3. Далее [309], разногласие первых философов о числах [является] признаком того, что эти вещи [310], не будучи истинными, доставляют им беспокойство. Именно, создающие только математические [предметы] рядом с чувственными, видя трудность и фиктивность относительно видов, отошли от видового числа и создали математическое.

Первый утверждавший, что и виды существуют, и что виды суть числа, и что существуют математические [предметы], с полным правом разделил [виды и математические предметы]. Поэтому получается, что все в каком–нибудь отношении рассуждают правильно, но не вообще правильно. Да и сами они признаются [в этом], утверждая не одно и то же, но противоположное. А причина этого то, что [у них самые] предпосылки и принципы — ложны. Трудно говорить хорошо на основании нехорошего [Эпихарм] [311]. Действительно, только что выставленное учение и — тотчас же оказывается несостоятельным.

Но о числах [уже] достаточно исследованного и установленного [в предыдущем]. Кто [в этом] убедился, тот на основании более многочисленных [аргументов] может убедиться [еще] больше. Кто же не убежден, тому нисколько [это не поможет] больше для убеждения.

4. [312]То, что говорят о первых принципах, первых причинах и элементах те, кто ограничивается одной чувственной субстанцией, отчасти сказано в книгах о природе [313], отчасти не относится к теперешнему исследованию[314]. Учение же тех, кто утверждает кроме чувственных [еще] другие субстанции, можно рассмотреть как примыкающее к сказанному. Именно, если некоторые говорят, что существуют такие идеи и числа и что их элементы есть элементы и принципы сущего, то нужно рассмотреть относительно этого, что они говорят и как говорят. Позже [315] должны быть исследованы те, кто создает одни числа и притом [делает] их математическими.

b) Относительно же допускающих идеи можно увидеть сразу и способ [их доказательства], и присущие им трудности. Именно, они одновременно признают идеи и общим и как субстанции, и — в свою очередь — как отделенные и [как] относящиеся к единичному [316]. Но [уже] раньше исследовано [317] что этого не может быть. Причина же того, что это связывается в одно и то же у тех, кто считает идеи общими, заключается в том, что они не признавали эти субстанции [как существующие в] чувственности. С одной стороны, они полагали, что в чувственности единичные вещи текут и что у них ничего не остается; с другой же — что общее существует помимо этого и есть нечто другое. Как мы говорили в предыдущем [318], повод к этому дал Сократ [своими] «определениями*. Однако он во всяком случае не отделил общее от единичного [319]. И тем, что не отделил, он помыслил об этом правильно.

с) Да это ясно [320] [и] на деле. Ведь, с одной стороны, без общего невозможно получить знания. Отделение же, с другой стороны, [общего и единичного] является причиной затруднений, происходящих с идеями. Эти [сторонники идей, думая], что если действительно должны существовать какие–то субстанции помимо чувственных и текучих, то они отделены [от последних, все–таки], не имея других [субстанций] , утверждали [321] эти высказываемые вообще [в виде самостоятельных], почему и случилось, что приблизительно одни и те же природы есть и общие и единичные. Это, след., можно считать затруднением самостоятельным в отношении [уже] названных.

10. Продолжение об антитме общего и единичного. I. Теперь скажем о том, что и у признающих идеи и у не–признающих имеет некоторую [немалую] трудность и что принципиально было раньше затронуто в «Апориях» [322]. Именно, если не утверждать существования субстанций в отделении [от вещей], т. е. [не утверждать их] таким путем, как [это] говорится относительно единичного из сущего, то уничтожится, как мы пытаемся говорить [323], и [сама] субстанция. Но если утвердить отделенные [от вещей и самостоятельные] субстанции, то — как можно было бы [тогда утверждать существование] их элементов и принципов, [если субстанции — вне того, чего они субстанции]?

2. а) В самом деле, если [сказать, что они] — единичное и не–общее, то сущего [тогда] будет существовать столько, сколько есть элементов, и притом непознаваемых элементов, [поскольку смысл их мыслится вне их]. 1. Напр.[324], пусть имеются, с одной стороны, слоги языка в качестве субстанций, [т. е., кроме самих звуков, пусть не будет мыслиться никаких субстанций звуков], а) Тогда необходимо, чтобы слог bа был одним и каждый слог был одним, поскольку они ведь не есть общее и поскольку самотождественны они [только] по виду, но каждый нумерически один и есть [определенная! этость, и не по имени [325] только [один и этость]. β) Далее [326], каждый [слог], как он есть [сам по себе], утверждают в качестве [именно] одного, [по числу, а не чего–то общего] . γ) Но [если это имеет значение относительно] слогов, то [это относится] также и к тому, из чего они состоят. Следовательно, не будет [звук] «а» больше одного [и не будет больше одного] ни один элемент из прочих по той же самой причине, как и тот же самый слог из прочих [не будет] другим и другим. Но если так, то, разумеется, рядом с элементами [уже] не будет ничего иного, но [будут] только элементы, [т. е. слог как слог разрушится]. 2. Кроме того, [эти] элементы не будут предметом знания, ибо они не есть общее, а знание относится [как раз] к общему. Это ясно как из доказательств, так и из определений, потому что не получается силлогистического вывода, что сумма углов этого треугольника равняется двум прямым, если не всякий треугольник [вообще] равняется двум прямым, или что вот этот человек есть живое существо, если не всякий человек — живое существо.

b) Напротив того, если принципы есть действительно общее или субстанции, [возникающие] из этих принципов, суть общее, то не–субстанция (μή ουσία), [т. е. в данном случае общее, не единичные факты], окажется [по смыслу] раньше субстанции, так как общее не есть субстанция, а элемент и принцип [были признаны в качестве] общего, так что элемент и принцип — раньше того, элементом и принципом чего они являются [327].

3. а) Все эти выводы, очевидно, оказываются правомерными всякий раз, когда идеи заставляют происходить из элементов, и наряду с субстанциями, содержащими в себе самотождественный вид, и идеями допускают существование некоего одного в существовании, отдельном [от вещей] [328]. Если же представляется возможным, напр., чтобы в элементах звука были многие «а» и «b», чтобы, кроме [этого] множества, [уже] не было бы никаких «аъ–в–себе или <сЪ>-в–себе, то именно в силу этого получаются бесконечные [по числу, друг другу] подобные слоги [329]. Но из всего сказанного наибольшей апорией является то, что всякое знание [относится как раз к] общему, почему и необходимо принципам сущего и быть общими, и [в то же время] не быть отдельными [от вещей] субстанциями. Тем не менее это положение в одном отношении [должно считаться] истинным, в другом же — не истинным. b) Именно, знание, равно как и познавание (τό έπίστασθαι), двоякого рода: одно — потенциальное (τό δυνάμει), другое—энергийное (τό ενεργείς). Потенция, будучи в качестве материи общим [330] и неопределенным, относится к общему и неопределенному; энергия же, будучи определенной и [энергией] определенного, есть этость и относится к этости. Однако [и] в акциденциальном смысле зрение видит краску вообще (τό καθόλου χρώμα), потому что эта вот видимая им краска есть краска [вообще]; и то, что видит грамматик, эта вот альфа, есть альфа [вообще]. Поэтому если принципы должны быть общими, то и [зависимое] от них, [хотя бы и данное в чувственном], должно быть общим, как это имеет место и в доказательствах [331]. А если так, то — и не будет ничего отдельного от вещей, и не будет никакой [только единичной] субстанции; но ясно, что знание в одном отношении относится к общему, в другом — не относится [332].

КНИГА XIV

1. Вечному не свойственны противоположности. Итак, столько да будет сказано об этой субстанции. Все же, [однако] , признают принципы противоположными как и в физических вещах[333], так и одинаково относительно неподвижных субстанций.

1. Если не может быть ничего более раннего, чем принцип всего, то, надо полагать, невозможно, чтобы этот принцип был принципом как нечто другое, [т. е. как принцип, противоположный чему–то другому] [334], как если бы, напр., кто–нибудь сказал, что белое есть принцип не постольку, поскольку оно — другое, [т. е. противостоит другому, указывает на нечто другое] , а поскольку оно [именно] белое, но что оно, однако, существует [только] в субстрате и есть белое, [только] когда оно [указывает на[335] нечто «другое» [336]. Ведь последнее, [субстрат], будет [тогда] раньше [самого принципа белого]. Однако из противоположностей как некоего субстрата, [по учению платоников], происходит все. Стало быть, надо, чтобы это, [субстрат], было максимально налично в противоположностях, так что всегда все противоположное находится в субстрате и никоим образом не отделено [от него]. Но как и оказывается, ничто не противоположно [по своей] субстанции[337] да и рассуждение об этом свидетельствует[338] . Стало быть, ничто из противоположного не является воистину принципом всего, но [этот принцип] — другой [339].

2. а) Они же делают другим [членом обеих] противоположностей материю [340], [а именно] одни — Неравное для Единого [как] Равного, так что оно является природой множества, другие для Единого [делают материей само] Множество. Именно, числа рождаются у одних из Двоицы Неравного, [или] Большого–и–Малого, у других же — из Множества, но и у тех и других — при помощи субстанции Единого, потому что также тот, кто называет Неравное и Единое элементами, а Неравное — Двоицей из Большого–и–Малого, тот считает одной вещью Неравное и Большое–и–Малое и не различает того, что [они — одно] по смыслу и не [одно] — по числу [341]. b) Однако они также неправильно определяют принципы, которые у них называются элементами, если одни [из них] называют Большое–и–Малое рядом с Единым (эти, [стало быть], три элемента чисел: два — как материю и один — как форму (μορφήν), другие же — Многое–и–Немногое на том основании, что Большое–и–Малое по своей природе более свойственно [телесной, геометрической] величине, и, [наконец], третьи — более общее, [стоящее] над этим, [а именно], Превосходящее–и–Превосходимое. Никакой из этих [взглядов] не отличается [от другого] в отношении тех или иных выводов, а [отличается] только в отношении логических трудностей, которых они стараются избегать ввиду того, что и сами они пользуются логическими доказательствами. Кроме того, с одним и тем же основанием можно во всяком случае утверждать и что Превосходящее и Превосходимое есть принципы, но [не принципы] — Большое и Малое, и — что число [происходит] из элементов раньше Двоицы, — потому что то и другое, [Превосходящее–и–Превосходимое и число], более обще. Исходя же из своей точки зрения, они одно утверждают, а другое — нет. с) Одни, далее, противополагают Единому «Различное» и «Иное», другие — [противополагают, как сказано], Множество и Единое, d) Если, как он.и хотят, сущее [должно состоять] из противоположностей, а Единому или ничто не противоположно, или если уж, стало быть, действительно [так] должно быть, то [противоположно] Множество, Неравное же — Равному, Различное — Тождественному и Иное — самому [одному], то, конечно, больше всего придерживаются некоторого [правильного] мнения те [из них], которые противополагают Единое Множеству; однако даже и они недостаточно основательно, потому что [тогда] Единое было бы малочисленно, [мало, а не едино] (раз Множество противолежит малочисленности, а многое — малочисленному)[342].