; ибо представив Богу тако­вой плод, она явилась защитницею прав всего женского пола. Не мое дитя, говорила она, не моей утробы порождение ты; Бога восприявшнй, от Бога ты рожден; ты получил власть быть чадом Божиим (Иоан.1, 12.). Спеши к своему Отцу, не отставая от сверстников, чтобы не придти к венцу вторым; не сделай напрасною материнскую мо­литву; ты не огорчишь мать, ставши увенчанным, победителем, украшенным победны­ми знаками.

Говоря так и укрепившись сверх естественным мужеством, или лучше сказать, укрепленная Духом, сама отно­сит рожденного ею к прочим на колесни­цу, со светлым лицом провождая подвижника. Что же было после сего? Подвизались святые в воздухе; освятили они и огонь, коснувшийся их, когда стали пищею пламе­ни; принесли благословение и на воду. Во всем исполнялись Божественные речения.

Три отрока включают в общее песнопение стужу и зной (Дан. 3, 66, 67): стужу от мо­роза, зной, — от жжения; таким образом они прошли сквозь огонь и воду. Но слово наше хочет миновать это, как известное, а теперь кстати сказать нечто от­носительное того, о чем прежде был у нас вопрос. Когда человек был изгнан из рая, было «приставлено пламенное оружие обращаемое» (Быт. 3, 24)

, чтоб охранять вход в рай; причиною таковой воли божествен­нго промысла было то, чтобы человек не пришел к древу жизни, не коснулся его и не стал бы бессмертным. Помните, конеч­но, то, о чем мы говорили; вспомните же как следует и решите, которое мы нашли для данного вопроса. Но если бы мы захоте­ли опять вести исследование сначала и повто­рять сказанное нами, то наше слово продол­жилось бы более, чем сколько позволяет на­стоящее время.

Вопрос же состоял в том: ужели и для святых недоступен рай от обращаемого оружия? Неужели и для подвижников заключен рай? Где же наконец обетование, ради которого они предпринимают подвиги благочестия? И не получат ли они меньше, чем разбойник, которому Господь сказал: «днесь со Мною будеши в раю» (Лук. 23, 43)? так как разбойник восшел на крест не добровольно: но поелику находился близ спасения, то усмотрел этот проница­тельный и доброродный хищник сокровище и, улучив время, похитил жизнь, прекрасно и догадливо употребив в дело свое искусство похищать, когда сказал: «помяни мя, Господи во царствии Твоем».

И так он удостаивается рая; а святым ужели пламенный меч заграждает вход? Но здесь же вопрос находит и разрешение; потому то Писание и называет меч не стоящим постоянно про­тив входящих, но представляет обращаю­щимся, чтобы для недостойных он мог являться направленным острием вперед, а для достойных обращенным назад, от­крывая им свободный вход в жизнь.

И сию жизнь уже вошли святые мученики дерзновением подвигов безболезненно прошедши огонь, который и мы безбоязненно прошедши, достигнем рая, укрепляемые молитвою их к доброму исповеданию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.     Похвальное слово святым сорока мученикам, произнесенное во храме их   Римские воины в силу отечественного за­кона и древнего обычая, который приняли потомки от предков и сохраняют даже до настоящего времени, в начале настояще­го месяца, облекшись во всеоружие и выступив в поле, достаточно открытое и ров­ное, где можно и раскинуть конский бег и устроить военные упражнения и обучаться с оружием во всякого рода борьбе, совершают вместе и начало нового года и прово­дят этот день как знаменательный.

Я же, совершая память мучеников, о чем возвестил вам в предыдущий день, сегодня, на удивление всем способным видеть, по­средством воспоминания, представляю сорок вооруженных христовых воинов, превосходящих в подвигах всякую доблесть, украшение церкви, радость народов и славу даровавшего им крепость Бога. Вполне пре­красно и весьма полезно повествованиями о добродетели питать юношей и укреплять му­жей.

Слух есть вид чувства самый полез­ный и не менее зрения способный служить к научению; ибо посредством ушей ясно вводит учение в душу, и не маловажно то, хорошие или дурные слышат повествования. Говорят, каковы они, таковы необходимо от них бывают и представления в мыслях, а размышление и постоянное созерца­ние умом приводит человека к желанию делать то, о чем он мыслит : посему при­готовьте для меня спокойный и внимательный слух, дабы и блаженные мученики почтены были достойно и вы чрез воспоминание о них научились тому, что благочестиво и боголюбезно.

Мне предстоит двойной труд и страх, как бы не унизить предмет моего слова слабостью изложения. Размыслит ли кто о величии самого предмета настоящей беседы,— он превышает всякое красноречие. Обра­тится ли мыслью к тому, кто еще прежде нас увенчал посредством своей мудрости сих святых, —(найдет), что это муж, ко­торому удивляется вся вселенная, точное правило просвещения как христианского, так и внешнего, краса любомудрия, образец епископов опасный для сравнения, учитель со­гласно поучающий делом и словом; муж, который имеет непререкаемую добрую сла­ву между всеми людьми, за исключением раз­ве тех, у которых не избегает хулы да­же и Христос.

Как никто не противоре­чит тому, что солнце светит и согревает, так никто не отрицает и того, чтобы Ве­ликий Василии не был украшен всем благолепием добродетели. И так, высокий! хва­литель высоких, святой служитель святых, присущею ему силою исполнил долг хва­лы сим доблестным мужам. Но и мне не должно молчать оттого, что предварившей меня величественно возвестил дивные дела их; ибо у меня ныне цель,—не соперничество с говорившим, но попечение о поль­зе вашей, слушатели: каждый же конечно пользуется сколько может тем лучшим, что доставляют ему более богатые.

И так сорок воинов, по роду жизни служили в рядах войска римского царя, но по вере были Христианами и благочестивы­ми по богопочтению. Когда же тогдашний властитель, будучи одним из многобожников, после того как демоны внушили ему этот жестокий совет, издал новый закон и предписание гнать Христиан и повелел всем своим подданным совершить жерт­венное курение фимиама демонам, а тех, которые этого не делали,—осуждать на смерть, прежде кончины подвергая всякого рода телесным истязаниям: тогда блаженные, же­стокость тирана и богоненавистный закон обращая в повод к обнаружению своей доблести, отделившись от прочих воинов и составивши избранное и христолюбивое ополчение, предводимое силою Духа, явно противостали этим гнусным предписаниям и все согласно, как бы едиными устами, исповедали нашу веру, говоря, что они мало заботятся о сей временной жизни и предо­ставляют и выдают тела свои на разно­образные виды мучений.

Еще более жестокий исполнитель жестокого закона, узнав твер­дость святых, поспешил измыслить равно­сильное их готовности (пострадать) наказание, придумав для неустрашимых душ но­вую и необыкновенную угрозу. Если я стану грозить им мечем, говорил он, то этот страх мал для того, чтоб ужаснуть их, и они никаким образом не преклонятся; ибо это мужи с детства знакомые с оружием и привыкшие носить меч; если при­соединю другие мучения, то они доблестно вынесут их, изведав на опыте раны и удары; и огонь не страшен людям столь стойким, как эти.

Посему нужно изобрести такое наказание, которое бы имело силу производить мучительную боль и было долго­временно и продолжительно. Что же так тщательно придумал против святых этот лукавый изобретатель зла? После долгих за­бот он нашел мучение на открытом воз­духе, которое с удобством представили ему и время и страна; время,— была зима, а место,—Армения,—страна, как знаете, смеж­ная нам и весьма холодная, не доставляю­щая своим обитателям теплоты даже во время лета, но едва лишь на столько согре­ваемая, сколько нужно для вызревания хлебных растений; виноградная же лоза им даже неизвестна, и кто хотя не далеко путешествовал, не видал (у них)