Питающиеся трупами вороны суть помышления злые, в греховных сквернах с услаждением сердца углубляющиеся и в сем медлящие. Стонущая голубица есть совесть, а маслина — разум, всем управляющий и укрощающий страсти. Выйдя из ковчега, Ной стал возделывать с сыновьями своими землю и изобрел способ вспахивания ее парою запряженных волов.

До этого, как мы выше говорили, люди не знали ни сохи, ни плуга, но сами своими руками возделывали борозды. Ной же изобрел указанный удобнейший способ земледелия и научил ему других. Во второй год после потопа Сим, будучи ста лет от роду, родил Арфаксада, а потом и других сыновей и дочерей. Точно так же и Иафет, и Хам стали своих детей рождать, которые, приходя в возраст, женились и чадородствовали, и умножалось из года в год человеческое племя, и обновлялся опять мир, который был истреблен потопом.

В историях повествуется, что после великого потопа, когда прошло много лет, были и другие потопы, но не по всей земле, а лишь в некоторых ее странах, как, например, в Греции, в которой Георгий Кедрин насчитывает два потопа: первый в пределах Аттики во дни царя Агига, а второй в Фессалии во дни царствования Девкалиона. Польский же хроник Стриковский исчисляет большее количество таких потопов. Желающий пусть читает его.

В десятый год после потопа Ной изобрел и насадил виноград. Добыв из его гроздьев вина, он вкусил, увидел, что питие сие преизрядное, вкусное, здоровое и увеселяющее, и принес его прежде всего в жертву Богу (как бы пророчески предъизображая будущую в новой благодати бескровную жертву, в которой ныне под видом вина преподается животворящая Кровь Христова).

После же совершения сей жертвы своей Ной много пил вина, не зная сначала, какова его сила, и упившись уснул, и обнажился сонный. Случайно увидев его наготу, его средний сын, по имени Хам, отец Ханаана, смеялся и пошел возвестить своим братьям Симу и Иафету, понося наготу отца. Те же, укорив его безумие, взяли одежду и, возложив ее на свои плечи, пошли задом и покрыли наготу отца своего, имея лица свои обращенными в другую сторону и не увидев наготы отца.

Об изобретении вина у некоторых историографов содержится слетая повесть. Один козел, удалившись от Ноева стада, ходил между горами и нашел лозу дивного винограда и грозди, наевшись которых он сделался пьяным. Шумным и сильным от вина возвратился он к стаду и начал как пьяный играть, устремляясь на других скотов и бодая их рогами, пока не изнемог, а затем лег и уснул.

После же долгого сна он встал и был столь же кротким, как и прежде, и опять убежал в горы к гроздьям. Когда козел стал ежедневно делать то же, Ной заметил это и дивился. Начал он присматривать за тем козлом, желая узнать, откуда у него сие бывает. Когда затем козел отделился от стада, Ной издали последовал за ним и увидел его ядущим гроздья дикой лозы; он подошел, сам вкусил от грозди и возлюбил, ибо виноград был приятен на вкус.

Он начал собирать эту дикую лозу и насаждать виноград. Пересаженная лоза принесла большие гроздья и вкуснейшие по сравнению с первыми. Из них Ной выжал сок в сосуд, пил и упился, и таким образом началось приготовление вина. Другие же говорят, что Ной не был первым насадителем винограда, но искони было создано Богом вино во здравие и веселие людей, как и прочие вещества врачебные созданы из земли Богом; ибо и вино есть врачевство, полезное стомаха (желудка)

ради, о чем и Апостол пишет к Тимофею: "Не пий воды, но мало вина вкушай стомаха ради твоего и частых ради недугов твоих" (1 Тим. 5,23). А что прежде Ноя искони было вино, о сем догадываются из слов Христовых в Евангелии, где о людях, живших прежде потопа, говорится: "Ядяху, пияху, женяхуся" (Мф. 24, 38; Лк. 17, 27).

Если на брачных пирах пили до веселья, то пили не воду, а опьяняющий напиток, который и есть вино, от которого и похоть плотская, по апостольскому слову, рождается в удесах (Еф. 5,18). Таково рассуждение о винном питии, которое, говорят, появилось прежде потопа среди людей развращенных, а более всего среди исполинов. Однако большинство говорит, что прежде потопа не было у людей мясоедения и винопития, даже до выхода Ноева из ковчега, который принял от Бога благословение есть мясо, и он первый изобрел вино.

Еще же некоторые повествуют о насаждении винограда и то, будто Ной, насаждая винную лозу, напоил ее корни кровью четырех животных, заклав льва, свинью, агнца и обезьяну, и будто приняла лоза силу от крови тех животных, чтобы действовать их нравами в пьющих вино. И можно видеть в упивающихся вином, что одни из них подобны льву, яры, люты, смелы и желают схватиться с кем-либо и бороться; другие уподобляются свинье, смрадны, скаредны, валяющиеся в болоте, как свиньи; третьи подобны агнцу, кротки, смиренны, Богу молящиеся с умилением; четвертые же уподобляются обезьяне, кощунствуют смехотворствуют и многое другое совершают без стыда.

Однако все сие считается не истиной, а гадательством политиков. Не обойдем здесь и отцеругателя Хама: он смеялся над наготой отца. Писание же Святое (как полагает святой Златоуст) поносит его бесстыдство, когда в той истории упоминает его сына Ханаана, говоря: "Виде Хам, отец Ханаань, наготу отца своего" (Быт. 9, 22), ибо не без таинственного значения здесь вспомянут Ханаан, сын Хамов, но в обличение и поругание самого Хама. Какое же обличение?

Следующее: Хам столь был невоздержан в плотском сладострастии, настояй (приближаясь) совокуплению плотскому (2 Пет. 2,10), "аки конь и меск" (Пс. 31, 9), что и во время страшного потопа, будучи в корабле, когда все находились в великом трепете, он один бесстрашный и бесстыдный не воздержался от своей жены и зачал сына Ханаана.

Поэтому, когда Святое Писание, повествуя о том, как Хам насмехался над своим отцом, вспоминает и Ханаана, то оно обличает сие бесстыдство и невоздержание Хамово, как бы говоря: ты поносишь отца твоего, который во сне не чувствовал, как обнажился, а тебя поносит вся вселенная за то, что в столь ужасное и трепетное потопное время, когда все боялись грозы Божией и видели смерть пред своими глазами, и от всего воздерживались, ты один был столь безбоязнен и невоздержан, что не постыдился прикасаться к жене твоей. Для кого больший стыд, Хам?