“новые вместе и древние, божественные и сокровенные”. Преп. Симеон писал гимны в честь своего духовного отца еще до того, как он был признан святым. Это и было одним из пунктов обвинения, выдвинутого против него Стефаном Никомидийским. См. Vie 72-73. [4] Букв. “любовь (pothos) называется у меня болью (ponos) и является таковой”. [5] Преп.

Симеон использует классические богословские термины ousia (сущность) и fysis (природа) в значении тождественных понятий. [6] Ср. 2 Пет. 1:4 (естество = природа). [7] Ср. Пс. 81:6. [8] В некоторых рукописях есть строка, пропущенная в Patm.427 (XIV в.). Восстановив ее, получаем следующий текст: “Слава Твоему благоутробию и снисхождению, что, будучи Богом по природе, Ты стал человеком”. [9] Букв. “соединив”.

№ 7 наверх О ТОМ, ЧТО СТАВШИЙ ПРИЧАСТНИКОМ СВЯТОГО ДУХА, ВОСХИЩАЕМЫЙ ЕГО СВЕТОМ, ВОЗНОСИТСЯ НАД ВСЕМИ СТРАСТЯМИ, НЕ ПРЕТЕРПЕВАЯ ВРЕДА ОТ ПРИБЛИЖЕНИЯ ИХ (9;29)[1] О Бог и Господь Вседержитель! Твоей красотою незримой Насытиться сможет ли кто-то? Твоей необъятностью, Боже, Наполниться сможет ли кто-то?

Увидит ли кто-нибудь, Боже, Лица Твоего сиянье, Хотя бы ходил достойно Во всех Твоих повеленьях? Великое, страшное чудо, Невозможное совершенно - Живя в этом тяжком мире, В этом страшном и мрачном мире, Унестись вместе с телом из мира. О страшная, чудная тайна! Кто превзошел свое тело? Кто, превзойдя мрак тленья, Оставил весь мир и скрылся?

[2] О, как легковесно познанье! Как бедны все слова земные! Ибо где человек тот скрылся, Кто, пройдя этот мир, унесся За пределы всего, что видим? Скажи, о мудрость всех мудрых, Отвергнутая, или лучше - Обращенная Богом в безумье, Как говорит всем нам Павел[3] И всякий служитель Божий Этот “муж желаний духовных”[4], Приблизившись телом к телу, Остается святым по духу.

Ибо вне этих тел, вне мира Нет желания плотской страсти, Но некое есть бесстрастье. Кто бесстрастие сие возлюбит, Через любовь тот жизнь получает. И если бы даже ты видел. Что ведет он себя недостойно И к делам прибегает странным[5], Знай, что это земное тело Совершенно он мертвым сделал - Не без души , конечно, Что приводит в движенье тело, Но без злых похотений плоти.

А сладость святого бесстрастья И свет, от него исходящий, Что любит меня несказанно, Приводя в исступление ум мой, Восхищает его и держит Обнаженным незримой рукою, Никогда мне не позволяя Отпасть от любви к сему свету И помыслить о чем-либо страстно, Но целует меня непрестанно. И эта любовь и желанье Мне душу воспламеняют, И нет во мне чувства иного.

Насколько хлеб чистый и свежий Дороже и слаще грязи, Настолько и много больше Все небесное выше земного Для тех, кто его вкусили Устыдись, мудрецов всех мудрость, Лишенная истинных знаний, Простота наших слов на деле Настоящую мудрость содержит, Что к Богу близка живому, Непрестанно Тому поклоняясь, От Кого мудрость жизни дается.

А я через эту премудрость Возрождаюсь и богом бываю[6], Созерцая Бога во веки. [1] Гимн написан двенадцатисложным ямбическим триметром. Центральная тема гимна — учение о бесстрастии, раскрываемое на примере некоего “мужа желаний духовных”, т.е., вероятно, преп. Симеона Студита. [2] Букв. “Кто преступил преграду (стену) своей плоти?

Кто, пройдя мрак тления и оставив весь мир, скрылся?” К этому стиху в рукописи Marcianus 494 (XIII в.) имеется схолия: “Отсюда становится ясно, что и сам пишущий сие отец был восхищен на небо вне тела, как это рассказано в другом месте” (SC 156, 23). [3] Ср. 1 Кор. 1:20. [4] Выражение “муж желаний” заимствовано из Ветхого Завета (Дан. 10:19).

В богослужебных песнопениях Восточной Церкви это выражение встречается применительно к тому или иному святому. См., например, службу св. Николаю (Минея месячная за 6 декабря; вечерня; стихира на стиховне): “Человече Божий и верный рабе, слуго Господень, мужу желаний...” [5] Букв. “Если бы ты даже видел, что он безобразничает и устремляется к (странным) действиям”. [6] Букв. “воссоздаюсь и обоживаюсь”.

№ 8 наверх О ТОМ, ЧТО СМЕРТЬ, К СОЖАЛЕНИЮ, КАСАЕТСЯ И ВЕСЬМА КРЕПКИХ (10; 57)[1] Услышав печальную весть, ужасаюсь! Природа, подобная твердому камню, Природа, что крепче гранита — погибла![2] Кто жил, не боясь ни огня, ни железа, Стал воску подобен, с металлом сплетенный[3], Я верю теперь, что и малая капля Долбит постепенно в скале углубенье. О, нет ничего неизменного в жизни!

И горе тому, кто на тленное смотрит, Стремясь удержать скоротечные блага И ими всегда на земле наслаждаться. На опыте горьком он в том убедится, В чем я убедился несчастный и жалкий. Увы, разлучился я с братом сладчайшим, Ведь ночь прервала свет любви неделимый! [1] Кодер предполагает, что гимн посвящен преп.

Симеону Студиту, скончавшемуся около 986-987 гг. Однако, поскольку герой гимна назван “сладчайшим братом”, такое предположение кажется маловероятным. Скорее, речь может идти об одном из монахов, друзей преп. Симеона Нового Богослова. Гимн написан двенадцатисложным ямбическим триметром. [2] Букв. “Природа нематериальная, более крепкая, чем камень, равная так называемому адаманту, поддалась”. [3] Букв. “будучи соплетен со свинцом”.