останавливали?

— О, нет! Он был мягкий человек и не помню, чтобы он когда-нибудь рассердился.

— Отец Трофим, вы же знаете, что прельщенные всегда бывают непослушливы и обижаются, если их порицают. Как же вы не обратили на это внимания?

— Так вот Бог скрыл от меня… Уж очень был он прост… Я только теперь понял свою ошибку.

— А что вы скажете о его записках?

— Я сказал уже вам, что он пришел в меру Святых Отцов.

Один Сербский епископ, несколько раз посетивший Святую Гору и очень полюбивший Старца, узнав о его кончине, написал в своем миссионерском журнале некролог под названием: «Человек великой любви», где между прочим говорит о нем следующее:

«Об этом дивном монахе можно только сказать — сладостная душа. Не только я почувствовал эту сладостную душу, но и каждый поклонник афонский, которому пришлось встретиться с ним. Силуан был высок, крупен, с большой черной бородой, и своим внешним видом не сразу располагал к себе незнакомого. Но довольно было одного разговора, чтобы полюбить этого человека… Он говорил о безмерной любви Божией к человеку, и приводил грешника к тому, чтобы он сам себя строго осудил». Рассказав затем о некоторых беседах со Старцем, епископ пишет:

«Этот дивный подвижник был простой монах, но богач в любви к Богу и ближним. Многие монахи со всех сторон Святой Горы прибегали к нему за советом, но особенно любили его сербские монахи из «Хилендаря» (название Сербского Монастыря) и «Постницы Святого Саввы» Сербского). В нем видели они своего отца духовного, возрождавшего их своею любовью. Все они сейчас больно почувствовали разлуку с ним. И долго, долго будут они помнить любовь Отца Силуана и его мудрые советы».

«И мне Отец Силуан очень много духовно помог. Я чувствовал, как молитва его укрепляла меня. Всякий раз, когда бывал на Святом Афоне, я спешил с ним увидеться»…

Заканчивает автор свой некролог следующими словами:

«И еще есть многое и многое, что пришлось мне слышать от Отца Силуана и слышать о нем от других. Но кто бы мог все это перечислить и записать? Книга его жизни вся исписана бисером мудрости и золотом любви. Это огромная нетленная книга. Теперь она закрыта и руками его ангела хранителя представлена вечному и праведному Судии. А вечный и праведный Судия скажет душе, которая его так любила на земле: Верный слуга Мой, Силуан, войди в радость Господа Твоего. Аминь» (Е. Н.).

Другой русский Епископ, Митрополит В., знавший Старца лишь по переписке с ним и по рассказам видевших его, получив известие о его кончине, писал Игумену Иустину (18-11-1938):