некоторый круг, то начало и причина того и другого скрывалась. В этом убедится всякий, кто займется его писаниями. Ибо он найдет его плачущим не только там, где он говорит о покаянии, о нравственности и правилах доброй жизни; но и в самых торжественных его словах, где почти все привыкли видеть радостный тон изложения. Таков он был везде и постоянно изобиловал даром сокрушения сердечнаго.

А потому и ныне воззывает к истинной жизни почти всех, слушающих его поучения: таковую силу стяжало его боговдохновенное слово, растворенное слезами! В самом деле кто будете так жесток и окаменен сердцем, чтобы, послушать его речей, не смягчился, и отвергши жестокость нрава не сокрушился печалью о своих пороках? Кто до такой степени дик и зверонравен, чтобы склонив слух к его душе­полезному учению, тотчас не сделался кротким, скромным и благонравным?

Кто пре­даваясь только удовольствиям и радостям жизни и не любя плакать, послушав его и не многих слов, не восплачет и не возрыда­ет и не приведет себе на намять будущего воздаяния за все сделанное в своей жизни? «Варишь камень», говорит языческая по­говорка, когда хотят сделать что-нибудь не­возможное; нам же возможность сего ясно показал опыт.

Ибо сей божественный старец души ожесточенных и непреклонных убеждал и к бодрствованию над собою и к послушанию. В самом деле, кто, прочи­тавши его слово о смирении, тотчас не воз­ненавидит самомнения и не признает себя ничтожнейшим всех? Кто прочитав его слова о любви, не будет готов, ради люб­ви, подвергнуть себя опасности всякого рода? Кто изучив написанное им о девстве, не постарается представить себя чистым пред Богом и душевно и телесно?

Кто остановившись на поучениях его о суде, или о вто­ром пришествий Христовом, не вообразит себе, что он как бы предстоит пред оным судилищем, и устрашившись не пред­ставить себе, что против него уже произ­носится последний приговор? Ибо так этот славный и прозорливейший муж изобразил будущее судилище Божие, что для приобретения большего познания о нем не осталось ничего другого, как только опытно изве­дать и испытать его на самом деле. Таковые-то представления суда (Божия)

, имея всегда в уме, блаженный избежал мира и того, что в мире, он удалился «бегая», как сказано в Писании, и водворился «в пусты­ни» (Пс. 54, 8), внимая только себе и Богу и чрез то возрастая в добродетелях. Он в совершенстве знал, что жизнь пустын­ная освобождает избравшего оную от мирских треволнений и чрез молчание соделывает его собеседником Ангелов, и на­сколько возможно, возвышает ум до созерцаний божественных.

Когда же Дух Святый, назначая его к назиданию многих, возбуждал его к перемене одного места на другое, он не колебался и не противился; ибо как не всякий другой, он был послушен велениям божественным. Посему, по­добно дивному Аврааму, получив повеление оставить отечество, он поселился в городе Едессян, ибо справедливость требовала, что­бы солнце долее не скрывалось под землею.

По двум причинам он переселился в Едессу: чтобы посетить тамошние святые места, а затем и главным образом, чтобы найти ученого мужа, от которого мог бы полу­чить или которому мог бы сообщить плод ведения. Итак, приблизившись к городу, он, при самом входе в оный, как говорят, вме­сто мужа любомудрого, которого желал встре­тить, встретился с одною блудницею.

И так как ему представилось иное зрелище, чем то, какого он ожидал, то встреча эта его тяжело поразила; посему он пристально посмотрев на блудницу, как обманувшийся в своей надежде, хотел отойти; она же заме­тив, что он пристально взглянул на нее, и сама начала внимательно смотреть на него. Тогда мудрый (Ефрем) спросил ее: «скажи мне, женщина, что ты так пристально смо­тришь на меня?

» Она отвечала: «Я смотрю как мне следует и прилично, потому что я взята от тебя, мужа, а ты, так как взят от земли, лучше смотри не на меня, а в землю.» Выслушав такой неожиданный ответ, мудрый муж признал его для себя весьма полезным, и посему прославил не­постижимое могущество Бога, который дарует нам то, чего надеялись, и чрез то, чего не надеялись (Римл. 4, 18.).

Когда же из Ефессы, путеводимый Духом Святым, пришел Ефрем в Кесарию Каппадокийскую, то там он увидел великого Василия — уста церкви, златого певца догматов. Узрев его, старец начал ублажать многими похвалами; ибо прозорливым оком он усмотрел, что на правом плече Васи­лия сидел блестящие голубь, который внушал ему слова учения, а он передавал их народу.

По внушению сего же учительного досточтимого голубя и Василий известился о прибытии его и узнал, что это Ефрем Сириянин. Так оба они взаимно на­сладились благовременным духовным сближением, и тяжелый труд пути доставил пользу Ефрему. Природная непорочность жизни Ефрема рас­полагала его избегать всего вредного. Она побуждала его предусмотрительно избирать лучшее и остерегаться худшего,—из помыслов допускать только одни отборные, чи­стые, наиболее пригодные при выборе добра и в особенности те, кои не препятствовали бы делу учения.

Ибо этому божественному старцу Христос преизобильно даровал талант слова, который предлагал на трапезе торжников в душевную пользу народного множества, прежде всех других приносило пользу ему самому. Говорят, сам о себе он сказывал, что как только вышел из нежного детского возраста, то имел таин­ственное видение, будто на языке его произросла весьма многоплодная виноградная лоза, которая до того разрослась, что наполнила всю землю, и все небесные птицы слетались питаться плодами ее; сама же лоза, чем боль­ше птиц прилетало и клевало с нее, тем боле е изобиловала ягодами.

Кроме сего, вот еще что один прозорливый муж засвидетельствовал о Ефреме: видел я, говорит он, что множество Ангелов сходят с небеси и несут в руках книгу, исписанную внутри и снаружи и будто этот явившийся священный лик так между собою разго­варивал: кому должно вручить эту книгу? В ответна это одни из них присужда­ли ее тому, другие - другому, иные—иному, кто только в то время пользовался известностью; потом перебрав и оценив всех, сказали: что хотя сии люди по истине свя­тые и рабы Божии, но они не могут взять в свои руки оную книгу.