2. Если же число предельно, то а) до какого количества? Это именно надо сказать не только в смысле того, что [такой предел есть], но и в смысле того, почему [это так]. Однако если число, как говорят некоторые, [простирается] до десяти [272], то, во–первых, виды [слишком] быстро будут исчерпаны; как, напр., если тройка есть человек–в–себе, то каким числом будет лошадь–в–себе? Ведь каждое число до десяти есть «в–себе» [как идея]. След., оно должно быть каким–то [273]из чисел среди них [десяти], потому что [только] они — субстанции и идеи. Однако числа все–таки исчерпываются, [хотя] уже видов живых существ больше [десяти], β) Вместе с тем ясно, что если таким способом тройка есть человек–в–себе, то и другие тройки [суть люди], потому что в числах–в–себе они [друг другу] подобны. Поэтому будет беспредельное количество людей. А именно, если каждая тройка — идея, то каждый [такой] человек будет [человеком-] в–себе [274], а если нет, то во всяком случае человеком [просто]. И если меньшее [число] есть часть большего, состоя из находящихся в том же числе счислимых единиц, то в случае, стало быть, когда чет–верка–в–себе есть идея чего–нибудь [275]\ напр. лошади или белого [цвета], человек будет частью лошади, поскольку человек — двойка, ν) Нелепо и то, что, хотя идея десятки существует, идеи одиннадцати не существует и [также идеи] последующих чисел. [1]3атем, существует и возникает иное, видов чего и не существует, так что почему же не существуют виды и этого? Виды все–таки [276] не могут быть [сами по себе этому] причиной.[277][278] б) Далее, нелепо, если [каждое] число до десятки есть больше сущее и [больше] вид, чем сама десятка [279], хотя ему, как Единому, не свойственно происхождение, ей же — свойственно [280]. ε) Они пытаются [аргументировать тут тем, что каждое] число до десяти совершенно. Во всяком случае они порождают [все] последующее, как, напр., пустое, пропорцию, нечетное и прочее подобное, внутри десятки. Одно они приписывают принципам, [Единому и Неопределенной Двоице] [281], как, напр., движение, покой, благое, дурное <119), прочее же — числам. Отсюда Единое [у них] — нечетно, потому что если бы последнее было [только] в тройке, то каким же образом [могла быть] нечетной пятерка? Далее, [протяженные] величины и все подобное [идет у них только] до [определенного] количества, как, напр., первой, [т. е. единицей [282], идет] неделимая линия, [или точка] [283], затем линия как двойка, а затем и это [все] до десятки [284].

с) Затем, если число отделимо [от вещей], то можно затрудниться, раньше [285] ли «одно», чем тройка и двойка. 1. Именно, поскольку число сложно— [первым является] «одно»; поскольку же раньше общее и вид — [первым является то или другое] число. Действительно, каждая из единиц есть момент числа в качестве его материи, оно же [само] есть как вид. Дело обстоит так, как прямой [угол] раньше острого, потому что [последний] и по смыслу имеет определение [от прямого]. С другой же стороны, острый [раньше прямого], так как он часть [его] и [тот] переходит в него через разделение. Следовательно, как материя, острый [угол], элемент и единица — раньше; если же [брать] по виду и смысловой субстанции (την ούσίαν την κατά τον λόγον), [раньше] — прямой [угол] и целое из материи и вида. И то и другое, [т. е. целое [286]], именно ближе к виду и к тому, смыслом чего [они являются], по происхождению же они — позже. 2. Так вот, как же Единое [может быть] принципом? Говорят, так, что оно неделимо. Но неделимо и общее, и особенное [287], и элемент, но — разным образом, одно — по смыслу, другое — по времени. В каком же смысле Единое — принцип? Ведь, как сказано, [и то и другое — правильно], а именно и прямой [угол] оказывается раньше острого, и последний раньше того, и притом каждый из них — один [и тот же]. Значит, они делают Единое принципом в обоих смыслах. Но это — невозможно, потому что в одном смысле Единое [дается] как вид и субстанция, в другом же — как часть и как материя. 3. На деле же [288] и то и другое Единое существует, в известном смысле, конечно, [только] потенциально [289] , если только число есть нечто единое и [существует] не как куча, [не как чистый агрегат], но если, как говорят, каждый раз состоит из разных единиц. Энтелехийно же ни то ни другое [единое] не есть единица, — 3. Причиной получающейся ошибки [является] то, что они охотились [вывести свои принципы] одновременно из математики и из общих рассуждений [290], почему на основании одного, [математики], они положили Единое и принцип как [неделимую] точку, ибо единица есть точка без полагания (как и некоторые другие, [Левкипп и Демокрит], составляли сущее из мельчайшего, так и эти, — в результате чего единица становится материей чисел и одновременно — раньше двойки, хотя в свою очередь и позже, поскольку двойка есть как бы нечто целое, единое и вид); вследствие же разыскания общего они делали Единое — предицируемым [вообще] и так [толковали его], как подчиненный момент [и акциденцию] [291]. Это, однако, не может быть свойственно одному и тому же одновременно. — 4. Если только Единое–в–себе должно быть вне [пространственного] положения (ибо оно ничем не отличается, кроме того, что оно — принцип), причем двойка делима, а единица — нет, то единица, надо полагать, будет более похожа на Единое–в–себе. Если же единица [более похожа на Единое–в–себе] , то и последнее [ближе] к единице, чем двойка, так что та и другая единица [в этой двойке] будет раньше [самой] двойки. Однако [этого] они не утверждают, так как во всяком случае они заставляют сначала появляться двойку. Кроме того, если одна какая–то двойка–в–себе и [еще одна] тройка–в–себе [составляют] обе [опять двойку], то откуда же тогда эта [последняя] двойка?

9. Продолжение. Учение о принципах. Общее и единичное. Так как в числах нет соприкосновения, а есть последовательный ряд [292], то можно затрудниться вопросом: в единицах, не содержащих никакого промежутка [293], напр. в единицах, в двойке или в тройке, последовательный ряд следует ли [непосредственно] за Единым–в–себе или нет, и двойка — раньше ли по порядку, чем любая из единиц?

1. Одинаково получаются трудности и относительно родов более поздних, чем число [294], — [относительно] линии, плоскости и тела. Одни создают [их] из видов Большого–и–Малого, как, напр., из Дли иного–и–Короткого — длины, из Широкого–и–Узкого — поверхности, из Глубокого–и–Ровного — массы [тела]. Это — виды Большого–и–Малого[295] Принцип же такой [геометричности] в смысле «Единого» [296]устанавливается [философами] по–разному [297]. И в них оказывается бесчисленное множество [всяких] невозможностей, фикций и противоположности всему правомерному, а) Именно, если и принципы не согласуются (так что Широкое–и–Узкое не [может быть] Длинным–и–Коротким), то [все эти геометрические построения] окажутся отрешенными друг от друга. А если — это, [т. е. если согласуются], то поверхность будет линией и тело — поверхностью. b) Далее, как будут выведены углы, фигуры и подобное? [Тут] то же случается, что и относительно чисел. Именно, эти свойства относятся к [телесной] величине; но [сама] величина не состоит из этого, как и длина не [состоит] из прямого и кривого и тела не [состоят] из гладкого и шероховатого [298]. с) Во всем этом встречается затруднение, общее с видами, [трактуемыми] как [виды] рода когда утверждается общее, [как самостоятельная субстанция [299], а именно] — присутствует ли живое суще–ство–в–себе в живом существе [как факте], или оно отличается от живого существа[300] . Если оно — не отдельно, это не создает никакого затруднения. Если же Единое и тела существуют отдельно, как они это утверждают, то [тогда] не легко разрешить [возникающие здесь вопросы], если не нужно называть легким невозможное. Действительно, когда в двойке и вообще в числе мыслится Единое, — мыслится ли само нечто в себе] или другое [301]? d) Одни заставляют происходить телесные] величины из такой материи, другие — из точки точка же у них оказывается не единым, но как бы единым, т. е. аналогичной единому]) и из другой материи, подобной множеству, но не из [самого] множества [302]. Относительно этого те же самые затруднения возникают нисколько не с меньшей силой, а) Именно, если материя одна, то линия, поверхность и тело — одно и то же, потому что из тождественного и возникает тождественное. b) Если же материй больше, и одна [будет материей] линии, другая — поверхности и еще иная — тела, то или они покрывают друг друга, или нет, так что то же самое произойдет и при таком условии, т. е. или поверхность не будет иметь линии, или будет [сама] линией.

2. Далее, они никак не пытаются показать, каким же образом число происходит из Единого и Множества. То, как они говорят, встречает те же затруднения, что и выведение [числа] из Единого и Неопределенной Двоицы, а) Именно, один, [Платон], производит число из предицируемого в смысле общего, и притом не из какого–нибудь [определенного] множества. Другой — из какого–нибудь [определенного] множества, и притом первого, [думая, что] двойка есть некое первое множество. Поэтому нет, собственно говоря, никакой разницы, но будут [все равно] сопровождать эти [303] трудности, [называть ли это] смешением, [со] положением, слияни ем, происхождением и др. подобным [304]. b) В особенности мож но спросить: если каждая единица, [т. е. число], — одна [особая], — откуда она? Ведь не может же во всяком случае каждая быть Единым–в–себе. Необходимо, чтобы она бьик или из Единого в себе и Множества, или — из моменте (μορίου) Множества. 1. Говорить «эта единица есть множе ство» — невозможно, раз она именно неделима. 2. [Говорит! же, что она] —из момента [множества], содержит многж другие трудности, потому что каждому из моментов необхо димо быть [или] неделимым, или множеством (т. е. быть еди ницей делимойу и [тогда] — Единое и Множество не есть эле менты, так как каждая единица [тогда] не [будет состоять] из Множества и Единого). Кроме того, рассуждающий та! не создает ничего другого, как [только] другое число [305], пото му что число есть [просто] множество неделимых [единиц] с) Затем, надо против говорящих так [306] поставить вопрос беспредельно ли число или предельно? 1. Именно, как ка жется, [у них] есть и предельное множество, из которого [равно как] и из Единого, [происходят] предельные единицы [Однако] Множество–в–себе и беспредельное множество — разное. Какое же множество является с Единым как элемент! 2. Подобным же образом можно спросить и о точке как [307] о( элементе, из которого они создают [геометрические] величи ны, потому что эта точка во всяком случае не только одна Но тогда откуда же каждая из других точек? Во всякой/ случае, очевидно, не из некоего же расстояния плюс точка в–себе. Но ведь и части этого расстояния не могут быть неде лимыми частями, как [части] множества, из которого состоя! единицы. Число составляется именно из неделимых [единиц] величины же [в геометрии] не составляются [так] [308].

Итак, все это и другое подобное делает явным, что невоз можно числу и величинам быть отдельными.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ (1085b 36–1086а 21)

3. Далее [309], разногласие первых философов о числах [является] признаком того, что эти вещи [310], не будучи истинными, доставляют им беспокойство. Именно, создающие только математические [предметы] рядом с чувственными, видя трудность и фиктивность относительно видов, отошли от видового числа и создали математическое.

Первый утверждавший, что и виды существуют, и что виды суть числа, и что существуют математические [предметы], с полным правом разделил [виды и математические предметы]. Поэтому получается, что все в каком–нибудь отношении рассуждают правильно, но не вообще правильно. Да и сами они признаются [в этом], утверждая не одно и то же, но противоположное. А причина этого то, что [у них самые] предпосылки и принципы — ложны. Трудно говорить хорошо на основании нехорошего [Эпихарм] [311]. Действительно, только что выставленное учение и — тотчас же оказывается несостоятельным.

Но о числах [уже] достаточно исследованного и установленного [в предыдущем]. Кто [в этом] убедился, тот на основании более многочисленных [аргументов] может убедиться [еще] больше. Кто же не убежден, тому нисколько [это не поможет] больше для убеждения.

4. [312]То, что говорят о первых принципах, первых причинах и элементах те, кто ограничивается одной чувственной субстанцией, отчасти сказано в книгах о природе [313], отчасти не относится к теперешнему исследованию[314]. Учение же тех, кто утверждает кроме чувственных [еще] другие субстанции, можно рассмотреть как примыкающее к сказанному. Именно, если некоторые говорят, что существуют такие идеи и числа и что их элементы есть элементы и принципы сущего, то нужно рассмотреть относительно этого, что они говорят и как говорят. Позже [315] должны быть исследованы те, кто создает одни числа и притом [делает] их математическими.

b) Относительно же допускающих идеи можно увидеть сразу и способ [их доказательства], и присущие им трудности. Именно, они одновременно признают идеи и общим и как субстанции, и — в свою очередь — как отделенные и [как] относящиеся к единичному [316]. Но [уже] раньше исследовано [317] что этого не может быть. Причина же того, что это связывается в одно и то же у тех, кто считает идеи общими, заключается в том, что они не признавали эти субстанции [как существующие в] чувственности. С одной стороны, они полагали, что в чувственности единичные вещи текут и что у них ничего не остается; с другой же — что общее существует помимо этого и есть нечто другое. Как мы говорили в предыдущем [318], повод к этому дал Сократ [своими] «определениями*. Однако он во всяком случае не отделил общее от единичного [319]. И тем, что не отделил, он помыслил об этом правильно.

с) Да это ясно [320] [и] на деле. Ведь, с одной стороны, без общего невозможно получить знания. Отделение же, с другой стороны, [общего и единичного] является причиной затруднений, происходящих с идеями. Эти [сторонники идей, думая], что если действительно должны существовать какие–то субстанции помимо чувственных и текучих, то они отделены [от последних, все–таки], не имея других [субстанций] , утверждали [321] эти высказываемые вообще [в виде самостоятельных], почему и случилось, что приблизительно одни и те же природы есть и общие и единичные. Это, след., можно считать затруднением самостоятельным в отношении [уже] названных.

10. Продолжение об антитме общего и единичного. I. Теперь скажем о том, что и у признающих идеи и у не–признающих имеет некоторую [немалую] трудность и что принципиально было раньше затронуто в «Апориях» [322]. Именно, если не утверждать существования субстанций в отделении [от вещей], т. е. [не утверждать их] таким путем, как [это] говорится относительно единичного из сущего, то уничтожится, как мы пытаемся говорить [323], и [сама] субстанция. Но если утвердить отделенные [от вещей и самостоятельные] субстанции, то — как можно было бы [тогда утверждать существование] их элементов и принципов, [если субстанции — вне того, чего они субстанции]?