Как Ты приобщился к смертным, Сделав их сынами Бога? Как без стрел пронзаешь сердце, И оно горит любовью? Как нас терпишь, как прощаешь, По делам не воздавая? Вне всего как пребываешь, На дела людей взирая? Оставаясь в отдаленье, Как деянья всех объявишь?[2] Дай рабам твоим терпенье, Чтоб их скорби не объяли!

[3] [1] Размер гимна — силлабо-тонический анакреонтический восьмисложник. В гимне встречаются рифмы (blyzon — drosizon, exafanizeis — exafthartizeis) и гомеотелевты (elkeis — perilampeis — metaballeis). Гимн переведен размером оригинала. [2] Букв. “как видишь дела всех?” [3] Букв. “чтобы не покрыла их скорбь”. № 6 наверх МОЛЕНИЕ БОГУ. И О ТОМ, КАК (СВЯТОЙ СИМЕОН)

, СОЕДИНЯЯСЬ С БОГОМ И ВИДЯ СЛАВУ БОЖИЮ, ПРИХОДИЛ В ИЗУМЛЕНИЕ (7; 49)[1] Внутри поклоняюсь Тебе и в дали Тебя вижу, В себе Тебя зрю и на небе Тебя созерцаю! Но как приходит сие? Ты один только знаешь, Сияющий в сердце, как солнце, в земном — неземное. О Боже, сиянием славы меня озаривший, Приведший меня к всесвятому отцу Симеону[2], Рабу Твоему и апостолу, Сам воссияй мне И Духом Святым научи меня петь ему гимны Небесные, тайные, новые, древние, Боже!

[3] Чтоб все чрез меня удивлялись премудрости Бога И чтоб еще больше премудрость Твоя прославлялась, И все, услыхав, восхвалили Тебя, о Христе мой, Ведь я на иных языках говорю в благодати. Аминь, и да будет по воле Твоей , о Господь мой! Болезную я и страдаю смиренной душою, Когда в ней является свет Твой, сияющий ярко, Любовь для меня непрестанной становится болью[4], Страдает и плачет душа, потому что не в силах Тебя я обнять и насытиться, столько желаю.

Но так как я вижу Тебя — мне и этого хватит, Мне славой и счастьем и царским венцом это будет Превыше всего, что желанно и сладостно в мире. Подобным меня это ангелам Божьим покажет, А может быть, большим их сделает, о мой Владыко! Ведь Ты для бесплотных по сущности вовсе невидим, Ведь Ты естеством неприступен, но я Тебя вижу, И сущность природы Твоей со мною смешалась, А обе они неразлучно в Тебе пребывают: Природа есть сущность Твоя, как и сущность — природа[5].

Вкусив Твою плоть, приобщаюсь Твоей я природы[6], А значит, и сущности, Боже, Твоей причащаюсь, Наследником Бога и общником Божьим бывая. И, будучи в плоти, являясь превыше бесплотных, Я мню, что и сыном Твоим становлюсь, как сказал Ты, Не духов бесплотных, но нас называя богами. “Сказал Я: вы боги, Всевышнего все сыновья вы[7]”.

Ты Бог по природе, но сделался Ты человеком[8], И тем, и другим неизменно, неслитно оставшись. Я — смертный и тленный, но Ты меня богом соделал, Как сына приняв и Твоей одарив благодатью, Мне Духа Святого послав и, как Бог Всемогущий, Природу и сущность таинственно слив воедино[9]. [1] Гимн написан пятнадцатисложным тоническим размером. [2] Речь идет о преп. Симеоне Студите. [3] Букв.

“новые вместе и древние, божественные и сокровенные”. Преп. Симеон писал гимны в честь своего духовного отца еще до того, как он был признан святым. Это и было одним из пунктов обвинения, выдвинутого против него Стефаном Никомидийским. См. Vie 72-73. [4] Букв. “любовь (pothos) называется у меня болью (ponos) и является таковой”. [5] Преп.

Симеон использует классические богословские термины ousia (сущность) и fysis (природа) в значении тождественных понятий. [6] Ср. 2 Пет. 1:4 (естество = природа). [7] Ср. Пс. 81:6. [8] В некоторых рукописях есть строка, пропущенная в Patm.427 (XIV в.). Восстановив ее, получаем следующий текст: “Слава Твоему благоутробию и снисхождению, что, будучи Богом по природе, Ты стал человеком”. [9] Букв. “соединив”.

№ 7 наверх О ТОМ, ЧТО СТАВШИЙ ПРИЧАСТНИКОМ СВЯТОГО ДУХА, ВОСХИЩАЕМЫЙ ЕГО СВЕТОМ, ВОЗНОСИТСЯ НАД ВСЕМИ СТРАСТЯМИ, НЕ ПРЕТЕРПЕВАЯ ВРЕДА ОТ ПРИБЛИЖЕНИЯ ИХ (9;29)[1] О Бог и Господь Вседержитель! Твоей красотою незримой Насытиться сможет ли кто-то? Твоей необъятностью, Боже, Наполниться сможет ли кто-то?

Увидит ли кто-нибудь, Боже, Лица Твоего сиянье, Хотя бы ходил достойно Во всех Твоих повеленьях? Великое, страшное чудо, Невозможное совершенно - Живя в этом тяжком мире, В этом страшном и мрачном мире, Унестись вместе с телом из мира. О страшная, чудная тайна! Кто превзошел свое тело? Кто, превзойдя мрак тленья, Оставил весь мир и скрылся?

[2] О, как легковесно познанье! Как бедны все слова земные! Ибо где человек тот скрылся, Кто, пройдя этот мир, унесся За пределы всего, что видим? Скажи, о мудрость всех мудрых, Отвергнутая, или лучше - Обращенная Богом в безумье, Как говорит всем нам Павел[3] И всякий служитель Божий Этот “муж желаний духовных”[4], Приблизившись телом к телу, Остается святым по духу.

Ибо вне этих тел, вне мира Нет желания плотской страсти, Но некое есть бесстрастье. Кто бесстрастие сие возлюбит, Через любовь тот жизнь получает. И если бы даже ты видел. Что ведет он себя недостойно И к делам прибегает странным[5], Знай, что это земное тело Совершенно он мертвым сделал - Не без души , конечно, Что приводит в движенье тело, Но без злых похотений плоти.

А сладость святого бесстрастья И свет, от него исходящий, Что любит меня несказанно, Приводя в исступление ум мой, Восхищает его и держит Обнаженным незримой рукою, Никогда мне не позволяя Отпасть от любви к сему свету И помыслить о чем-либо страстно, Но целует меня непрестанно. И эта любовь и желанье Мне душу воспламеняют, И нет во мне чувства иного.