Западный писатель называет учение о духах вопро­сом очень темным, не относящимся ни к какому догмату христианской веры. С этим нельзя согласиться. Всякая наука темна для неизучившихся ей; остается она значи­тельно темной для изучившихся недостаточно и повер­хностно. Результаты, которых достигают некоторые на­уки, представляются невероятными для непосвященных в таинства науки. Измерения, производимые триго­нометрическими инструментами, наш простой народ называл колдовством, и некто, в первый раз увидавший астрелябию, сломал ее, признав в ней действие волхво­вания. Познание духов, познание по возможности точ­ное и подробное, необходимо для христиан. Цель при­шествия Христова на землю заключается в том, чтоб разрушить дела диавола, чтоб упразднить диавола (Ин.3:8; Евр.2:14). Из это­го следует: не зная, что — диавол, мы не можем знать, что именно сделал для нас Христос; самый догмат о том, что Христос пришел на землю, чтоб разрушить дела диавола и упразднить его, должен остаться необъяснен­ным для тех, которые не заботятся получить надлежа­щее понятие о духах. Бог положил вражду между семенем жены — Евы и семенем (Быт.3:15) змея-сатаны, то есть, между че­ловеками, которые, естественно, семя жены, и демона­ми, которые — семя и чада сатаны по заимствованному от него настроению; диавол, яко лев рыкая, ходит, иский поглотити (1Пет.5:8) кого-либо из нас; мы должны вести непре­станную борьбу к началом, и ко властем, к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:12). Находясь в таком опасном положении, находясь постоянно в войне и под сверкающим огненным (Еф.6:16) кинжалом нашего злей­шего врага и убийцы, мы нуждаемся знать этого врага в возможной для нас подробности, чтоб противопоста­вить ему все должное сопротивление, чтобы охранить­ся от него во всех отношениях. Без такого знания мож­но очень легко остаться в общении с ним, не примечая того, тем более, что он всегда прикрывает себя личи­ною добра (2Кор.11:14). Этому подверглись весьма многие, нис­колько не поняв своего бедственного состояния, — и в то время как иудеи провозглашали себя сынами Бога (Ин.8:41), Бог, предстоявший им лицом к лицу, объявил им, что они — чада диавола (Ин.8:44). Святые отцы признают крайне нужным отчетливейшее знание духов и стараются пре­подать его [136]. Недостаток в основательном познании о духах ведет или к прямому отрицанию существования духов или к косвенному. Косвенным отрицанием суще­ствования духов со всей справедливостью можно на­звать отвлеченное понимание их западными, причем все участие духов в деятельности человечества, излагае­мое в Писании и отцах, должно быть отвергнуто. Вмес­те с этим по необходимости должно быть отвергнуто значение вочеловечения Христова, а этим извращается правильное понимание и исповедание христианства. Откуда такое явление несчастное? Из жизни в духе и системе миродержцев, как Господь сказал иудеям (Ин.8:42-47). Пад­шие духи принимают величайшее старание о том, что­бы действовать скрытно и пребывать незамеченны­ми (Прп. Макарий Великий. Слово 7:, гл. 31). Тогда действия их получают наибольшее развитие. По этому признаку да ведают те, которые отрицают пря­мо или косвенно существование духов, что они вступи­ли в решительное подчинение демонам и в единение с ними, отчуждившись от Бога.

      Выписка 23. «Пророк Илия, желая воскресить не­которое дитя, сказал Богу: Господи Боже мой, да возвратит­ся убо душа отрочища сего в онь (3Цар.17:21): Историк присовокупля­ет, что душа этого дитяти возвратилась в него, и он вос­крес» (Tom I. Ame). Это свидетельство очень затрудняет западного писателя, выражая движение души, которое, как мы ви­дели, он отвергал, называя подобные выражения отно­сительно духов метафорами. Бержье, упомянув, что в Писании много подобных мест, ничего не сказал ни о движении души, ни о зависимости ее от пространства, а только обратился с упреком к материалистам, отвер­гающим воскресение.

      Из выписок, сделанных нами, приходим к следующе­му общему заключению: западные, принявшие в недав­нее время много учений чуждых и противных Право­славной Церкви, недавно приняли чуждое и противное ей учение о совершенной невещественности сотворен­ных духов, приписали им духовность в той степени, в какой имеет ее Бог. Они поставили Бога, Творца всех и всего, в один разряд существ с сотворенными духа­ми, признают их независимость от пространства, от­рицают в них подобную телам способность к передви­жению, словом сказать, приписывают существу их свойства, одинаковые с Богом, не преставая, впрочем, признавать их созданными и ограниченными. В этом учении заключается явное противоречие: это учение уничтожает само себя. Западный писатель думает ос­новывать свое мнение на Священном Писании, на от­цах Церкви и на науке. В этих трех отношениях мы обязаны представить удовлетворительное опроверже­ние, которое должно быть вместе свидетельством пра­воты и святости учения, преподаваемого Православной Церковью.

      Бог есть существо всесовершенное, не имеющее ничего общего с существами сотворенными. Он, один Он есть собственно Существо. Аз есмь Сый, сказал Он о Себе (Исх.3:14). Аз есмь живот (Ин.14:6), сказал Господь о Себе: якоже бо Отец живот имать в Себе, тако даде и Сынови живот име­ти в Себе (Ин.5:26). Существование разумных тварей и жизнь их отличаются от Жизни-Бога подобно тому, как отличает­ся свет, который издают от себя предметы, освещенные солнцем, от света, изливающегося собственно из солн­ца, из источника света. Бытие и жизнь тварей есть сла­бейшее отражение бытия и жизни, составляющих соб­ственно Божие свойство. Святой Иоанн Дамаскин гово­рит: «Благий, Всеблагий и Преблагий Бог, будучи весь благость, по безмерному богатству своей благости, не потерпел, чтобы благо, то есть естество Его, пребыва­ло одно и никто не был причастником Его. Для сего Он сотворил умные и небесные силы, потом видимый и чувственный мир, наконец человека из умного и чув­ственного естества. И так все, сотворенное Им, по са­мому бытию, участвует в Его благости: потому что Он для всех есть бытие, все в Нем существует, не только пото­му, что сила Его сохраняет и поддерживает все, Им создан­ное. Особенно же участвуют в Его благости живые су­щества, как по бытию, так и по причине жизни; и еще более существа разумные, как по сказанным выше причи­нам, так и потому, что имеют разум. Ибо последния (то есть существа разумные) несколько ближе к Нему, хотя Он несравненно выше всего» [137]. Подобно этому рассуждают и все святые отцы Православной Церкви. Святой Афа­насий Великий: «Безрассудным было бы разнородное по естеству признавать равночестным. Что общего, или ка­кое сравнение между Творцом и сотворенными Им предмета­ми?» [138] Святой Василий Великий: «В твари нет ничего сходственного с Творцом: напротив того она во всем не сход­ствует с Творцом» [139]. Святитель Димитрий Ростовский приводит слова святого Силвестра папы Римского: несть той же образ и подобие Богу и Ангелом, «яко ниже естество и сила едино есть, но ино есть естество Божие, ино же ангельс­кое» [140].Блаженный Феофилакт Болгарский: «Все зданное естество, поелику к Богу, скотско есть: по сему и овча звати­ся могут горния силы (Ангелы)» [141]. Преподобный Мака­рий Великий, определяя отношение души человеческой к Богу, к существу Божию, говорит: «Он — Бог, а она — не Бог; Он — Господь, а она — раба; Он — Творец, а она — тварь; Он Создатель, а она — создание; ничего нет общего в Его и ее естестве, но только по бесконечной, неизречен­ной и недомыслимой любви Своей и по благоутробию Своему благоволил Он вселиться в сем создании, в этой разумной твари» [142].

      «Сущность Бога, — говорит святой Иоанн Злато­уст, — неизреченно (безмерно) превышает человеков, Ангелов, Архангелов и всякий, без исключения скажу, разум созданий, и не может быть постигнута ими [143]. — Не яко Отца видел есть кто, токмо сый от Бога, Сей виде Отца (Ин.6:46). Видением называет здесь (Господь) позна­ние и не сказал просто, никто не видел Отца и потом умолчал, чтоб не подумал кто, что Он сказал это толь­ко о человеках, но желая показать, что ниже Анге­лы, ниже Архангелы, ниже высшие силы могут видеть Его, сделал это ясным чрез дополнение, ибо, сказав не яко Отца видел есть кто, присовокупил: токмо сый от Бога, Сей виде Отца [144].Царь царствующих и Господь господ­ствующих, Един имеяй безсмертие, и во свете живый непри­ступнем (1Тим.6:15,16). Остановись здесь немного и спроси ерети­ка, что значит — во свете живый неприступнем. Желаю, чтобы ты дал должный вес точности Павла (апостола): он не сказал свет — неприступен, но во свете живый не­приступнем, чтоб ты научился, что если самый дом не­приступен, тем более Бог, обитающий в этом доме. Впрочем, сказал он это не для того, чтоб ты подумал, что у Бога есть дом и место, но чтоб ты более и более изучил непостижимость Бога. Он не сказал обитает в свете непостижимом, но в неприступнем, что далеко выше непостижимого. Непостижимым называется то, что не может быть постигнутым при посредстве изыскания и изучения: неприступным же то, что, по свойству свое­му, ниже может быть подвергнуто изучению, к чему ничто не может приступить. Что скажешь на это? Ко­нечно, скажешь, непостижим для человеков, но не для Ангелов и не для высших сил. Чтоб ты научился, что Он неприступен не только для человеков, но и для выс­ших сил, услышь, что говорит Исаия (назвав Исаию, объявляю определение Святаго Духа, потому что про­рок говорит из действия в нем Святаго Духа). И бысть в лето, в неже умре Озия царь, видех Господа, седяща на престоле высоце и превознесенне, и исполнь дом славы Его. И Серафимы стояху окрест Его, шесть крил единому, и шесть крил другому: и двема убо покрываху лица своя, двема же по­крываху ноги своя (Ис.6:1-2). Скажи, прошу, почему закрывают лица и закрывают ноги крыльями? Почему, говорю, как не потому, что не могут выносить сияния и лучей, исходящих от престола? Хотя они видели не самый свет, без умерения его, ниже самое чистое Существо, но все, что они видели, было приспособлено. В чем состоит это приспособление? В том, что Бог является не таким, каков Он есть, но умеряет Себя, соответствен­но способности того, кто должен увидеть Его, и при­способляет Себя к немощи видящего. А что соверша­лось совершавшееся по приспособлению, это явствует из самых слов Писания. Пророк говорит: видех Господа, сидящаго на престоле высоце и превознесенне. Бог не сидит на престоле, потому что такое положение относится к телу; Бог не может помещаться на престоле, потому что Божество не определяется местом. Но и столько умалившегося не могли выносить, стоя близ Его: Сера­фимы стояху окрест Его. Потому именно не могли ви­деть, что стояли близко. Близко, говорю, не местом: этим Святый Дух хотел объявить, что силы ближе нас к этому Существу, но Самого Существа не могли видеть. Итак, хотя слышишь, что пророк говорит: Видех Госпо­да, не подумай, чтоб он видел существо Божие. Он ви­дел к себе приспособленный образ и видел не так ясно, как видят Высшие Силы, он не мог видеть столько, сколько может видеть Херувим» [145]. Святой Афанасий Великий на вопрос Антиоха, каким образом пророки часто представляются видевшими Бога, отвечал: «Пос­ле всех пророков, после пришествия Христова, апостол, евангелист и богослов Иоанн сказал: Бога никто же виде нигдеже (Ин.1:18). Чтоб доставить этим словам все вероятие, как весьма важным и существенным, он прибавил: Еди­нородный Сын, Сый в лоне Отчи, Той исповеда (Ин.1:18). Также и святой апостол Павел говорит: Его же никто же виде от человек, ниже видети может (1Тим.6:16). Итак, никто из людей не мог видеть существа Божия таким, каково Оно есть, но Бог, приспособляя Себя к немощи человеков, прини­мал соответствующий этой немощи образ и являлся пророкам. Известно, что Он, бесплотный, часто являл­ся им в образе человека, облеченного плотью. Из это­го явствует, что они видели не существо Бога, но славу Его» [146]. Такое приспособление Бога, при явлении Его душам святых, с особенной ясностью описывает пре­подобный Макарий Великий: «Сущий (то есть Бог), и как хочет и чем хочет, по несказанной благодати и по недомыслимой доброте, прелагает, умаляет, уподобля­ет Себя святым и достойным верным душам плототво­ря Себя, по мере их удобоприемлемости, чтоб Невиди­мый для них был видим, и Неосязаемый, соразмерно свойству душевной тонкости, был осязаем, и чтоб души ощутили благость и сладость Его, и на самом опыте усладились светом неизреченного наслаждения. Когда хочет, бывает Он огнем, пожигая всякую негод­ную, прившедшую в нас страсть. Ибо сказано: Бог наш огнь поядаяй есть (Евр.12:29). Когда хочет, — бывает неизречен­ным и неизъяснимым упокоением, чтоб душа упокое­валась покоем Божества. Когда хочет, — бывает радос­тью и миром, согревает и оберегает душу (Беседа 4, гл. 11). Таким об­разом, как Сам благоволил, являлся Он каждому из свя­тых отцов: иначе — Аврааму, иначе — Исааку, иначе — Ною, Даниилу, Давиду, Соломону, Исаии и каждому из святых пророков, иначе — Илии, иначе — Моисею. Как Сам благоволил, являлся Он каждому из святых, чтоб успокоить, спасти и привести в познание Божие. Ибо все, что ни захочет, удобно для Него и, умаляя Себя, как Ему угодно, плототворит и образует Себя, де­лаясь видимым для любящих Его, по великой и невы­разимой любви, в неприступной славе света являясь достойным, соразмерно с силами каждого» (Беседа 4, гл.13).

Объясняя это, преподобный Макарий говорит: «Беспредельный, неприступный и несозданный Бог, по беспредельной и недомыслимой благости Своей, оплототворил Себя и, так сказать, как бы ума­лился в неприступной славе, чтоб можно Ему было войти в единение с видимыми Своими тварями, разу­мею же души святых и Ангелов, и возмогли они быть причастными жизни Божества. А всякая тварь, и Ан­гел, и душа, и демон, по собственной природе своей, есть тело: потому что, хотя и утончены они, однако ж, в существе своем, по отличительным своим чертам и по образу, соответственно утонченности своего есте­ства, суть тела тонкие, тогда как это наше тело в суще­стве своем дебело» (Беседа 4, гл. 9, 10). Это изложение очень естествен­но. Если сотворенные Духи ограниченны, то и суще­ство их и свойства ограниченны. Если существо их и свойства ограниченны: то и духовность их — ограни­ченна. Если духовность их ограниченна, то они по не­обходимости должны иметь известную степень веще­ственности, свойственную их природе. Напротив того, если припишем им совершенную невещественность, то есть неограниченную духовность: то вместе с сим по необходимости должны приписать им неограничен­ность существа, потому что только одно неограничен­ное существо может иметь и должно иметь неограни­ченные свойства. Сотворение тварей в разнообразных формах, в различных степенях, снабжение их много­различными свойствами преподобный Макарий со всей справедливостью, приписывает всемогуществу Творца и Его воле, для которой нет ничего ни затруднительного, ни невозможного. «Восхотел Бог, — гово­рит преподобный, — и без труда сотворил из ничего существа грубые и жесткие, например горы, деревья (видишь, какова твердость их естества!), потом сред­ственные — воды, и из вод повелел родиться птицам, и еще тончайшие: огонь и ветры, и даже те, которые по тонкости невидимы телесному глазу» (Беседа 4, гл. 9, 10). Современная наука нисколько не противоречит этому учению; на­против того, она сошлась в чудное согласие с ним. Познания отжившие, признанные вполне ошибочны­ми, противоречили ему.

Этим вы­ражается только то, что как Бог, так и Ангелы, и демо­ны, и души невидимы для телесных очей наших. Назы­ваются они бесплотными, невещественными по той причине, что не имеют нашей плоти, нашей грубой ве­щественности, не подлежат нашим чувствам, чем отли­чаются от разряда вещественных предметов, подлежащих нашим чувствам. Называются разумными, мыслен­ными, по главному отличительному их свойству, уму или духу — способности не только мыслить, но и ощущать духовно. По последней причине человек также называ­ется существом разумным; он называется словесным, по свойству словества, по силе словесной или духу, кото­рый имеет его душа и которого не имеют земные жи­вотные, называемые бессловесными, но имеющие так­же жизнь, инстинкт и свои ощущения, что называется душой их даже в Священном Писании. Так понималось и было принято выражаться в обществе человеческом всегда; так понимается и принято выражаться и ныне. В общеупотребительном образе выражения, которого держатся и ученые вне своих кабинетов, подверженное нашим чувствам называется вещественным, а непод­верженное — духовным, невещественным. Общий об­раз выражения употребляется наиболее Священным Писанием и святыми отцами, так как целью и Писания и отцов было то, чтоб слово, возвещаемое ими, было удобопонятно для всех людей, а отнюдь не для того, чтоб составляло исключительную собственность ученых, недоступную для массы. Но и в Писании, и в отцах точность смысла и значения всегда сохранялась и все­гда может быть определена.

      Образ понимания древними христианами естества духов и слова дух с удовлетворительнейшей точностью объясняет святой Кирилл Иерусалимский. Этот образ понимания основан всецело на Слове Божием. «Под общим названием духа, — говорит архиепископ святого града, — сказано в Священном Писании о многом и различном. Настоит опасность, чтоб кто-либо не сме­шал значение со значением, не зная, к какому духу от­нести написанное: почему ныне оказалось существен­но-нужным отметить верными признаками тот Дух, Который Писание называет Святым. Аарон именуется христом» (Лев.4:5), Давид (Пс.131:10) и Саул (1Цар.24:7) также именуются хри­тами: но истинный Христос — один. Так и наименова­ние духа отнесено к разным предметам: почему необходимо видеть, кто именно называется Святым Духом. Многое носит имя духа. И Ангел называется духом; и душа называется духом; и этот дующий ветер называет­ся духом; и великая сила называется духом; и нечистое деяние называется духом; и демон-противник называет­ся духом. Остерегись же и, услышав это слово, не при­ми, по сходству наименования, одного вместо другого. О душе нашей говорит Писание: Изыдет дух его, и воз­вратится в землю свою (145:4). Опять говорит оно о душе: со­зидаяй дух человека в нем (Зах.12:1). Об Ангелах же говорит в псалмах: Творяй Ангелы Своя духи, и слуги Своя пламень ог­ненный (Пс.103:4). О ветре говорит: Духом бурным сокрушиши ко­рабли Фарсийския (Пс.47:8). И: Якоже в дубраве древо ветром (ду­хом) восколеблется (Ис.7:2). И: Огнь, град, снег, голотъ, дух бурен (Пс.148:8). О Святом учении Сам Господь ска­зал: Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть (Ин.6:63), то есть глаголы эти — духовны».

      «Наименованием дух обозначается также грех, как мы сказали выше, но в другом и противном знаменова­нии, например когда говорится: духом блужения прельсти­шася (Ос.4:12). Называется также духом нечистый дух, демон, но с этим дополнением — нечистый. К каждому слову дух присоединено слово, которым изображается качество духа. Если Писание говорит о человеческой душе дух, то с присовокуплением человека; если говорит о ветре, то выражается: дух бури; если знаменует грех — говорит дух блужения; если означает демона — называет его духом не­чистым, чтоб мы знали, о каком именно предмете идет речь, и чтоб ты не подумал, что это говорится о Святом Духе. Да не будет! Это наименование дух есть среднее и общее, и все, что бы то ни было, не имеющее густого и плот­ного тела, по всеобщему употреблению, называется ду­хом. И потому демоны, как неимеющие таких тел, назы­ваются духами» [147].

      «Никакая тварь не равночестна Святому Духу. Все чины Ангелов, все небесное воинство, совокупленные воедино, не могут быть уподоблены и сравнены со Свя­тым Духом» [148].

      Сделав такое определение значению, в котором со­творенные духи называются духами Писанием и об­щим употреблением между христианами, сказав, что нет ничего общего, нет никакого сравнения между со­творенными духами и Духом-Богом, Кирилл называет духов бесплотными и бестелесными, в общепринятом смысле. В слове на Сретение Господне он говорит: «Он — Бог Слово, приведший в бытие все из ничего еди­ным словом. Он — Денница, сотворивший прежде ден­ницы бесплотные силы небесных, бестелесных, невидимых воинств и чинов» [149]. О естестве диавола святой Кирилл говорит, что он создан добрым, по своему произволе­нию соделался диаволом, получив себе имя от образа деятельности. Быв сначала Архангелом, он получил наименование диавола от оклеветания; быв благим служи­телем Бога, он соделался и назвался сатаной: потому что сатана значит противник» (Поучение огласительное 2-е о покаянии).

      Подобным образом и преподобный Макарий Вели­кий, упомянув только в IV беседе, что Ангел, демон и человеческая душа, несмотря на тонкость существа своего сравнительно с грубыми телами, имеют свой­ственную себе вещественность, в прочих беседах, по­добно прочим отцам, называет духов существами бес­плотными. Беседу XVI он начинает так: «Все разумные существа, Ангелы, говорю, и души и демоны от Созда­теля сотворены простыми и не имеющими никакого примешения» (По переводу Московской Академии. 1820 г.). Точно так выражаются все отцы, ска­завшие о духах прямо, что они имеют легкие, газооб­разные тела, как то: Василий Великий, Афанасий Ве­ликий и другие; они называют духов, по общему упот­реблению и пониманию Писания и человечества, су­ществами простыми, бесплотными и невидимыми. Те же из святых отцов, которые не сказали прямо, что духи имеют свойственную им вещественность, как, на­пример, святой Иоанн Златоуст, — описали духов та­ким образом, что из этого описания со всей очевидно­стью явствует газообразная вещественность духов. Эту-то вещественность и называют все древние простою, бесплотною, духом.

      Гипотеза о совершенной невещественности сотво­ренных духов, не подчиняющейся ни времени, ни про­странству, гипотеза, приписывающая сотворенным ду­хам одинаковую сущность с Богом, явилась в семнадца­том столетии. Она заимствована Декартом, как мы уже сказали, в значительной степени у древних языческих философов.

Погрешность западных и заключается в том, что они усиливаются навязать отцам пони­мание Декарта о этой невещественности и бесплотно­сти духов, а скрывают то понимание о этой невеще­ственности и бесплотности, которое имели отцы, ко­торое всецело находится в Писании и возвещается Писанием. Злохитро навязывая отцам гипотезу Декарта, западные стараются ввести отцов в столкновение между собою и противоречие друг другу. Ни столкно­вения, ни противоречия между отцами нет и не быва­ло. Все они проповедуют бесплотность духов в смысле Священного Писания, которое называет духов бесплот­ными — сравнительно с человеками. Некоторые из от­цов, как мы уже сказали, называя духов бесплотными, упомянули, что они имеют свойственные им тонкие тела; некоторые же, называя их бесплотными, не упо­мянули, что они имеют тела, но описали их так, что из описания со всей очевидностью явствует веществен­ность духов, им свойственная. Этих-то вторых отцов западные стараются ввести в столкновение с первыми, оклеветывая вторых, якобы они держались неизвест­ной им гипотезы Декарта или же отвергнутой отцами гипотезы Платона. Не могли бы отцы принять гипотезы Декартовой, если б и знали ее. Они предали бы ее ана­феме, как учение богохульное, поставляющее Бога в один разряд с тварями, как ведущее к отвержению важнейших событий, о которых повествует Писание. Как мог бы Архангел Гавриил, явясь Захарии, встать одес­ную алтаря кадильного (Лк.1:11), если б он не имел никакого отношения к пространству? Как мог бы Архангел спер­ва войти к Божией Матери, потом возвестить Ей бла­говестие, наконец, уйти от Нее, если б он не имел дви­жения, ни отношения ко времени и пространству? И как могли бы Ангелы сперва явиться пастырям Виф­леемским, потом воспеть славословие вочеловечившему­ся Богу, наконец, отойти на небо, как повествует Еван­гелие (Лк.2:8-15), если бы они не имели никакого отношения к пространству, времени, к вещественности? Гипотеза Де­карта ведет к отвержению Писания, к неверию. Рацио­нализм Декарта и совершил это: он обильно распрост­ранил безбожие, обманув множество легкомысленных наружным блеском своим. Теперь он пал, как чуж­дый смысла, в него может веровать одно невежество одно отсталое знание, незнакомое с наукою в ее совре­менном развитии может веровать лишь при отверже­нии и поведаний Писания, и Предания Православной Церкви.