"В социал-демократии как религии нарождается в мире демонизм гораздо более коренной и страшный, чем демонизм "декадентский", ницшеанский, чем демонизм моды. [...] В марксистском социализме царит стихия безличного демонизма демонического культа безличной силы, культ земной власти без цели и смысла. Грядущее счастье, сулимое этим демонизмом есть соблазн и самообман. Никогда не наступит золотой век, если человечество пойдет по пути природной необходимости и натуральной силы".

"Что страшно в социал-демократии, так это отсутствие в ее религии положительного, творческого содержания... Весь ее пафос отрицательный, обращен на отрицание прошлого. [...] Сила революционного настроения измеряется злобой и ненавистью к злу, а не любовью и благоговейным уважением к добру, [...] и ложь социализма в умалении вечных ценностей". По социал-демократическому учению, бедность и угнетенность дают человеку знание истины и справедливости, а цель - буржуазная сытость. Но тут двойная ошибка: бедность только озлобляет и озверяет; идеал же сытости и довольства просто безобразен.

"Демоническая природа социал-демократии особенно обнаруживается в эпохи революций, когда "просыпается зверь политики, взаимного истребления, зверь, не знающий пощады", когда "старого зверя новым зверем хотят изгнать и уничтожить, но новый зверь оказывается все тем же старым зверем, старым насилием"".

"Социализм останется демоническим и насильственным до тех пор, пока он не подчинится религиозному началу жизни [...] и не свяжет дела своего с подчинением воле сверхчеловеческой". Сама же по себе социалистическая революция вращается на поверхности, радикализм ее кажущийся, "определенный по критерию базарной суеты". "Новый" человек социалистического общества есть окончательный "буржуа". Социал-демократическая религия всех делает мещанами. Все это потому, что "социал-демократии чуждо соединяющее начало любви, мистическое притяжение частей мира". Под внешней соединенностью и организованностью социалистического общества всегда будет ощущаться мучительная насильственность соединения, соединения не из свободной любви, а из горькой необходимости.

Социализм обезличивает, и нельзя найти в нем истинного демократизма. "Демократизм в том, чтобы относиться к каждому человеку как к личности". Нельзя человека оценивать только по его пролетарству; "пролетарское положение часто бывает связано с очень дурными качествами личности. [...] Высоко оценивать людей, потому что они пролетарии, - это то же, что оценивать их на том основании, что они дворяне или богатые". Социализм считает возможным и должным для счастья нескольких сделать одного несчастным и даже уничтожить, но "ни одно поколение, ни один человек не есть только средство, хотя бы и для счастья всего грядущего человечества. [...] Да и не счастье мы должны осуществлять для кого-то, в какое-то будущее время, а правду, абсолютную правду. [...] Счастье приложится. [...] Правда же осуществляется не насилием, а рождением к новой жизни. Нужно причинять как можно меньше насилия и горя каждому живому существу, осуществлять правду ежесекундно. Этой религиозной истины не понимает ни религия государственности, жертвующая личностью во имя фикций, ни религия революционизма и социализма. [...] Если только жестокостью, зверством, кровавыми жертвами можно сохранить мир старый или уничтожить его и создать мир новый, то пусть лучше мир погибнет".

"Что такое социализм с государственной и правовой точки зрения, каковы будут границы власти в новом обществе, каково взаимоотношение личности и общества? На эти вопросы не дает ясного ответа сам социализм. Правда, "некоторые социалисты слабым голосом пытаются утверждать, что в будущем не будет государства, что насилия не будет, что все договоры будут свободно выполняться, но сами, кажется, плохо верят в этот наивный утопизм". Если иметь в виду радикальный социализм, то нужно сказать, что "грядущее экономическое общество будет принудительным и насильственным союзом людей, будет государством полновластным, неограниченным, обожествленным. Социалистическое государство будет основано на совершенном и окончательном народовластии. Это какая-то лжесообразность, в которой личность тонет и исчезает". Свобода совести, свобода слова, всякая иная свобода будет оцениваться по утилитарным соображениям общественной власти. Кесарево будет выше Божьего. Социализм в его социал-демократической форме есть государственный абсолютизм, и нет в нем гарантий против якобинского и демагогического деспотизма.

"О праве социалисты не любят говорить. [...] Но можно с уверенностью сказать, что социализм есть попытка [...] устранить окончательно гражданское право [...] и утвердить исключительно право государственное... В восточных деспотиях не было такой безграничной и сильной государственной власти, какая мыслится в государстве социалистическом, устранившем все формы гражданских прав личности. [...] Социал-демократический дух исторически и психологически унаследовал идею всемирной Римской империи - государственного чудовища с мечом кесаря, и все отдает он "кесарю", хотя называет уже это народовластием". Но объединение должно происходить не государственным насилием, а духом соборности, основанной на любви. "Вселенская Церковь нам грезится, а не вселенское государство, теократия, Царство Божие и на земле, а не царство кесаря и иной власти человеческой. [...] Гражданское право должно быть основано на [...] природе личности, взятой вне всякого рода. [...] Высшим и последним судилищем гражданского права, источником объективной его правды [...] может быть право церковное, право богочеловеческой соборности. Таким образом, социалистическое общество может стать не государственным, а гражданско-церковным, то есть теократическим. [...] Необходимо искать противоядия от безличных, отвлеченно-государственных, централистически властолюбивых тенденций социалистической религии. Это противоядие может быть только в идее вселенского религиозного общества, которое увенчает здание общественности личностей. [...] Лжерелигиозная социалистическая соборность есть форма родового порабощения личности, как бы обобщение всех порабощений и подчинение единой порабощающей точке. И это путь окончательного и последнего рабства.

Не ощущая и не понимая личности, религия социализма совершенно неверно толкует равенство в смысле уравнения, смешения индивидуальностей, обезличения в однородной массе. Религия социализма посягает на внутреннюю сущность личности, на естественную иерархию человеческих душ, на индивидуальное предназначение каждого лица в мировой гармонии. Всех хотят уравнять в назначении и назначением этим признать однородную общественную пользу, обязательную службу земному процветанию рода человеческого. В социалистическом обществе не мыслится существования пророков и мудрецов, великих учителей жизни, творцов и гениев, царей в царстве духа". В конце социалистического уравнивания получится не равенство живых личностей, а равенство во всеобщем небытии, равное небытие. Но не потому ли человечество и достойно существования, что создает оно великое, над ним возвышающееся? "Не богатством, не знатностью происхождения, не внешними вещами и не родовыми свойствами, а силой духа, внутренним правом личности должна создаваться реальная иерархия".

"Слишком верит социализм в политику, в единственность и окончательность политического пути спасения, в политические формы и формулы. [...] Думают, что достаточно изменить вне человека находящиеся вещи и сам человек изменится, что из злых чувств и желаний можно внешним, механическим путем создать какую угодно добрую общественность". Правда, говорят и об изменении сознания, но в сущности на практике верят в какую-то политическую алхимию, возлагают надежды на политические перевороты, разные республики, голосования всех систем. "Русская социал-демократия начинает верить в голый факт захвата политической власти безотносительно к состоянию общественного сознания и распределению общественных сил. Но "безумно думать, что политикой можно окончательно соединить людей, преодолеть вековечный раздор человеческий. [...] Культ политических форм [...] всегда приводит к пустоте. Ни либеральная, ни демократическая, ни социалистическая республика, ни иная какая-нибудь форма не может спасти человечество, очеловечить его, соединить с высочайшим в жизни, если сущность людей останется неизменной, если сознание людей останется поверхностным, если последняя воля человечества и последняя любовь его направлена на тот же старый мир. Есть в мире одна только гарантия крепости новой свободной жизни - изменение сознания людей, перерождение их душ, новая воля и новая любовь, сила чувств и желаний, крепких как скала. Политика и социализм должны сделаться сознательно религиозными, подчиненными абсолютному центру жизни, тогда только они потеряют свой антирелигиозный и обратно религиозный характер, тогда только будет побежден зверь политики и земной бес социализма".

"То, что относится в социализме к человеческому процессу освобождения, есть правда социализма, то, что переходит в сверхчеловеческий процесс воплощения земного бога, в окончательный соблазн хлебом земным, есть ложь и грядущее зло социализма, обратная религия, лжесоборность царства искусителя".

Так, рассматривая социализм, автор приходит к заключению, что социализм религией быть не может. Нам только кажется немного странным, что автор рассматривает как религию такое мировоззрение, которое не хочет и говорить о мире сверхчувственном и о сношениях с ним. Такое мировоззрение нельзя называть религией, и само оно не имеет права себя так именовать, потому что само же отрицает все то, признание чего составляет характеристическую черту религии как понятия; атеизм не религия.

Но в изложенной статье много правды сказано даже в лицо социализму. Ведь социализм встречают до противоположности различно. Одни считают черносотенным всякое слово, сказанное против социализма, и говорящего заподазривают в приверженности к шкурным интересам. Другие суеверно крестятся, лишь только услышат слово "сицилист", и в простоте сердечной принесут охапку дров, если понадобится сжечь одного из тех "отчаянных, что в царя стреляют". Страх последних едва ли имеет основание. Социализм имеет большую жизненную правду, и эта правда больше и больше входит в жизнь. Никакое самое деспотическое государство не может прожить без социализации некоторых сторон жизни. Социализм желает людям добра, и неужели потому бояться его? Все, что говорится о добре, что к добру стремится, - все это желанно для христианина. Но нужно обратить внимание на то, что всякое добро, всякое учение о добре для христианина не ново. Можно ли учить о большем добре, чем то, о котором учил Христос? Нельзя. Есть ли добро, которое не обнималось бы христианской любовью? Нет. Такого добра нет и быть не может. Что же нового в социализме по содержанию? Да если бы люди жили по Христову учению, неужели тогда возможна была бы какая-нибудь эксплуатация, деление на классы и вражда классовых интересов и прочее? Социализм хочет накормить. А разве среди христиан (конечно, не по метрикам только, как у нас теперь) возможен голодный? Но бесспорно, социализм прав в том, что нужно накормить. Только социализм как мировоззрение, до конца продуманный, ужасен. Ужас такого социализма достаточно изображен в статье г-на Бердяева.

Может быть, социализм указывает путь к достижению добра? Но для христианина только Христос есть Путь, Истина и Жизнь. Зачем идти христианину по путям Маркса, Энгельса, Каутского, Бебеля и других, если есть путь Христов? Совершеннее этого пути ничего быть не может; кроме имени Иисуса, нет другого имени, которым можно было бы спастись. Действительно, путь к добру, указываемый социализмом, бесконечно хуже пути христианского. В статье Бердяева замечено - и мы это хотели бы особенно подчеркнуть, что социализму недостает радикализма. Радикализм социализма слишком поверхностен. Христианство со своим "Покайтеся! ??????????!" бесконечно радикальнее социализма. В копеечной брошюрке "Новая Нагорная проповедь" так переделана третья заповедь блаженства: "Несчастны кроткие, потому что они никогда не получат земли". Это характерно для социализма; он не понимает силы кротости, а это свидетельствует только о его недостаточном радикализме. О том же говорит и допускаемое социализмом ограничение свободы, если это понадобится. В изложенной статье отмечено, что социал-демократия готова иногда ограничить не только какую-нибудь свободу, но иногда хотела бы насиловать и свободную совесть. В христианстве выше всего ценится свобода совести. Совесть свободна, и прикасаться к ней с грязным насилием, по христианскому учению, преступно. Совесть человеческую не может насиловать никакое большинство. В христианстве нет подчинения; там есть только согласие свободной совести. Кто требует безграничного подчинения большинству, подчинения даже свободной совести, тот сам еще раб. К такому рабству и зовет социализм, а где Дух Господень, там свобода. Свобода, конечно, ценнее рабства, и христианство, основывающееся на свободе, без сомнения, радикальнее социализма.

Социалистическая политика не может удовлетворить религиозного мыслителя; последний должен мыслить глубже, чем социалист. Революционный же социализм может только отталкивать. Еще ветхозаветный мудрец в 1-й главе своих притчей учит сына: не ходи в путь, уклони ногу свою от пути тех, которые будут звать тебя на неправедное убийство, чтобы набрать всякого драгоценного имущества и наполнить домы свои добычей, хотя бы они обещали общий склад всего и мешец един для всех. Долгий опыт человечества, кажется, должен бы убедить, что нет ничего желанного в насилии, ради чего оно ни производилось бы. "Демон революции жаждет крови и человеческих жертв, подобно демону реакции, который совершил уже свои неслыханные преступления. [...] Против этих демонов должна восстать новая сила духа, в душах людей должно что-то измениться, что-то переродиться". "Зверь политики, превращенной в отвлеченное начало, раздирает сейчас несчастную Россию, (насилия реакции) обливают ее кровью, и революционный социализм хочет дать волю этому зверю, довести его до полного воплощения в жизнь. О как безумна и преступна мысль, что можно вывести теперь Россию из того ужасного состояния, в котором она находится, путем одной политики, оторванной от высшего центра жизни". Эти две тирады из той же статьи Бердяева. Автор приходит к тому же выводу, как и С.Н. Булгаков в вышеизложенной статье: возрождение человечества возможно не на политической, а на религиозной почве, и только на этой почве история может принести зрелый и совершенный плод. Прежде пусть человек достигнет Царства Божия, которое внутри него, а тогда и без политики будет в людях благоволение и мир на земле. Если политика хочет быть действительной, она должна дать к себе доступ религиозным влияниям. Социализм - не религия, а политика, и он не должен требовать, чтобы человек, забыв Христа, поклонился ему.