Учение Декарта о совершенной невещественности духов, о их независимости от времени и пространства, будучи проверено наукой, является равновесным отри­цанию существования духов. Выставляя их равным Богу по существу, оно делает невозможным их существова­ние. Бесконечное существо может быть только одно. Если допустить даже два таких существа, а не множе­ство: то и эти два существа должны быть уже изображены числом, как имеющие ограничение одно другим, и поте­рять свойство бесконечного. Неограниченное же по свой­ствам непременно должно быть неограниченным и по существу. Таков непреложный вывод положительной науки — математики, против которого нет возражения. Две! величины не зависят от пространства: бесконеч­ное (∞) и точка (.) Для независимости от пространства надо быть тем или другим. Что такое бесконечное и точ­ка? Это — идеи.

      Бесконечное есть идея, явившаяся в уме человечес­ком от постепенного увеличения чисел, идея о величи­не, превышающей числа. По этой причине бесконеч­ное есть величина неопределенная, непостижимая для человека как сама по себе, так и по свойствам. Но са­мый закон чисел доставил многие верные, достопри­мечательные понятия об этой величине. Мы не оста­лись при одной бесплодной идее! Мы поняли, что бес­конечное, чтоб пребыть бесконечным, не должно под­вергаться никакому изменению ни при приложении к нему каких бы то ни было чисел, ни при вычитании из него каких бы то ни было чисел. Разность между бес­конечным и всеми числами — бесконечна. По этой причине все числа пред бесконечным равны между собой. Будучи сличаемы вне отношения к бесконечно­му, они имеют определенное различие между собой. Опять — что значит величина? Это — идея, явившаяся в уме нашем от сравнения предметов с нами. Понятие вполне относительное, а не существенное! По закону математики, — которая, не обретая в слове человечес­ком достаточных средств к изображению своих пред­метов и понятий выражениями, соответствующими требованию процесса науки, изображает их знаками, — Бог со всей точностью изображается бесконечным. На основании законов математики Бог должен быть при­знан существом превысшим всякого определения, не имеющим ничего общего с существами, которые могут и должны быть изображены числами, каковы духи. Даже, по этому великолепному закону, если Бог — су­щество, то все без исключения твари, одаренные жиз­нью, уже не существа, а нечто иное. Если же они суще­ства, то Бог есть нечто Иное, бесконечно превысшее того, что тут называется существом [150]. Таково различие между Богом и разумной тварью! Таковы понятия, дос­тавляемые наукой в настоящем ее развитии. Матема­тика, действуя знаками, изображая знаками и предме­ты и свойства их, достигает самым верным путем по­знаний, недостижимых иным путем, часто невырази­мых словом. Чтоб объяснить это примером, понятным для каждого, укажем на принятый в учебных заведени­ях обычай изображать цифрами способности учащих­ся, их прилежание и успех в науках. Почему так? Пото­му что цифрами выражаются эти отвлеченные поня­тия с такой точностью и определенностью, для каких слова решительно недостаточны. В противоположность идее о бесконечном, идея о точке или нуле составилась от постепенного уменьше­ния чисел. Точка есть величина, не имеющая никакого пространства ни в длину, ни в ширину, ни в высоту или глубину. Очевидно, что нет в природе ни точки, ни пути или следа точки — линии. В природе существуют одни тела, то есть предметы, имеющие три измерения. Все, что ни есть в пространстве, что не ограничивает­ся пространством или местом, есть тело. Геометриче­ская точка и линия суть тела, приблизительно изобра­жающие точку и линию. Они удовлетворяют механиз­му науки, но не выражают ее точного понимания. Это доказано со всей положительностью и решительнос­тью. Отымите пространство у какого-либо предмета, — и вы, не имея возможности возвести ограниченное к бесконечному, по необходимости должны низвести его к точке или нулю, то есть отвергнуть существование предмета. Таким образом, со всей ясностью доказыва­ется совершенная нелепость вполне отвлеченного по­нятия о духах, которое составили себе многие — разу­меется — не изучившие предмета с основательностью, доступной для одного христианина-аскета. Отвлечен­ное понятие о духах есть отвержение существования духов.

      Декарт ученостью своею возбудил удивление во многих современниках своих. Точно: он сделал извест­ный прогресс в науке; но этот прогресс ничтожен в сравнении с прогрессом, который совершился после недавнего появления другой науки — химии. Она произ­вела неимоверное превращение в понятиях человече­ства о веществе, и многие познания, пред которыми человечество благоговело в течение тысячелетий, сло­жены в архив для истории науки, как оказавшиеся впол­не ложными. Современники Декарта повторяли с восторгом его изречение: дайте мне движение, и я сделаюсь творцом! Он мог произнести такую хвастню только при современном ему понятии о веществе, о четырех стихи­ях, о простом и сложном, и так далее. Творение чего-либо из ничего свойственно одному бесконечному: оно производит число, преобразив в него ноль бесконеч­ным действием на ноль [151]. Но положим, что дано дви­жение Декарту. Как он примется творить, когда начала вещества человеку неизвестны и не могут быть извест­ными? Что тут делать с одним движением? Творить дол­жно известное и из известного; творение неизвестного и из неизвестного невозможно. Возьмем в пример воду. Во времена Декарта она признавалась веществом про­стым, несложным. В новейшие времена она разложена посредством гальванизма на два газа, кислород и водо­род; при разнообразном соединении с теплородом она бывает в виде плотного тела, тела жидкого и тела газо­образного; при посредстве микроскопа усмотрено в воде множество движущихся животных, называемых инфузориями. Наука, достигшая этих открытий, спра­ведливо называет свое познание степенью познания, а отнюдь не познанием полным. Это доказывается самы­ми добытыми познаниями. Так, разлагая воду на водо­род и кислород, мы не знаем, что делается с инфузори­ями, существование которых, однако, вполне известно. Следовательно, мы не имеем разложения воды удовлет­ворительного, а имеем возможное для нас и удостове­ряемся, что должно быть разложение более полное, которым бы вещество объяснялось бы со всей удовлетворительностью, причем объяснялось бы все, доселе остающееся необъяснимым. При скудости познания Декарт мог провозгласить глупость из глупостей, а со­временники вострубить об этой глупости как о необык­новенном проявлении гениальных способностей. Очень полезно извлекать из науки доказательства для Веры. Истина Веры находится в единении с истиной науки. Но зачем принимать из науки бредню, которую она сама признала одной из неизбежных погрешностей на пути своем? Всякий математик и химик по необходимо­сти должен отвергнуть нелепое учение о духах, которое принадлежит Декарту и западным, которое западные выставляют за учение Веры, тем выставляют Веру произносящей нелепости, не заслуживающей ни доверия, ни внимания. Засвидетельствовано это опытами. Боль­шинство математиков и химиков усомнились в христи­анстве и сделались деистами: им нельзя быть атеистами, как открывшим множество чудесных законов в природе и уверенным в их бесчисленном множестве, свидетель­ствующем о беспредельном уме Творца и о беспредель­ности свойств Его. Впали эти личности в деизм един­ственно потому, что пред ними оклеветана и искажена Вера.

      При внимательном чтении святых отцов делается очевидным, что все отцы говорили о простоте, бес­плотности и невещественности духов в том смысле, какой давался этим словам Писанием, общим употреб­лением и наукою их времени. Этого мало! Святые отцы употребляли слово дух именно в том значении, в каком употребляло его Священное Писание. Они не могли, они не должны были давать слову дух иного зна­чения, — и не дали его. Иначе они отделились бы от Священного Писания и оказали бы предпочтение ра­зумению человеческому пред разумением Писания, пред разумением, которое благоволил преподать лю­дям Святый Дух. Всецело основываясь на Писании и на согласных с Писанием своих опытах, отцы, подоб­но Писанию, говорили о духах единственно с целью оградить человека от кознодейства лукавых духов и усвоить его благим духам, отцы ознакомляют нас с естеством духов настолько, насколько это нужно для наше­го спасения. Они не усиливаются определить с точно­стью то, что может быть известным лишь отчасти. Не только духи, не только наше тело и тела животных, но и все предметы из царства растительного и ископаемого остаются для нас предметами, известными лишь отчасти. Приписывающий себе полное познание како­го бы то ни было вещества выражает только свое неве­жество. Мы знаем нечто, никак не все. Что такое лис­ток на дереве? Что — травка, попираемая ногами? Что — цветок полевой? Почему растения, заимствуя соки из одной и той же земли, являются с различными свойствами? Как разлагается сок земли корнем расте­ния или семенем его? Отчего при этом разложении по­являются разнообразные запахи, цвета, вкусы и другие разнообразнейшие, многочисленнейшие свойства? Таких вопросов можно поставить бесконечный ряд: ответ на них для ограниченного человека невозможен. Тварь — произведение неограниченного Ума. Знает ее вполне и существенно один Творец ее. Человеку дано познание малейшей частицы законов в громадной сис­теме мира. Это познание подобно отверстой двери к познанию и исповеданию необъятного величия Бо­жия. Вводит в эту дверь Православное Богословие; вво­дит в эту дверь и современная наука, отделяющая Твор­ца от тварей бесконечным различием.

      Догматическое Богословие Православной Кафоли­ческой Восточной Церкви, — принятое, по определе­нию Святейшего Синода, в учебное руководство во всех российских семинариях и переведенное с той же целью на греческий язык, по тщательном рассмотрении поня­тий о духах, доставляемых Священным Писанием и свя­тыми отцами, — излагает учение об Ангелах и вообще о духах следующим образом: «Они бестелесны. Впрочем святые отцы понимают бестелесность Ангелов в смысле ограниченном, именно, что они бестелесны только по сравнению с нами, облеченными грубою и тяжкою пло­тью. Святой Иоанн Дамаскин говорит: бестелесным и невещественным называется Ангел по сравнению с нами. Ибо все, в сравнении с Богом, единым несравни­мым, оказывается грубым и вещественным. Одно толь­ко Божество в строгом смысле невещественно. Они — невидимы. Впрочем и сие свойство принимается ограни­ченно: Ангел, душа, демон, — говорит святой Дамаскин, хотя и не имеют грубости телесной, но также имеют вид и ограниченность, свойственные своей природе. Одно Божеское существо неописанно, совершенно безвидно, необразно и неограниченно. Необычайная скорость и быстрота, с которой Ангелы переносятся с места на место, доказывает, что они не стестены, подобно нам, формами, пространством и временем. Однако и сие свойство допускает ограничение. Святой Дамаскин го­ворит опять: Ангелы ограниченны: ибо, когда находят­ся на небе, не бывают на земле и, когда Богом посыла­ются на землю, не остаются на небе и не могут в одно время быть и действовать здесь и там. Посему, конечно, для духов должен быть свой особый мир, занимающий известное место во вселенной, который именуется в Свя­щенном Писании третьим небом (2Кор.12:2) и небом небес (3Цар.8:27). Ангелы одарены бессмертием. Впрочем, бессмертны Ан­гелы, по словам святого Дамаскина, не по естеству, а по благодати» [152]. По естеству бессмертен един Бог, как об этом засвидетельствовало с решительной определенно­стью Священное Писание (1Тим.6:16). «Бог, — говорит преподоб­ный Макарий Великий, — неописан и непостижим, вез­де являяйся, на горах и на море и в самой бездне; одна­коже сие бывает не пременением места, яко же Ангелы снисходят с небеси на землю: Он в одно время есть на небеси и на земли» (Беседа 16, гл. 5). То же самое утверждают и другие отцы в решительную противоположность новейшему учению западных.

      Таково учение Православной Церкви о сотворен­ных духах. Видим и в Богословии Православной Церк­ви, и в святых отцах ее особенную заботливость, по­вторенные и учащенные предостережения, чтоб, по ка­кому-либо недоразумению, сотворенные духи не были по существу своему поставлены в один разряд с Богом, чтоб им не были приписаны свойства, принадлежащие единому Богу. Какая тому причина? Причина заключа­ется в том, что усвоение тварями свойств Творца есть в отношении к Творцу богохульство. Святые Ангелы не ищут от нас недолжного и неправильного почитания: несравненно более увеселяются они, когда мы воздаем должную честь и поклонение Богу, внушают нам это, способствуют этому. Аз, поведает святой Иоанн Бого­слов в Откровении своем, видех сия и слышах: и егда слы­шах и видех, падох поклонитися на ногу Ангела, показующа­го ми сие. И глагола ми: виждь, ни: клеврет бо твой есмь и братии твоея пророков, и соблюдающих словеса книги сея, Богу поклонися (Апок.22:8-9).

      Догматическое Богословие, при изложении уче­ния о Ангелах, ссылаясь вообще на святых отцов, наи­меновывает одного святого Иоанна Дамаскина и дела­ет извлечение из одного сочинения его известного под названием «Точное изложение Православной Веры». Такой образ действия вполне основателен. Святой Иоанн Дамаскин, один из древних отцов, изложил уче­ние о христианстве в систематическом порядке [153] . Живя в VIII веке, он изучил предшествовавших ему от­цов Церкви и тщательнейшим чтением их сочинений, и сближением с ними в духе глубоко благочестивою жизнью. Учение этих отцов, рассеянное частями в раз­личных их словах и посланиях, он совокупил воедино и составил из него, как выше сказано, систематичес­кое учение о христианстве. Учение его есть учение свя­тых отцов, предшествовавших ему. «Точное изложение Православной Веры» напечатано по определению Свя­тейшего Синода. В предисловии к книге сказано: «Свя­той Иоанн Дамаскин есть один из великих учителей Церкви, которого труды и подвиги посвящены были пользе современников его, и душеспасительны были и будут последующим чадам Церкви Христовой. Книга святого Дамаскина о Православной Вере по преимуществу дает право Дамаскину на имя учителя веры Христовой. В сем писании учитель Церкви изложил истины веры Христовой сколько ясно, столько же и точно, и при­том в порядке последовательного размышления и в та­кой полноте, в какой не были оные собраны ни в од­ной книге прежде его. Истины Слова Божия святой Дамаскин объясняет самым Словом Божиим, вместе с сим призывает в пособие и здравое размышление, про­свещенное светом Откровения, а в том и другом слу­чае чаще всего повторяет слова предшествовавших ему учи­телей Церкви. Книга о Православной Вере составляет со­кровищницу отеческих мыслей о предметах веры. Святой Дамаскин соединил воедино все бывшие до него со­борные и отеческие определения о предметах веры и не только собрал изречения Отеческие, но и, проник­нув дальновидным зрением в самый дух учителей веры, открыл глубину духа разновременных глубоких учителей веры». Учение о Ангелах и вообще о духах и душе святой Иоанн Дамаскин основывает на творениях Афа­насия Великого, Григория Богослова, Феодорита, Мак­сима Исповедника и Немезия, как это видно в его кни­ге из цитат.

      Священное Писание не излагает отдельного, опре­деленного учения о духах, как и о многих других пред­метах. Вместе с тем учение Священного Писания о ду­хах — ясно, удовлетворительно. Оно преподано с той подробностью и полнотою, какие нужны для нашего спасения. Требования пустого любопытства и тщеслав­ной любознательности постоянно презираются и пори­цаются Писанием (Мк.8:11,12).

      Из поведаний Писания о духах вытекают следующие понятия о них. Сотворенные духи суть существа огра­ниченные, газообразные, одаренные силой словеснос­ти. Духами названы они в Писании потому, что в нем всякое газовидное вещество называется духом (Ин.3:8): этим названием обозначается тонкость естества духов, кото­рой они отличаются от видимого нами грубого веще­ства [154]. Впрочем, такое отличие — лишь относительное: оно родилось из ограниченности познаний человека, принявшего за норму свое тело в состоянии падения его. Норма, подвергающаяся изменению, не может быть истинной нормой. Душа человека, подобно сотво­ренным духам, называется в Писании духом (Ин.19:30); но она облечена в грубое тело: вот в чем единственное разли­чие человека от сотворенных духов. Духи, как неимею­щие человеческого тела и плоти, называются бестелес­ными, бесплотными: они называются невидимыми, по­тому что мы не видим их телесными глазами.

      Бог создал всех духов и всех создал благими, изящ­ными. Одни из них, по собственному произволению, остались благими, соединены с Богом причастием Его благодати; другие, также по собственному произволе­нию, отчуждились от Бога, соделались началом зла. Благие духи называются Ангелами; разделяются на чи­ноначалия; жительствуют на небе; нисходят на землю и действуют на ней. Злые духи называются демонами, бесами, диаволами; но собственно диаволом и сатаной называется главный из них. Место жительства их — под­небесная, или воздух (Еф.6:12), поверхность земли, и внутрен­ность земли или преисподняя. Во всех этих местностях они действуют по закону существ ограниченных, кото­рому подчинены и Ангелы. Духи влияют на вещество, и вещество влияет на духов. Они могут осязать челове­ков, — человеки могут чувствовать осязание их. Когда Бог отверзает очи человеку, то он делается способным видеть духов в их собственном виде. Эту способность могут иметь и животные. Ангелы, являясь людям, всегда являлись в виде человеков, прославленных Божествен­ною благодатью. Писание упоминает о их лице, персях, руках, ногах, одежде, повествует, что они ходят, летают, сидят, говорят, слышат говоримое им. Писание припи­сывает им чувства, какие имеет человек: зрение, слух, обоняние, осязание. Святые человеки, по воскресении, в святых и духовных телах своих будут находиться вмес­те с Ангелами на небе; грешные люди вместе с демона­ми будут заключены в ад. И местопребывание, и бла­женство, и мука будут общие для людей и духов: разде­ление между духами и человеком, производимое его те­лом, подверженным тлению, уничтожится, существо сблизится с существом до подобия и равности (Мф.22:30; Мк.12:26; Лк.20:36). Есте­ственное и необходимое последствие понятий, достав­ляемых Священным Писанием о духах, есть понятие о вещественности духов по новейшему пониманию веще­ственности. С понятием о вещественности и ограничен­ности неразрывно соединено понятие о зависимости от пространства и времени. Действие ограниченного су­щества в пространстве с переменой места есть движе­ние. Ограниченное существо, действующее в простран­стве и имеющее движение, непременно должно иметь вид: этому закону подчиняется всякое вещество.

      Многие из святых отцов, при определении или описании естества духов, основываются на изречении Писания: Бог — творяй Ангелы Своя духи, и слуги Своя пла­мень огненный (Пс.103:4). Если принять это изречение буквально и объяснить его сообразно современному пониманию науки, то должно сказать, что Ангелы суть существа свойства газов в соединении с теплородом, так как Пи­сание называет собственно духом движущиеся газы. Очень близко к этому выражались отцы. Если принять это изречение в высшем смысле, признавая одного Бога духом, что вполне правильно по современному по­ниманию слова дух, то Бог, осеняя Своей благодатью Ангелов, соделывает их духами и огнем возводит в то высокое достоинство, которого они не имеют по есте­ству. В таком случае опять Ангелы — непременно веще­ственны, как причастники Божественной духовно­сти по дару и в известной мере, и как неимеющие ее по естеству. Подобно Ангелам, духовные человеки, по действию в них Божественной благодати, получа­ют свойства и способности, которых человек чужд, когда пребывает единственно в естественном состоя­нии своем.

      Исчисленные свойства духов можно усмотреть с особенною ясностью из следующих поведаний Пи­сания:

      Два Ангела пришли вечером в Содом (Быт.19:1) в виде му­жей (Быт.18:2). Лот пригласил их в дом свой, как путешествен­ников, отнюдь не понимая, что мужи эти — Ангелы. И внидоша в дом его (Быт.19:3). Содомляне, узнав, что у Лота странники, вознамерились обесчестить их и, окружив дом Лота, требовали выдачи жертв. Лот вышел угова­ривать неистовых. Они подвергли его тяжким оскорб­лениям. Тогда Ангелы, простерше руки, вовлекоша Лота к себе в храмину, и двери храмины заключиша, мужи же, сущыя пред дверми, паразиша слепотою (Быт.19:10,11). По наступлении утра, когда Лот не спешил выйти из Содома, взяша Ангели за руку его, и за руку жену его, и за руки двух дщерей его, и изведо­ша я вон (Быт.19:16,17). Здесь со всею ясностью видно существова­ние отношения Ангелов ко времени, пространству и веществу; видно движение; видно как действие, общее с человеками, так и действие, превышающее способнос­ти человеческие. Последним было ослепление безза­конников. В повести видно и другое действие Ангелов, превышающее способности и понимание человеческие: участие их в сожжении городов Содома и Гоморры. Гос­подь одожди на Содом и Гоморру жупел и огнь от Господа с небесе (Быт.19:24); но Ангел сказал Лоту об этом событии: потщи­ся спастися тамо (в Сигоре): не возмогу бо сотворити дело, дондеже внидеши тамо (Быт.19:22). Деятелем был Бог, — орудием действия и деятелем в качестве орудия был Ангел. Страшное превращение при особенной операции в воз­духе было произведено Ангелами. Чтоб подействовать на вещество существу ограниченному, необходимы средство вещественное и сила вещественная. Пророк Давид говорит, что казни, которыми был поражен Еги­пет при исшествии из него израильтян, были соверше­ны Ангелы лютыми (Пс.77:49); волхвы египетские, говорит Писа­ние, совершили некоторые чудеса наравне с Моисеем при посредстве волхвования (Исх.7:11; 22:8,7), то есть силою демонов. Демоны, подобно Ангелам, имеют способность, нам не­постижимую, производить поразительнейшие превра­щения в видимой природе [155]; в законах ее они имеют го­раздо большие сведения, нежели какие имеют люди; в естестве своем имеют большее развитие сил; в действи­ях несравненно более свободы. По действию диавола огонь, представлявшийся для человеческих взоров спад­шим с неба [156], пожег принадлежавшие Иову стада овец с пастухами их (Иов.1:16); по действию диавола внезапу ветр велик найде от пустыни, и коснуся четырем углом храмины, и паде храмина на дети Иова, и скончашася (Иов.1:9). Святой Иоанн Богослов изображая змеем (Апок.12:9) диавола, а зверем антихриста, говорит, что змей даст зверю силу свою, и престол свой, и область великую (Апок.13:2), что этою силою антихрист сотворит чудеса великая, да и огнь сотворит сходити с небесе на землю пред человеки (Апок.13:13).

      Действие Ангела на вещество посредством веще­ства, нам неизвестного, равно как и многие другие свойства духов живописно изображены в следующей повести Писания. Ангел явился Гедеону, впоследствии судии израильскому, и повелел ему избавить народ свой от порабощения мадианитам. При этом явлении Ангел сел сперва под дубом, потом предстал Гедеону, воззрел на него и объявил ему призвание Божие. Гедеон выразил недоверие к явившемуся, очевидно, признавая его обык­новенным человеком, и просил знамения. Ангел, у кото­рого был жезл в руке, повелел приготовить жертвопри­ношение. Когда алтарь и жертва были приготовлены, простре Ангел конец жезла, иже в руце его, и прикоснеся мясом и хлебом пресным: и возгореся огнь из камене, и пояде мяса и опресноки. И Ангел Господень отъиде от очей его. Увидев чудо, Гедеон понял, что явившийся ему не человек, а Ангел Господень. По отшествии Ангела Гедеон сказал, что он видел Ангела Господня лицем к лицу (Суд.6:11-22). У Ангела не толь­ко была рука, но было и лице, как было лицо у Гедеона. Ангел по наружности своей имел полное сходство с на­ружным видом человека. Действие жезла было действи­ем вещества, неизвестного нам. С открытием электри­чества и гальванизма мы ознакомились с утонченным, сильным и быстрым действием вещества, несхожим с его действиями, доселе известными, ознакомились с дей­ствием, остававшимся неизвестным человечеству в тече­ние тысячелетий, с действием изумительным, которым мы пользуемся и которого не понимаем. Заметим мимо­ходом: гальванический прибор действует оконечностя­ми своими, — прикосновением.