Святитель Григорий Нисский Слова на дни святых Оглавление Похвальное слово святому первомученику Стефану . 1 Слово о жизни святого Григория Чудотворца . 5 Похвальное слово великомученику Феодору (Тирону) 21 Похвальное слово святым сорока мученикам (первое) 25 Похвальное слово святым сорока мученикам (второе)
Когда великому Ефрему стало известно об этом сочинении, то сей мудрый приняв на себя вид его единомысленника, приходит к женщине, хранившей эти нечестивые книги, знакомится с нею, приносит ей подарки, как бы на благословение от пустыни, выдумывает, быть может, нечто и другое. За тем просит дать ему сочинения учителя, для полезного, как говорил, употребления, чтобы он мог успешнее бороться с еретиками (это нас он так называл).
Она же по недогадливости, обманувшись сочла его одним из последователей Аполлинария и отдала эти книги Ефрему, прося его поскорее возвратить их. Этот же (новый) великий Иаков запнувший скверного Исава (Быт. 27, 36.) и похитивший лукавого первенца его мыслей, мудро поступил; ибо он склеил все листы, вымазав их рыбьим клеем, и из всей книги сделал одну массу, так как сильная склейка не дозволяла отделить одну страницу от другой.
Отделавши так эти две книги, он возвратил той женщине, которая дала ему их. Она как женщина, и притом не знавшая о хитроумном умысле, видя по наружности книги целыми, не стала внимательно рассматривать того, что было внутри. По прошествии же нескольких, не многих дней, божественный старец предлагает некоторым из православных вызвать нечестивого Аполлинария на состязание.
Тот принял это приглашение и сильно надеясь на нечестивые книги, явился в назначенный день. Будучи уже в преклонных летах, вести прение на словах он отказался, а просил принести к нему книги, чтобы по ним можно было давать ответы и возражать. Как скоро соучастники его принесли книги, сильно гордясь ими, то этот не на добро состарившийся в многолетней неправде судия, начинает раскрывать одну из книг.
Когда же намазанные клеем листы не дозволяют этого, он старается сделать это по средине книги, но и там она оказывается склеенною. Оставив в покое первую, принялся за другую; но увидав, что и в том тоже нельзя разделить листов и развернуть ее, от стыда изменился в лице, и от неудачи так упал духом, что удалившись из собрания, впал в совершенное уныние и болезнь, и наконец чуть было не умер, будучи не в силах вынести такого унижения.
Таков был в своей ревности о благочестии великий отец наш и учитель Ефрем. В известных случаях, когда не было нужды в борьбе, он показывал кротость и миролюбие, а в других, особенно когда представлялась какая-нибудь опасность для веры, являлся твердым и суровым, действовавшим мудро всеми средствами, каких требовало время: Таким образом и в своей ревности о славе Божьей он был не меньшим, чем в своих великих постах, слезах и непрестанных молитвах, а лучше сказать, гораздо большим, потому: что все то служило на пользу одному подвижнику, а это вело к общему благу.
Истинная слава хорошего охотника выказывается в борьбе с дикими зверями, отличного кормчего, —во время противных кораблю ветров, мудрого врача,—при трудноизлечимых болезнях, храброго воина - в минуту жестокой битвы со врагом; и слава подвижника и ревнителя благочестия,—в минуту опасностей и нестроений, когда требуется спасать себя и других от наветов.
Итак, не было такого рода добродетели у кого-либо из древних подвижников, в которой и он не преуспел бы. Душу его можно сравнить с источником, струящимся разнообразными потоками, где прекрасно соединены польза, сладость, приятность; или с лугом, украшенным различными душистыми цветами; или с небесным сводом, блистающим различными светилами; или с раем во Эдеме, как известно, светлоукрашенным бесчисленными плодовитыми деревьями (
за исключением впрочем того, что сей рай был недоступен для лукавейшего змия,—виновника нашего изгнания); или вообще со всеми теми прекрасными и приятными предметами, которые природа украсила многими и различными, совершенствами. Таковою разумей блаженную душу великого Ефрема, отовсюду украшенную многими видами добродетелей, потому что в течение всей своей жизни сей дивный муж полагал свою заботу в том, чтобы стяжать всецелую добродетель, один старался приобрести все совершенства.
Подражая богоприятному жертвоприношению первого в числе праведных, Авеля, он подобно священнику принес Господу не приношение от агнцев и не тук, но жертву бескровную, разумное служение, всесожигаемое чистотою жизни; во всем будучи равен ему, за исключением того, что не погиб от лукавого убийцы, но преставился от сей жизни подобно ему, избежав сетей человеконенавистника демона, и став выше его коварных замыслов.
Соревнуя Еноху в его уповании, он не только призывал сам имя Господа Бога, но научил вместе с ним призывать оное и других. Он заботился не о том, чтобы подобно Еноху странно преложиться от земли в рай, но чтобы прейти от вещественных пристрастий в область духа. Ною он уподобился не тем, что в деревянном ковчеге спас небольшую часть человеческого рода; но тем, что оградив отовсюду свою душу невредимо прешел треволнение жизни, ничего не утратив из груза добродетели.
Подражая во многом другом Аврааму, как например: в вере и кротости, в любви к Богу, особенно же в удалении от мира, как тот, из отечественной земли и родства, он подражал ему и в жертвоприношении единородного тем, что как добровольное приношение принес Богу собственное тело, «умертвив уды, яже на земли» (Кол. 3, 5.). Исааку он подражал в добровольной готовности умереть, но не от отца, как тот.
Ибо он на всяк день принося себя, подобно Апостолу, в жертву, телом, сколько то зависело от произволения, предавал себя в жертву, духом же жил и жил Богу чрез чистое приношение своего тела, как бы овна. Иакову в том, что запнул скверного Исава, то есть родоначальника ересей и восхитил первородство,—правые догматы церкви, и в том еще, что видел не лествицу, простирающуюся от земли до неба, но огненный, до неба досягающей столп, как бы озаривший большим светом глубину таинства.
Кроме того, приближаясь к отрешению от тела, подобно Иакову, он изрекает благословенья ученикам своим, как тот своим сынам, и если кто тщательно вникнет в сии благословения, подумает, что это речи самого великого Иакова. Иосифу особенно уподобился целомудрием, телесною непорочностью и чистотою, а гораздо более раздаянием слова, подобным Иосифову раздаянию хлеба.