3. а) Ясно, что Единое обозначает [на самом деле только] меру. Именно, во всем есть нечто отличное [от него] в качестве субстрата, [для которого оно и есть мера], как, напр., в музыке — четверть тона, в величине — вершок или фут или что–нибудь подобное, в ритмах — такт или слог. Подобным же образом и в тяжести есть определенный вес, и точно так же и во всем; в качествах — нечто [одно] качественное, в количествах — нечто [одно] количественное, [определенное количество как мера]. b) При этом мера неделима, по виду ли, в отношении ли восприятия, так как данное Единое не есть само по себе субстанция. И это — основательно, потому что Единое обозначает меру некоторого множества и число — измеренное множество и множество мер. Поэтому и [вполне] правомерно, что Единое не есть число[343] как и мера ведь не есть меры, [т. е. множество мер], но и мера, и число есть принцип. с) Необходимо, чтобы в качестве меры было нечто одно и то же присуще всем [измеренным вещам], как, напр., если мера — лошадь, [т. е. если сосчитываются лошади], то она относится к лошадям, и если человек, — к людям [344]. Если человек, лошадь и бог [есть измеренное, то мерой будет], пожалуй, «живое существо» и число их будет живыми существами, [т. е. будет числом живых существ]. Если же [счисляется] человек, белое и идущее, то [скорее получается единичность и] меньше всего получится число для этих вещей, вследствие наличия всех [этих признаков] в одном и том же по числу предмете, все равно, будет ли [такое] число числом этих родов или [числом] какой–нибудь другой подобной предикации [345].

4. а) [Принимающие, далее], Неравное как нечто единое, [как одно понятие, равно как и] [346] создавая Неопределенную Двоицу [из] Болылого–и–Малого, слишком уже удаляются в своих высказываниях от допустимого и возможного, ибо это, скорее, есть [страдательные] качества и акциденции, чем субстрат, для чисел и величин («Многое–и–Немногое» — для числа, «Большое–и–Малое» — для величин) — так же, как [можно им приписать] четное и нечетное, гладкое и шероховатое, прямое и кривое [347]. b) Далее, сверх этой ошибки, Боль–шому–и–Малому и всему подобному необходимо быть в отношении к чему–нибудь, а 1. понятие отношения наименьше из всех категорий есть природа, [вещь], или субстанция, а именно оно — позже «качества» и «количества» [348]. 2. При этом отношение есть, как сказано, некое [пассивное] состояние количества, но не [логическая] материя [его], поскольку и для отношения в целом вообще, и для его частей и видов [всегда должно лежать в основании] что–нибудь другое [349]. Ведь не существует ничего ни большого, ни малого, ни многого, ни немногого и вообще ничего относительного, что не было бы чем–то, в различии [с другими вещами], многим или немногим, или большим или малым, или находящимся в [том или другом] отношении. 3. Признаком того, что отношение есть меньше всего некая субстанция и нечто сущее, является также и то, что для него не существует ни возникновения, ни уничтожения, ни изменения, как [существует] увеличение и уничтожение для количества, изменение — для качества, движение — для места и просто возникновение и гибель — для субстанции. [Ничего этого] нет для относительного — потому что без приведения в движение оно будет один раз больше, другой раз — меньше или равно [по сравнению с другим членом отношения] в зависимости от движения [этого] другого [члена] по количеству [350]. 4. Также должна быть материя для каждого [предмета] потенциально таковая, так что и для субстанции [она должна существовать]. Отношение же не есть субстанция ни по потенции, ни по энергии. — Нелепо, следовательно, а скорее [просто] невозможно не–субстанцию делать элементом и предшествующим [элементом] субстанции [351]. Ведь все категории — позже [«субстанции»][352] .

с) Далее, элементы не предицириются относительно того, для чего они являются элементами[353]. 1. Но Многое–и–Немно–гое предицируется и без [числа], и вместе с числом; и Длинное–и–Короткое — [без и при помощи] линии, и плоскость может быть и широкой, и узкой. [Стало быть, Многое–и–Не–многое и проч. не есть элементы]. 2. Отсюда же вытекает и то, что если существует также некое множество, о котором всегда [говорится, что оно] — небольшое, напр. двойка (ибо если [последняя] —велика, то небольшим была бы единица), то может существовать и то, что является просто большим, как велика, напр., десятка (именно[354], когда не имеется числа больше нее) или десять тысяч. Как же может получиться таким способом число из Немногого и Многого? Ведь нужно было бы или чтобы и то и другое было предицируемо [о числе], или [чтобы] ни то и ни другое. В действительности же преди–цируется [тут] только одно из двух.

2. Продолжение. Принципы как числа. 1. Вообще надо рассмотреть, может ли венное складываться из элементов. а) В этом случае оно будет содержать материю, потому что все, состоящее из элементов, сложно. Если, однако, необходимо, чтобы [состоящее из элементов] происходило из того, из чего [оно состоит] (вечно ли оно существует или происходило [355] [постепенно]), а то, что происходит, то все — из потенциально–сущего (так как из непотентного оно не произошло бы и не существовало бы), и если, [наконец], потентное может и быть энергией (ένεργεΐν), и не быть, — то, даже если [допустить], что по преимуществу вечно число или что бы то ни было другое, имеющее материю, [все равно] оно может и не быть, как [может совсем не быть] имеющее один день [жизни] и любое количество лет, а если так, то и такое время, которому нет предела. Следовательно, нельзя допустить существование вечного, если не вечно то, что может не быть, как [уже] оказалось установленным в других рассуждениях[356]. Если утверждаемое теперь истинно в общем смысле, [именно], что никакая субстанция не вечна, если она не будет энергийной, а элементы суть материя субстанции, то не существует, надо полагать, элементов ни для какой венной субстанции, из имманентного наличия которых она состояла бы [357]. b) Существуют некоторые, делающие Неопределенную Двоицу элементом после Единого, Неравное же справедливо отбрасывающие ввиду образующихся невозможных [выводов]. У них устраняются только те трудности, которые необходимо получаются в их словах через превращение неравного и относительного в элементы [358]; те же, которые вне этого взгляда, — они необходимо присущи и им, создают ли они из этих [элементов] видовое число или математическое.

2. Хотя существует много причин впадения в эти [ошибочные] принципы, однако больше всего [имеет значение тут] одно старинное затруднение. Именно, они полагали, что если не разрешится и не будет опровергнуто[359] изречение Парме–нида: «Никогда ты не докажешь того, что существует несущее» [360]у— то всё сущее должно быть едино, сущим–в–себе. Однако, [по их мнению [361]], необходимо показать, что [362] не–су–щее [именно] существует, потому что [только] таким путем может произойти сущее из сущего, [т. е. из одного сущего], и чего–то другого (поскольку это сущее — множественно).

а) Но, во–первых, если сущее имеет много значений (именно, одно [таково], что обозначает субстанцию, другое — качество, третье— количество и, след., прочие категории), то как это всё сущее есть едино [363], если не будет не–сущего[364]? Субстанции ли [это] или [их пассивные] свойства и, стало быть, равным образом прочее или все [категории вообще], и именно единым будет «это», «таковое», «столь великое» и проч., что [еще] обозначает нечто сущее [365]? Однако нелепо, скорее же [просто] невозможно, чтобы некая одна [особая] природа, [именно не–сущее], стала причиной того, чтобы сущее было один раз «этим», другой раз «таким», третий раз «столь великим» и четвертый раз — «где». b) Затем, из какого не–сущего (и сущего) [состоят] сущие [вещи] ? Раз сущее, то ведь и несущее имеет много разных значений. Не–бытие человеком обозначает не–бытие тем–то; не–бытие быстрым — не–бытие таким–то; не–бытие трехлоктевым — не–бытие столько–то великим. Из какого же сущего и не–сущего — множественное сущее?

с) [Платон], очевидно, хочет [иметь тут в виду свою] «ложь» и природу эту называет не–сущим, из которого, да еще из сущего, [происходит] множественно сущее. Поэтому и говорилось, что надо предположить [тут] такую ложь, как и геометры считают футовой линию, которая не есть [действительно] однофутовая. Однако это не может быть в таком виде. — 1. В самом деле, ни геометры не предполагают никакой ошибки (так как упомянутая посылка [о фактически измеренном нисколько] не [содержится тут] в [геометрическом] силлогизме)[366], ни из не–сущего таким образом не возникают и не уничтожаются сущие [вещи]. 2. Но так как, с одной стороны, [во–первых], не–сущее высказывается по словесным формам [367]в таком же количестве значений, что и категории, с другой же стороны, [во–вторых], рядом с этим не–сущее называется ложью и, [в–третьих], сущим в потенции [368], — то возникновение [получается у них] из этого [последнего, в третьем смысле, т. е.] из не–человека — а потенциально человека — человек, из не–белого — а потенциально белого — белое (произойдет ли что–нибудь одно или многое). Образуется [как будто] исследование того, как [может] сущее, высказываемое в смысле субстанций, быть множественным, — потому что то, что происходит [тут], есть числа, длины и тела, а) Явно, однако, нелепо [в вопросе об основаниях множественности] исследовать, как [может быть] многим сущее, [понимаемое в смысле] «чего–то», [субстанции], а каково — [качество] — оно или сколь велико — [количество] — не [исследовать]. Именно, Неопределенная Двоица и Большое–и–Малое, очевидно, не есть причина бытия двух или многих белых красок или соков, [осязательных качеств], или фигур, так как [иначе] и эти [вещи] были бы числами и единицами.

Однако если бы они по крайней мере подошли к этому, то они увидели бы причину и в них, [в единичных субстанциях] [369], потому что причиной [множественности и для субстанций, и для качеств является] то же самое, т. е.[370] аналогичное, β) Ведь это отступление [от логики является] виною и того, что они, ища противоположения сущего и Единого, из чего и каковых [происходят у них] сущие [вещи], предположили [как основу и принцип для всего] отношение и неравенство, которые [на самом–то деле вовсе] не являются ни противоположностью, ни отрицанием, [т. е. — сущего наперекор единому], но суть одна природа сущих [вещей] [371], как и «что» и «какое». След., и надо было бы исследовать то, как множественно, а не [только] едино относительное. При их же постановке вопроса исследуется, как [существуют] многие единицы рядом с первым Единым, а как многое неравное рядом с Неравным [самим по себе], уже не [исследуется], γ) Однако они все–таки пользуются [этой множественностью] и говорят о Большом–Малом, Многом–Немногом, откуда — числа, Длинном–Коротком, откуда — длина, Широком–Узком, откуда — плоскость, Глубоком–Ровном, откуда — [телесные] массы. И еще больше называют видов отношения. Какая же в самом деле причина множественного бытия для этих [отношений] ?

d) Итак, нужно, как мы говорим, предположить для каждой [вещи] потенциально–сущее. 1. Это в дальнейшем подтвердил и высказавший разбираемое [учение о том], что такое есть потенциально «это» и [потенциально] субстанция, не будучи сущим самим по себе (так как [последнее у него в смысле материи] есть отношение). [Этот вопрос он разрешил так], как если бы он признал, [что материя, не–су–щее, есть какое–то] качество, которое [тоже ведь] не есть ни потенциально единое или сущее, ни отрицание единого и сущего, но [просто] нечто одно из сущего, [одна из категорий].

2. Кроме того, если вопрос стоял о том, как множественны сущие [вещи], то, как сказано, гораздо больше [нужно было бы] спрашивать не в пределах одной и той же категории, как множественны субстанции или множественны качества, но как множественны [вообще] сущие [вещи], ибо одно сущее есть субстанции, другое — свойства, третье — отношение.

3. Действительно, в разных категориях [вопрос ol способе множественности имеет некую и разную установку [372] , именно, ввиду своего неотделения [от субстанции], через то, что субстрат становится и пребывает множественным, качество и количество также множественны, [но — в специальном смысле]. Между тем в каждом роде во всяком случае необходима материя; только невозможно, чтобы она была отделена от субстанций. 4. Впрочем, в отношении [категории] «некоего что» (τόδβ τι), [т. е. в отношении единичных субстанций], имеет некоторое основание вопрос, как множественно это «некое что», если это «некое что» не будет чем–нибудь и [если] не будет никакой подобной природы[373]. Но эта трудность больше [относится] к тому, как множественны субстанции, а не [как существует просто] одна [субстанция]. Ведь если не одно и то же [категория] «это» и количество, то, конечно, [подобными рассуждениями еще] не говорится, как и почему множественно сущее, но [только] — как множественно количество. В самом деле* всякое число обозначает некое количество, равно как единица, если она — не мера, [обозначает], что [существует] нечто по количеству неделимое. Если же количество и «что» различны, то (теми же рассуждениями также еще] не говорится, из чего [состоит] это «что» и как оно множественно. А если они — одно и то же, то утверждающий [это также] претерпевает многочисленные противоречия.

3. Относительно чисел можно поставить исследование также и о том, откуда нужно почерпнуть веру в их [реальное] существование. Именно, в глазах утверждающего идеи [числа еще] доставляют некоторую причину для существующего, поскольку каждое из чисел есть некая идея, а идея есть для прочего причина бытия в том или ином, стало быть, смысле. Поэтому пусть у них это будет [подлинной] опорой [их убеждений] . Но тому, кто не думает таким образом, ввиду усмотрения внутренних трудностей касательно идей, и именно несоз–давания в силу этого чисел [как субстанций], а признающему [самое обыкновенное] математическое число, — на основании чего нужно поверить, что такое число существует, и какая [для него] польза в числе в смысле прочих [вещей] ? Утверждающий [впервые] его существование говорит, что оно ни к чему не относится, но есть некая природа сама по себе. И оно не оказывается [к тому же] и причиной. [Что же оно тогда такое, если] все арифметические положения, как сказано [374]\ должны иметь приложение и к чувственным [вещам] [375]?

3. Продолжение. Невозможность становления в вечных принципах. 1. а) Итак, те, которые утверждают, что существуют идеи и что они суть числа, стараются все–таки в соответствии с намерением брать рядом с множественными [вещами] каждое [как род сам по себе] [376]\ говорить, как и почему существует каждое «нечто одно». Но так как, разумеется, это ни необходимо, ни возможно, то нельзя и говорить, что числа как раз поэтому существуют. b) Пифагорейцы же, видя, что многие числовые свойства присущи чувственным телам, сделали сущее хотя и числами, но не отделенными, а так, что сущее у них происходило из чисел. Но почему же [это так]? А потому, что числовые свойства существуют в музыкальной гармонии [377], в Небе и во многом другом, с) Тем же, кто утверждает существование только математического числа, совсем [уже] нельзя ничего высказать подобного с точки зрения своих предположений; говорилось, впрочем, что [без этого) невозможны у них [о числах] науки, d) Мы же утверждаем, как говорили выше [378], что [математические знания] существуют [и без этих предположений]. А именно, ясно, что математические [предметы] не находятся в отделении [от вещей], так как свойства [чисел], в случае их отделения, не были бы присущи телам. Пифагорейцы, стало быть, в этом отношении не подвергаются никакому [заблуждению] В отношении же того, что они из чисел создают физические тела, из не имеющего тяжести и легкости — имеющее легкость и тяжесть, — они, по–видимому, говорят об ином небе и иных телах, но не о чувственных, е) А те, которые делают [число] отделенным на том основании, что аксиомы не могут применяться к чувственности (хотя [эти аксиомы] высказываются правильно и дают душе непосредственный материал), допускают, что числа существуют и что существуют как отделенные; одинаково — и математические величины. Ясно, след., что такое противоположное [нам] рассуждение [само] должно высказывать противоположное [себе] и, кто так говорит, должен решить трудность, о которой шла речь раньше [379]: почему присутствуют в чувственном свойства этого [математического бытия], если [само] оно никак не присутствует в чувственном. f) Есть же такие, которые думают, что таким природам необходимо существовать на том основании, что тонка есть граница и конец линии, эта [последняя] — поверхности и эта [последняя] — тела [380]. Нужно, очевидно, быть внимательным и относительно этого рассуждения, чтобы оно не оказалось слишком слабым. В самом деле, крайние тонки не есть субстанции, но скорее все это — границы [чего–то другого], потому что какая–то граница есть и для хождения, как вообще для движения. Они, след., были бы «чем–то этим», [определенной индивидуальностью], и некоей субстанцией. Но это — нелепо. Однако если даже [такие субстанции границ] и существуют, то они все должны быть [границами) чувственных [вещей], потому что рассуждение относится [именно] к этим [последним]. Так почему же они должны быть отделенными?

2. а) Далее, кто–нибудь, не очень склонный легко [удовлетворяться] , может спросить относительно всякого числа и математических [предметов]: понему [в них] никак не влияют взаимно предшествующее и позднейшее? Именно, если не существует число [в вышеуказанном смысле] [381], то у тех, кто утверждает только математические [предметы], нисколько не меньше будут [продолжать существовать] пространственные величины, а если и они не существуют, то — душа и чувственные тела [382]. Но, как видно из ее явлений, природа не обладает [таким бессвязным] эпизодическим характером, на манер плохой трагедии [383]. b) У тех, кто утверждает идеи, это [рассуждение] избегает [упрека], потому что они создают [протяженные] величины из материи и числа, из Двоицы — длины, из Троицы — пожалуй, поверхности, из Четверицы или из других чисел (тут нет никакой разницы) — тела. Однако — должно ли [всё] это быть раньше именно идеями? Или какой [же] вообще способ их [существования], в чем они связываются с [реально] существующим? Конечно, ни в чем они не связываются — как и математические [предметы вообще]. Но в отношении их, [этих идеальных длин и т. д.], во всяком случае, не имеет значения и никакое положение, если кто–нибудь, [конечно], не захочет привести в [физическое] движение математические [предметы] и создавать какие–нибудь собственные мнения[384] . Нетрудно же взять какие бы то ни было предположения и расточать [отсюда] слова, придумывая произвольные сплетения <[385]>. — Итак, эти [философы] допускают ошибку, сливая описанным образом математические предметы с идеями.