3. Те же, которые впервые создавали два числа, одно — относящееся к видам и другое — математическое, никак не объяснили и, пожалуй, не могли бы объяснить, как и откуда должно возникнуть математическое [число] (ибо они его помещают между [числом] видовым и чувственным). Другими словами, если оно — из Большого–и–Малого, то оно будет тождественно с тем идеальным числом, [в то время как, по их учению], оно — из какого–то другого Малого–и–Большого (ибо создает [пространственные] величины)[386] Если же пойдет речь о каком–то [еще] другом [Большом–и–Малом], то будет названо большее число элементов. И если существует принцип для того и другого как некое одно, то Единое окажется для этого [двойного] чем–то общим. И тогда нужно спросить: как же Единое [становится] этим множественным, [если] одновременно к тому же, по нему, [по Платону], число не может произойти иначе как из Единого и Неопределенной Двоицы?

4. Все это, очевидно, бессмысленно борется с самим собою и с здравым смыслом [вообще], и в этом, похоже, содержится Симонидова «длинная болтовня» [387]. Тут ведь получается длинная болтовня, как у рабов[388], когда они не могут сказать ничего здравого. И сами эти элементы, Большое и Малое, можно подумать, кричат, как будто бы их тащили [за волосы] , потому что никаким способом не могут они породить число [иное], чем удвоенное от Единого [389].

5. Нелепо также (скорее же это — нечто [прямо] невозможное) утверждать становление относительно того, что вечно. Относительно пифагорейцев не может быть никакого сомнения, утверждают ли они становление или не утверждают, — потому что они говорят, что по образовании Единого (они затрудняются сказать, из поверхностей ли, из красок, из семени или чего другого)[390] тотчас же были привлечены [Единым] ближайшие [области] Беспредельного и получили границу от Предела. Но так как они строят [тут] космос и хотят рассуждать физически, то правильно [будет] так или иначе исследовать их в отношении природы[391] и исключить из нынешнего рассуждения [392]. Мы ведь ищем принципы в неподвижном, поэтому и надо исследовать происхождение таких [неподвижных] чисел.

4. Продолжение. О Благе и Красоте как принципах. 1. Итак, они не утверждают становления относительно нечетного, потому что, ясно, становление [у них] относится к чету. Первое же четное [число] некоторые конструируют из Неравного, [т. е.] Большого–и–Малого, после их уравнения. Поэтому необходимо, чтобы им, [Большому и Малому], неравенство было свойственно раньше уравнения. Если бы они всегда находились в равенстве, то Неравное не было бы раньше, так как ничего не может быть раньше вечного. Поэтому ясно, что они создают происхождение чисел не ради исследования [393][подлинного их взаимоотношения].

2. Но содержит в себе трудность и — для легко справляющегося с препятствиями — упрек [вопрос]: как относятся элементы и принципы к добру и к прекрасному[394] ? Трудность эта [заключается в том], существует ли что–нибудь из этого [среди принципов] наподобие того, как мы хотим говорить о Добре–в–себе и наилучшем или — нет, но оно — более позднего происхождения, а) [Древние] богословы [395], по–видимому, согласны с некоторыми из нынешних, которые отрицают [принципность блага], а [говорят, что] благо и красота появились [впервые] [396] с развитием природы [самого] сущего. Это делают те, кто[397] остерегается истинной трудности, случающейся с теми, кто, как иные, [Платон], утверждают в качестве принципа Единое. Трудность эта [образуется], однако, не потому, что они приписывают благо принципу в качестве имманентно наличного, но потому, что [у них] Единое есть принцип и принцип в смысле элемента [398], так что число [получается] из Единого. b) Древние же поэты [рассуждают] одинаково с [этими] в том отношении, что говорят о царствовании и начальствовании не первых [богов], как то Ночи и Неба [399], или Хаоса, или Океана[400] , но — Зевса[401] Однако делать подобные утверждения приходится им вследствие перемены властителей сущего[402], в то время как по крайней мере те [из них], которые, занимая среднюю позицию (напр., Ферекид[403] и некоторые другие), ввиду того что [404] не обо всем говорят мифически, полагают первое родившее наилучшим, как и маги [405] или из позднейших мудрецов, напр. Эмпедокл и Анаксагор [406], которые сделали: один Дружбу — элементом, другой Ум — принципом. с) Из тех же, кто утверждает существование неподвижных субстанций, одни [407] говорят, что Единое–в–себе есть Благо–в–себе; однако они думают, что его субстанцией по преимуществу является Единое, [а не благо].

3. а) Стало быть, трудность эта [заключается в вопросе], каким из названных [двух] способов надо выражаться. Было бы удивительно, если бы первому, вечному и высочайше–самодовлеющему это Первое–в–себе, самодовление и спасение, [вечность][408] , не были бы присущи как Благое. Однако оно не через иное что лишено гибели и самодовлеюще, как через то, что оно находится в благом состоянии. Поэтому истиной является говорить, что этот принцип правомерен. Но невозможно [думать], что такой [принцип] есть Единое или, если не это, что оно — элемент, а именно элемент чисел. Именно, получается большая трудность, от которой иные в целях ее избежания отказываются тем, что признают Единое первым принципом и элементом, но [только] относительно математического числа. Ведь [409] [в переносном смысле] все числа становятся каким–то благом по существу, так что образуется большой избыток благ. b) Далее, если виды суть числа, то все виды благи по существу[410] . Однако пусть утверждают идеи как хотят. Если же [их утверждают] только в отношении благих [вещей], то идеи [уже] не могут быть субстанциями. А если также — и относительно субстанций, то все живые существа и растения и причастное им окажется благим, с) След., и это оказывается нелепым, и противоположный [Единому] элемент (есть ли это Множество или Неравное и Большое–и–Малое) является [с такой точки зрения] плохим–в–себе. Поэтому один [из них) [411] избегал соединять Благо с Единым, потому что, раз становление — из противоположностей, злое необходимо было бы природой множества. Другие[412] же говорят, что Неравное есть природа злого. Отсюда получается, что все сущее, кроме одного Единого–в–себе, причастно злу [413] и что числа участвуют в более чистом [зле], чем [пространственные] величины, что зло есть место [414] блага[415] , что оно причастно губительному [началу] и стремится [к нему]. Ведь противоположность для противоположности — губительна. Кроме того, если [так обстоит дело], как мы говорили — что материя есть каждое в потенции (напр., огонь в потенции — в отношении огня в энергии), — то зло будет само потенциальным благом.

Все это, след., получается потому, что они делают то каждый принцип элементом, то противоположности принципами, то Единое — принципом, то числа — первыми и отделенными субстанциями и видами.

5. Продолжение. Происхождение идеальных чисел. Функции принципов чисел в материи. 1. Итак, если невозможно не полагать благо среди принципов, [хотя] и [невозможно] полагать [его] таким способом, то ясно, что принципы и первые субстанции выставляются [тут] неправильно. Неправильно делает допущение также и тот, кто уравнивает принципы Целого, [космоса], с принципом живых существ и растений в том отношении, что [в живой природе] всегда из неопределенных [и] несовершенных [форм развивается] более совершенное, почему и утверждает, что такое же положение дела — и в первых [субстанциях], вследствие чего Единое–в–себе уже не есть что–то сущее [416]. [На это, однако, надо сказать], что и здесь, [в живой природе], существуют [некоторые] совершенные принципы, из чего [образуются] эти [явления]: человек рождает человека, а [вовсе] не семя есть первое[417] .

2. [3] Далее, нелепо заставлять происходить вместе с телами и [418] математическими [предметами] еще и место. В самом деле, место — специфично для единичной вещи, почему они и отделены по месту, а математические [предметы как раз] не [занимают определенного места]. Нелепо также сказать, где будет [тело], не сказавши, что такое [само] место.[419]

3. Тем, кто утверждает, что сущее — из элементов и что первое из сущего есть числа, нужно было бы, расчлененно выяснивши, как [тут по–разному происходит] одно из другого, при[420] помощи таких аргументов сказать, каким же путем число получается из принципов [421]. а) Не путем ли смешения [422]? Но не все допускает смешение; и возникающее [из смешения] отлично [от смешиваемых элементов], да и Единое не будет отделенной и особой природой, как они хотят. b) Тогда, [может быть] — путем [внешнего] сложения [423], как слог [— из букв]? 1. Но [для этого] было бы необходимо, чтобы [число] имело полагание [еще до сложения] [424] и чтобы тот, кто мыслит [себе данную вещь], мыслил бы отдельно единое и множество [425]. Тогда число будет этим [агрегатом], единицей и множеством, или Единым и Неравным. 2. При этом, если «быть из чего–нибудь» значит отчасти быть из имманентно наличного [в вещи — как ее фактический состав], отчасти из неналичного [426], — то каким же из этих способов [возникает] число? Так [возникать] из наличного возможно ведь [только тому, относительно] чего существует возникновение. 3. Но не так ли, как из семени [427]? Однако ничто не может выйти из неделимого, [которым в данном случае является Единое] [428]. с) Но [может быть] — как [нечто] из [своего] противоположного, когда последнее [уже] не остается [таковым и им поглощается, τ е. первым]? 1. Но что так существует, то [происходит] также и из чего–нибудь другого, что пребывает[429] . Однако если один утверждает Единое как противоположное Множеству, другой же — [как противоположное] Неравному [пользуясь Единым как Равным], то число будет происходить из [этих принципов, как из] противоположностей. След., существует[430] нечто иное, из чего как из пребывающего и еще иного, [субстрата, число] состоит или происходит. Стало быть, и далее, [наконец], — почему гибнет все иное, что [состоит] из противоположностей или чему противоположности [свойственны], даже если оно [происходит из них как из всего, [т. е. исчерпывает их], число же не [гибнет] ? Об этом как раз ничего не говорится. И все–таки противоположность является [началом] уничтожения — все равно, присуще оно [вещам] или не присуще, — как Раздор [у Эмпедокла влияет на] смесь [элементов] , хотя он именно не должен бы [влиять], так как она во всяком случае не есть противоположность именно для него [431].

4. Совсем нет никакого определения также того, каким образом из этих двух числа суть причины субстанций и бытия, — а) не так ли, как границы (напр., как точки в отношении [пространственных] величин), а именно, как устанавливал Эврит[432] , [поставивший вопрос], какое число каждой вещи (напр., это вот [число] — человека, это вот — лошади), причем он, подобно тем, которые применяли числа к фигурам [433]треугольников и четырехугольников, таким же способом изображал при помощи камешков формы растений[434] b) Или [числа так должны быть причинами], как гармония есть отношение чисел [435], одинаково же — и человек, и каждая из прочих вещей? Но как же это, [пассивные] качества, суть числа — белое, сладкое, теплое? с) Ясно, что числа не суть субстанции и не суть причины формы. Именно, субстанция, [которая только может иметься тут в виду], есть отношение, а число — [только] материя [436]. Напр., относительно тела или кости субстанция есть число в том смысле, что [здесь] 3 части огня и 2 — земли, так что число всегда, каким бы оно ни было, есть число некоторых вещей [437], или огневое, или земляное, или [вообще] относящееся к каким–нибудь единичным вещам (μοναδικός). Напротив того, субстанция [обозначает, что] такое–то количество [чего–нибудь присоединяется] в смеси к такому–то количеству. Но это еще не число, а отношение [в] смеси телесных или каких бы то ни было других чисел [438].

Итак, число не есть ни причина в смысле действия (ни как вообще число, ни как составленное только из математических единиц); не есть оно ни материя, ни смысл [отношения] [439], ни вид вещей. Но конечно, оно и не целевая причина (τό ού ενεκα) [440].

6. Продолжение и окончание. 1. Может быть, кто–нибудь также спросит: что такое благо, которое [происходит] от чисел благодаря тому, что [441] имеется смешение в числе с сохранением ли правильного отношения в числе [делимом] [442]' или в нечетном, а) В самом деле, смесь меда и воды нисколько не становится фактически здоровее, если [их отношение] будет равняться 3:3. Скорее можно допустить, что она будет полезнее, если без всякого [числового] отношения окажется несколько разбавленной водой, чем если при помощи числа будет [слишком крепкой], неразбавленной. b) Далее, отношения смеси заключаются в складывании [вещественных] чисел, а не в числах [самих по себе, т. е. не в умножении чисел] напр., 3 + 2, а не 3X2 [443]. В умножениях должен ведь оставаться один и тот же род, так что ряд ABC нужно измерять при помощи А, а ряд DEF — при помощи F. Поэтому все [произведения измеряются тут] одним и тем же [множителем]. След., [число] огня не [444] может быть [произведение] B.C.E.F. и число воды — 2Х 3 [445].

2. Если же необходимо, чтобы все общалось с числом, то необходимо, чтобы многое оказывалось тем же самым и чтобы то же самое число было свойственно и тому и другому [446]. а) Но есть ли это причина, и вещь [действительно] ли благодаря этому существует? Или же [тут просто] неясные [и многозначные] выражения? Напр., существует некоторое число в движениях Солнца и в свою очередь в движениях Луны и даже жизни и возраста каждого живого существа: что же мешает иным из них быть квадратными, иным — кубическими, также одним [447] — равными, другим — двойными? Совершенно ничто не мешает, но [прямо] существует необходимость вращаться в отношении этого в круге, если [действительно] все причастно числу и различающееся [между собою] должно было подпадать под одно и то же число. Поэтому если бы чему–нибудь свойственно было одно и то же число, то [вещи] те, имеющие один и тот же вид числа, были бы взаимно тождественны, как, напр., тождественными были бы Солнце и Луна [448]. b) Но почему же [все] это — причины? — [Существуют] семь гласных, семь струн или звуков на инструментах, семь Плеяд; в семилетнем возрасте [дети] меняют зубы (по крайней мере иные, иные же — нет); семь [героев шло] против Фив. Но потому ли [действительно], что это вот число таково по природе, получилось семь тех [вождей] или Плеяды состоят из семи звезд? Не потому ли [семь вождей], что было [семь] ворот или по какой–нибудь другой причине; а [семь Плеяд] — не потому ли, что мы их считаем[449] ? Ведь в [Большой] Медведице мы считаем по крайней мере— 12, а иные больше. Так же считают они звуки «кси», «пси» и «зету» созвучными [консонансами] и думают, что если их, [консонансов в музыке], три [450], то и этих [букв должно быть тоже] три. А то, что таких [звуков и букв] может быть бесчисленное количество, [это их] нисколько не заботит. [С таким же успехом] мог бы быть один знак и для «гаммы» с «ро». Если они [утверждают], что только эти [три] двойные [согласные] существуют из прочего, а других [таких] нет (причиной этого [является то], что существуют только три места [в языковом аппарате], в которых произносится одна «сигма»), то только в силу этого их три, а не потому, что [в музыке] три созвучия, так как созвучий, во всяком случае, больше, а здесь, [в языке], уже не может [быть больше двойных согласных].