Кроме это­го, существуют еще, как я уже сказал, три великих непрестанно действующих соблазна, ко­торые, если мы даже и хотим сохранить божественную волю, противостоят нам. И наш долг распространяется, таким образом, не столько на то, чтобы планировать, как исполнить заду­манное нами, сколько на то, какой лучший способ избрать для войны и сопротивления на­шим неусыпающим врагам.

Во всем этом у нас остается единственный выход: обратиться к нашим Отцам. Только они обладают полноценным познанием. В их житиях мы во всех подробностях найдем всю глубину, ширину и высоту этого делания. Их жизнь, их учение, их духовный облик — это не просто свидетельство об определенном периоде истории, об усло­виях, в которых они жили на земле; во все века до скончания мира им будут подражать те, кто этого захочет и призовет их в помощники.

Все мы знаем на опыте о воздействии других на наш характер, особенно когда мы сами ждем от них соучастия, которое к нам часто и об­ращается. И если мы здесь, по слову Господа, умеем даяния блага даяти чадом нашим (Мф. 7, 11), разве не проявят к нам свою отеческую любовь и не подадут помощь Святые Отцы, которые, превзойдя тяжесть тела и завершив борьбу с грехом, непрестанно молятся о нас на Небесах?

Божественные Отцы, будучи освященными и обожженными членами Христо­выми, имеют в себе всего Христа, всю Церковь, всю Благодать и все просвещение[71] , так что кто подражает им и призывает на помощь, и сам имеет нечто от их свойств и черт характера, и, став таким образом участником божественного просвещения, уже не сможет увлечься ни соблазнительной ложью греха, ни дьявольским лукавством Сатаны.

Не будем впадать в заблуждение, дорогие братия, потому что никто из нас сам по себе не сможет пробраться по запутанным тропинкам и извилистым путям невидимой войны без руководителя. И еще. Поскольку ныне празднуемые великие Отцы Церкви относятся к покровителям образования, будет справедливо, если мы вкратце рассмотрим, как они сами понимали обра­зование и как применяли его к себе.

К воспитанию и образованию они относили подлинное образование, исходящее от вышней премудрости, а то, которое исходит от мудрости внеш­ней, они считали листьями дерева, а не плодами. Святой Григорий Нисский называет внеш­нюю мудрость бесплодной женщиной и уподобляет ее дочери фараона, которая, не имея возможности родить, пытается через усыновление чужого ребенка приобрести материнство[72] .

Светская философия может создать риторов и литераторов, но не богоносцев и христонос-цев, которых являет вышняя Благодать и премудрость. Если кто-то из вас заметил, в светской этике и так называемой культуре, которой многие похваляются, весьма существенно извра­щены понятия о нравственных ценностях. Даже в том, что касается физических законов о сотворении мира, мнений о Боге и о метафизике, светская мудрость кормит своих чад лишь утомительными мифами.

Но самым трагическим следствием всех этих басней, особенно в нынешней культуре, является упразднение семейных уз и фальсификация подлинных доб­родетелей, замененных немощью тех страстей, которые светской нравственностью отнесены к добродетелям. В одном из своих сочинений св. Василий Великий извещает нас, как он смотрел на светское воспитание: «Много времени потратил я на суету и почти все юноше­ские годы потерял в суетных трудах, которые совершал, проводя время в усвоении уроков мудрости, обращенной Богом в безумие...

и понял непригодность мудрости князей века сего престающих (1 Кор. 2, 6)»[73] . По этой причине во многих местах своих сочинений он подчер­кивает необходимость внимательности, с которой молодежь должна относиться к свободным теориям, излагаемым их учителями. Вот буквально что он говорит: «Не следует, раз и навсе­гда отдав этим людям, как руль на корабле, управление своим разумом, сопровождать их везде, куда они ни направятся, но, заимствуя у них все полезное, понимать, с чем не стоит считаться»[74] .

Эти самые Отцы, чтобы не иметь вреда от контактов с такого типа системами и теориями, которые господствовали в тогдашнем нехристианском обществе, понуждали се­бя к большой строгости и внимательно изучали евангельское учение. Святой Григорий Нис­ский пишет о святом Василии, когда тот был еще студентом, что «в то время как он вскарм­ливался светским образованием, он при этом всегда держался и груди церковной»[75] . Также и св.

Григорий Богослов свидетельствует: «Нам известны были две дороги: одна вела к на­шим священным храмам и тамошним учителям; другая — к наставникам светских наук»[76] . Образование дословно означает стяжание образа, то есть характера, соответствующего разумности и достоинству нашей природы. Какой же характер человечества сформировали философские системы князей века сего?

Одно простое обращение к истории, древней и но­вейшей, вызовет у нас отвращение от той бездны, куда завели человечество безбожные фи­лософские учения! Гуманистический человек со своим лишенным Бога евангелием достиг лишь того, что, провозгласив принцип «твоя смерть есть моя жизнь», облек доисторическую антропофагию дикого человека культурной оболочкой человека интеллигентного, ученого.

Однако даже здесь есть различие: если дикий человек съедал одного или самое большее двух себе подобных, то просвещенный ученый съедает сразу многих — целые общества. Все это результаты одной лишь светской человеческой мудрости, которой Отцы побуждали нас про­тивопоставить нечто другое, что и сами они осуществили с юных лет. В мирских науках не бывает одного и того же твердого положения, из которого можно было бы сделать недву­смысленный вывод, но одна теория со временем сменяется другой, причем ни одна из них не решает всечеловеческой проблемы тления и смерти и, конечно, не ведет к святости.

На­против того, вечное откровение евангельской истины всегда пребывает однозначным для личности воспринимающего его человека, оно принимает и довольствует любой характер и любые внутренние качества человека, в какое бы время он ни жил, исцеляет всечеловече­ское несчастье, и все это потому, что откровение это божественно, что оно изливается из са­мосущей Жизни.