А многие сами уходили на кладбища, так как оставшихся в живых недостаточно было для того, что­бы погребать умерших. И это бедствие поражало людей не неожиданно; но как будто какой призрак приближался (сначала) к до­му, где имела появиться зараза; а затем следовала гибель. Итак, после того как для всех стала ясною причина болезни, (именно) —что призванный ими демон злобно испол­нил просьбу сих неразумных, доставив городу, посредством болезни, этот злосча­стный простор, все они обратились с моль­бою к великому (Григорию)

, умоляя его остановить распространение болезни силою признаваемого и проповедуемого им Бога, коего одного они исповедуют истинным Богом, имеющим власть над всем. Ибо как ско­ро являлся оный призрак, предвещая появление язвы в доме, и тотчас порождал отчаяние в жизни, у подвергшихся такому бедствию оставалось одно средство спасения, что­бы вошел в оный дом великий Григорий и молитвою отразил проникшую в дом бо­лезнь.

Когда же молва об этом от тех, которые в числе первых спаслись от язвы таким образом, очень скоро распространи­лась между всеми, то было оставлено все, к чему прежде прибегали по своему неразумию: оракулы, очищения, пребывание в капищах идольских, так как все обратили взоры свои к великому святителю и каждый старал­ся привлечь его к себе для спасения всего семейства.

Наградою же для него от спас­шихся было спасение душ; ибо, когда благо­честие оного иерея было засвидетельствовано таким опытом, то для дознавших на самом деле силу веры не было причины медлить принятием таинства (крещения). Таким образом болезнь для тех людей была могу­щественнее здоровья; потому что, в какой мере во время здоровья они недуговали сво­ими помыслами относительно восприятия таин­ства, в такой мере телесною болезнью укре­пились касательно веры.

Когда таким обра­зом обличено было заблуждение идолопоклон­ства, все обратились к имени Христову, од­ни будучи приведены к истине приключившеюся им болезнью, другие прибегши к ве­ре во Христа как к предохранительному врачевству против язвы. Есть и иные чудеса великого Григория со­хранившиеся в памяти даже до ныне, которых мы не присовокупляем к описанным нами, щадя слух недоверчивых и чтобы не повредить тем, которые, по великости рассказываемых событий, готовы самую истину признать ложью.

Христу же, совершающему чрез рабов своих таковые чудеса, подобает слава, честь и поклонение, ныне и прис­но и во веки веков. Аминь.   Похвальное слово великомученику Феодору (Тирону)   Вы, народ Христов, святое стадо, цар­ское священие, отовсюду стекшиеся из городов и из сел, —кто подал вам условный знак к пути, что вы собрались к этому священному месту?

Кто принудил вас так заботливо и к определенному сроку при­быть сюда, и притом во время зимы, когда война затихает и ратник отлагает свои доспехи и пловец кладет свое кормило под дым и земледелец покоится, поставив к яслям рабочих волов? Не ясно ли, что вострубил из ратного строя святой мученик и, подвигнув множество народа из различных местностей, призвал их к ме­сту собственного упокоения и своей обители, собрав их не для приготовления к военно­му делу, но для сладостного и наиболее христианам приличного мира?

Ибо он, как веруем, и в прошлом году утишил бурю варварского нашествия и предотвратить ужас­ную войну с дикими Скифами, помавая пред ними, уже бывшими на виду и вблизи, бедственным и страшным для них оружием, — не косматым шлемом, не мечем хорошо изощренным и сверкающим на солнце, но от бед избавляющим и всесильным крестом Христовым, за который и сам пострадав, стяжал сию славу.

Теперь вы, слу­жители сего чистого благочестия и чтители мучеников, рассмотрите внимательным умом, чего по справедливости он заслуживает и каких достоин наград, (говорю о наградах в мире и у нас, ибо о величии тех (наград), кои невидимы, никто не может составить понятия), и точно узнав плод благочестия, поревнуйте расположению тех, кои так предпочтены пред другими; возже­лайте и тех почестей, которые Христос раздает подвижникам по достоинству каждого.

А мы, если угодно, оставив речь о наслаждении будущими благами, благая надежда которых отложена праведным до тех пор, когда придет Судия нашей жизни, рассмотрим настоящее состояние святых, как оно прекрасно и величественно. Ибо душа их отшедшая горе пребывает в свойственном ей месте и отрешившись от тела обитает вместе с подобными ей: а тело,  честный и нескверный ее орган, нисколько не повредивший своими страстями нетления обитавшей в нем души, погребается с большою честью и благоговением, честно по­лагается в священном месте, как бы ка­кое многоценное сокровище соблюдаемое до времени пакибытия, во многом несравнимое ни с какими другими тьмами, разрушаемыми общею всем и обыкновенной)

смертью, — и притом в одинаковом по природе веще­стве. Ибо все ми другими останками большая часть людей гнушаются; никто с удовольствием не проходить мимо гроба, а ког­да нечаянно увидит открытый гроб, то посмотрев на безобразие того, что лежит там, полный неприятного чувства и с тяжелым вздохом об участи человечества, скорее бежит прочь. Но кто взойдет в какое-либо место подобное сему, где сегодня мы собрались, где (совершается)

память праведного и где святые останки его, тот во-первых утешит свою душу великолепием того, что представляется его взорам, видя сей дом, как храм Божий, светло благоукрашенным и величием постройки и благолепием украшений, где и резчик придал дереву вид различных животных, и камнетес каменные плиты довел до гладкости се­ребра. И живописец украсил искусственны­ми цветами, изобразив на иконе доблестные подвиги мученика, его твердое стояние на суде, мучения, зверообразные лица мучителей, их насильственные действия, пламенем го­рящую печь, блаженнейшую кончину подвиж­ника, начертание человеческого образа подвигоположника Христа; все это искусно начертав нам красками, как бы в какой объяснительной книге, ясно рассказал под­виги мученика и светло украсил храм, как бы цветущий луг (

ибо и живопись молча умеет говорить на стенах и доставлять ве­личайшую пользу). И слагатель разноцветных камней сделал попираемый пол достойным описываемого события. Утешив взор этими чувственными произведениями искусства, (посетитель храма) желает наконец приблизиться и к раке, по­читая освящением и благословением самое прикосновение к ней.

Если кому позволено бывает взять земли лежащей на поверхности места его упокоения, тот прах приемлет как дар и землю собирает как сокрови­ще. Если кому счастье доставит возможность прикоснуться к самым останкам, то, как это вожделенно и какой возвышенной молит­вы почитается даром, знают те, кои ис­пытали это и которые сами одушевляемы бы­ли этим желанием.