Ваша характеристика пастернаковского "религиозного сознания" вызывает резкий протест у православнаго читателя, пускай даже она и адресована массовой аудитории. Ваши высказывания о "литургических и сакраментальных образах, не связанных с установленной обрядностью и не ограниченных формальными рамками"; о "Богочеловеческой вселенной и преображенном Космосе" в представлении "неверующего, язычника, но уж почти наверное не христианина" (по Вашему собственному наблюдению)

; о "символической глубине" сродни Отцам Церкви, но только "без догматических тонкостей и аскетических устремлений"; о "свободной жизни" вне и помимо Церкви, - все это с православной (как, впрочем, и римо-католической) точки зрения начисто лишено смысла.

Лишь в рамках современного расплывчатого протестантизма это можно воспринять как апологию "нового христианства", захватывающего на наших глазах весь мир. Могу Вам сказать, что религиозное сознание, вынесенное из пламени большевицких гонений, воспитало и мою собственную веру; но только оно диаметрально противоположно той "примитивной романтической спонтанности", которую Вы обнаружили у Пастернака...

Религия Пастернака - безсильная и безформенная, слепая ко Христу, открытая лишь для земной жизни, рядящаяся (не иначе как из эстетических соображений) в ошметки наружного Православия, и тупо убежденная в истинности своего высокомерного идеализма.

(В ответ на статью Мертона "Мировой Кризис и Христианское Дело", Black Frиars, June, 1962)

...Какую альтернативу предлагаете Вы всеобщей войне? Всеобщий мир? По Вашим словам, "мы обязаны пожертвовать всем ради устранения войны как таковой". Не просто мир, к которому стремились и с которым знакомы люди от начала веков, а особенный, принципиально новый мир, к тому же еще и "вечный".

Подобная цель, разумеется, крайне близка современному сознанию: политический идеализм, как марксистской, так и "демократической" окраски, безоговорочно принимает ее. Ну а христианство? Разве христианство в принципе не чуждо любому идеализму, любой попытке свести его вполне конкретные цели и средства к неким возвышенным идеям? И чем отличается "устранение войны как таковой" от подобных ему фантазий об "устранении" болезней, страданий, греха и смерти?

И то, и другое, - неотъемлемыя составляющия нашего падшего мира, и "устраняет" их только одно: изменение человеческой природы, частичное - в нынешнем веке, и полное - в грядущем после смерти.

...Я вовсе не пытаюсь отгородиться от мира: вера всякого христианина, даже отшельника, - это вера социальная, но только по контексту, а никак не по сути. Церковь живет в обществе, потому что человек живет в обществе; но цель ее - изменить человека, а не общество. Прекрасно, когда общество и власть исповедуют истинное христианство, когда общественные и государственные институты озарены его светом: тем самым оно становится ближе и доступнее людям.

Однако христианское государство и христианское общество ни в коей мере не самоцель, а результат - плод христианской веры живущих в нем людей...

Но христианская вера, мир Христов в человеческом сердце, отнюдь не гарантирует социального мира; более того, по нынешним обстоятельствам, я решительно не вижу связи между ними и идеей "устранения войн"... Хотя в нашей жизни возможно (и я не писал бы Вам, если бы не был убежден в этом) некое подлинное, пусть и неприметное, единство между христианами разных исповеданий, особенно во время гонений на веру, которое можно было бы назвать "истинным экуменизмом", оно не имеет ничего общаго со Всемирным Советом Церквей и тому подобными заведениями.

...Всем нам знакома та глухая стена непонимания и нежелания не только понять, но даже и выслушать, которая стоит между нами и нашими неверующими братьями. Но что же нам делать? Замолчать ли, раз нас не хотят слушать? Заняться ли вместе с ними "общественной деятельностью", не-христианской по своей природе, так что все могут спокойно принять в ней участие?

Это было бы отказом от нашего христианского долга. В чем сегодня самая острая нужда? в том же, в чем была всегда, со времен Спасителя. Состоит она не в "политической активности" или "социальной ответственности", а в покаянии, посте, молитве и проповеди истиннаго Царства.

Первая и единственная "социальная ответственность" христианина - христианская жизнь, где бы и с кем бы Господь ему ни привел жить, день за днем, ради спасения души и примера окружающим. Если тем самым мы поможем устранить какое-нибудь общественное зло - слава Богу, а нет - тоже не беда: не в том наша цель.