Тысячу лет тому назад, при святом равноапостольном князе Владимире русский народ принял христианскую веру. Он принял ее главным образом по доверию к Великому князю и к его бабке, св. Ольге, но не только поэтому. Его привлекали и сама христианская вера, сам Христос, Божия Матерь, святые мученики, Отцы Церкви, подвижники. Проповедники христианской веры посещали Русскую землю с апостольских времен. На ней побывали апостол Павел, апостол Андрей Первозванный со своими учениками и спутниками. При Владимире христианская вера стала нашим всенародным достоянием, основанием жизни не только отдельных верующих, но и принципом жизни всего русского народа. Русская земля стала землею Святорусскою. В православном Символе Веры нашло свое выражение христианское самосознание русского народа. Вместе с Евангелием, с псалтирью, с житиями святых, с писаниями Отцов Церкви, с церковными песнопениями Символ Веры выразил и направил нашу православную христианскую мысль, установил наше отношение к Богу, к людям и к жизни. Если это и не было у всех совершенно ясно и отчетливо осознанным и сформулированным миросозерцанием, во всяком случае, это было глубоко живущим в тайниках души двигателем и вдохновителем совести и поведения верующих русских людей. Плохо это было или хорошо, разумно или неразумно, удачно или неудачно - это показала вся последующая жизнь русского народа, его тысячелетняя история и духовный облик, сложившийся под влиянием Православной Церкви и примеров православных святых. Русский народ создал единственную в мире страну не только по размерам, но и по нравственному ее облику, сохранив добрые отношения со всеми многочисленными народами, вошедшими в состав его государства; и такие же добрые отношения он стремился поддерживать со всеми другими народами его окружающими. Для русского народа, проникнувшегося духом христианства, не существовало и не существует народа и племен презираемых, ненавистных, нетерпимых и гонимых. Он стоит на широком основании христианской любви. В каждом человеке он умеет находить и видеть образ Божий. У него широкое, вместительное сердце. И это дала, этому его научила не только данная ему Богом природа, но и его святая православная вера, христианство в его чистейшем выражении без примеси человеческих домыслов, изменений и дополнений. Мы глубоко и любовно воспринимаем примеры и заветы мучеников, наставления святых отцов и подвижников Церкви, своих собственных святых, Христа-ради юродивых и старцев. Особенно же мы почитаем близких нам по духу святых - святителя Николая, святых великомучеников Георгия и Пантелеймона, святых великомучениц Варвару и Екатерину, святую равноапостольную Нину, св. Алексея (человека Божия), св. Филарета Милостивого, св. пророка Илию, а из наших русских - преп. Сергия Радонежского, преп. Антония и Феодосия Печерских, преп. Засиму и Савватия Соловецких, преп. Сергия и Германа Валаамских, святителей Митрофана Воронежского, Тихона Задонского, Иосифа Белогородского и всех других святых и подвижников, юродивых и странников, своей жизнью, наставлениями и беседами, осветивших, осмысливших и указавших русскому народу образ и путь христианской святости, научивших его каяться и молиться. Конечно, русский народ не святой народ. В его жизни и в его душе много нечистоты и грязи. Но он знает, где находится и в чем состоит подлинная правда и святость. Его не обманешь фальшивой напускной святостью. Он тонко отличит истину от лжи во всяком человеке. И в то же время он ничем и нисколько не застрахован от того, что он не предпочтет дьявольский путь зла Христовому пути добра и правды. Примеры Разина и Пугачева с их товарищами это ясно показывают. Не можем не отметить и еще одного обстоятельства в исторической судьбе русского народа - его исключительное и замечательное географическое положение между Европой, Азией и Америкой, на необъятных просторах Европейской России и Северо-Восточной Азии.

Такое международное положение русского народа в связи с особенностями его собственной культуры, с одной стороны, делает ему близкими и понятными все эти разнообразные по культуре народы, а с другой - отмежевывает его от них, обязывает его понимать, любить и беречь свои собственные духовные особенности, свой собственный духовный облик и свой особый жизненный путь. Этим определяется необычное, загадочное, но и чрезвычайно важное назначение русского народа в судьбах и в жизни европейских и азиатских народов, не теряя своей самобытности и своего особого пути, быть духовным связующим узлом и центром мировой жизни в будущих неведомых, загадочных судьбах и обстоятельствах человеческой истории.

Русское народное восприятие христианства и его отображение в русской художественной литературе

Рассмотрим ближе духовный облик русского народа в свете его религиозного самосознания и его отображения в русской художественной литературе. Русский народ, повторяем это снова, воспринял христианство не только как внешний обряд (хотя и это, конечно, было), не только как совокупность отвлеченных догматов (что также, конечно, не могло не быть), не как правило внешнего нравственного поведения (хотя и это несомненно было), одним словом, он принял христианство не как нечто внешнее и формальное. Он принял его как живой и цельный образ Христа, глубоко его потрясший и глубоко запавший в его душу, как образец высочайшей святости, как источник святости, т.е. высшей божественной правды и красоты. Он принял Христа как живую, конкретную святыню сердца, пленившую его душу; принял Его всей душой, с величайшим благоговением, с сознанием своего недостоинства и окаянства, своей величайшей греховности и нечистоты; принял Его как воплощение божественной правды и непорочности, добра, милосердия и высочайшей святости. В таком именно восприятии Богочеловека и заключалась сущность нашего русского народного, православного восприятия христианства. Правильно это было или неправильно, но это было именно так, о чем свидетельствует и подтверждает наша художественная литература, наши писатели - Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Никитин, Алексей Толстой, Тургенев, Островский, Левитов, Златовратский, Успенский, Гаршин, Короленко, Щедрин, Л. Н. Толстой и другие. Особенно глубоко и проникновенно это восприятие Христа русским народом было отмечено и передано Достоевским, который во всех своих произведениях возвращается к излюбленной теме о Христе и говорит о себе самом, что "Христос всю жизнь его мучил". Мучил Христос всю жизнь и Л. Н. Толстого, может быть еще больше, нежели Достоевского, только мучил по-другому. Так же как и Достоевский, Толстой постоянно думает о Христе, постоянно возвращается к Нему не только в своих больших произведениях, но и в мелких рассказах ("Хозяин и работник"), в рассказах для народа. После всех своих юродств и бесчинств Толстой пришел умирать в Оптину Пустынь к сестре монахине в Шамордино, и они оказались ему роднее и ближе по духу его ближайших учеников и последователей. Об известном русском писателе, Николае Гавриловиче Чернышевском, авторе нашумевшего романа "Что делать" и курса политической экономии, жители Саратова, откуда Чернышевский был родом, где он доживал свои последние годы после ссылки, рассказывают, что он, будучи в молодости неверующим, под конец жизни, проживая в Саратове, не пропускал ни одного воскресения, чтобы не прийти в церковь и не подать просвирку "о здравии" и "за упокой". Ничего предосудительного в этом, конечно, не было, но это показывает, как меняется с годами наше самосознание и как углубляется наше понимание жизни. Все это показывает также, что русский народ во всех своих классах, образованных и необразованных, чувствовал, видел и понимал во Христе, в Евангелии, в Церкви высшую правду, хотя и не умел оставаться ей неизменно верным. И это отметила наша художественная литература: Некрасов в своем "Рыцарь на час", Лермонтов - "Выхожу один я на дорогу", Толстой - "Хозяин и работник" и другие. Это чувство таинственного присутствия Божиего в мире, столь свойственное чистой, незаглушенной разным литературным хламом русской душе, оказалось в первые годы революции совершенно чуждым, непонятным и ненужным деятелям нашей революции, глумившимся над всем священным, над храмами, над иконами, над богослужебными книгами. И каких только пошлостей на религиозные темы не печатали в первые годы революции. Не хочется даже писать заглавия, казавшиеся в то время авторам остроумными. Слава Богу, это время прошло. Во имя чего все это делалось? Во имя свободы слова? Но всякое ли слово имеет право на свободу? Не думаем, не будем входить в подробности этих темных страниц нашего прошлого. Время это, к счастью, прошло и уже не повторится. Вся эта грубая история кощунственного глумления над религиозными чувствами и святынями русского народа на первых порах оглушила и придавила верующие души. Но сейчас русский верующий человек уже разобрался в своем новом положении. Споры по отдельным религиозным темам и вопросам потеряли свою остроту и значение. Каждый пошел своим путем. Главное место сейчас должно занять у верующих твердое и последовательное осуществление христианской жизни по учению святого Евангелия, по правилам Православной Церкви, по примерам святых подвижников Церкви. В этой правильной постановке своей христианской жизни, в преодолении безбожной психологии, в спокойном и твердом отстаивании своего права на веру, молитву и жизнь христианскую и заключается в настоящий момент самое существо религиозного вопроса в России. Нельзя не видеть, что религиозный вопрос снова становится в России на подобающее ему место. Да и не только в России, но и в Европе и во всем мире. Христианский мир возвращается снова ко Христу, снова преклоняется перед Ним. Все другие вопросы - политические, социальные, национальные, экономические - при всей своей значительности являются в настоящий момент вопросами вторичного, производного значения. Если человечество сумеет разрешить вопрос о Христе, стать ко Христу в правильное отношение, все остальные жизненные, так называемые "проклятые" вопросы, социальные, национальные и другие правильно разрешатся сами собой. Вся трудность их разрешения от того и происходит, что на них силятся ответить, не разрешив в положительном смысле вопрос о Христе, не признав Христа от всего сердца своим Господом и Учителем, забывая сказанные Им слова: "Придите ко Мне все страждущие и обремененные, и Я успокою вас". Не в том только смысле успокою, что приласкаю, утешу, а в том, что только во Мне, в моем пути, в моем учении, в единении со Мной вам откроется возможность и путь к правильному разрешению всех ваших "проклятых" вопросов, ибо без Меня вы не можете сделать ничего истинно доброго. В примерах, в пути святых и подвижников русский народ с первых дней своей христианской жизни нашел и принял к сердцу трогательные и увлекательные примеры и черты христианской святости, правильного отношения ко Христу, к Богу и к людям, и христианские святые стали для него высшим и увлекательнейшим примером истинной человеческой жизни. Никакой другой идеал человеческой жизни, ни богатство, ни слава, ни власть не могли вытеснить из сердца русского человека этого христианского идеала - внутреннего единения со Христом. Идеал евангельской святости и единения со Христом стал реальным, жизненным идеалом русских верующих людей. Восприняв в своем сердце образ Христа как пример истинной жизни личной, семейной и общественной, русский человек с этим идеалом в сердце прожил целый ряд столетий, с ним он строил и выстроил свою государственную жизнь, о чем свидетельствуют примеры наших главных исторических деятелей от св. Владимира и св. Александра Невского до царя-освободителя Александра II, до Суворова, до Кутузова. Позволим себе сказать, до главного героя Великой Отечественной войны И. В. Сталина, его помощников, доблестных русских генералов и всего русского победоносного воинства. А сколько было на Руси во все времена тайных неведомых праведников, живших тем же духом внутренней близости ко Христу, верности Ему, с любовью хранивших в сердце образ Христа, живших не только в монастырях, в лесах и пещерах, но и в обычных условиях мирской жизни, образы которых сохранены нам нашими писателями, народной памятью. До самых последних дней, не исключая и большевистских времен, Русская земля не оскудевала и не оскудевает Божьими людьми, Христовыми праведниками. В темницах, на горьких работах, в странничестве, в рядах победоносной армии не перестает сиять и теперь на Русской земле светлый лик Христов, освещая людям путь жизни. Верный Христу народ показал своей жизнью, что христианство не есть отвлеченная теория и туманные фразы, а есть реальная, практическая, трудовая и мученическая действительность, исполненная вместе с тем небесного света, радости, любви, дел милосердия и самоотверженности. Имеет ли эта христианская психология русского народа право на дальнейшее существование? Мы не видим основания отрицать это и в этом сомневаться. Разве эта психология помешала русскому народу в трудах его государственного строительства? Не была ли она, наоборот, его творческой зиждущей силой? Да и сейчас, в годы тяжелой войны, не национальное ли и религиозное одушевление дало силу русскому народу выгнать могучего противника за пределы родной земли и преследовать на его собственной земле? Поэтому не является ли всякое антирелигиозное и антихристианское движение противным духу и традициям русского православного народа, гибельным для его духовного устроения, а потому вредным и опасным для его государственного благополучия и процветания, подлежащим полному прекращению? Единственная польза безбожия заключается в том, что при нем еще ярче выступает правда веры и жизни христианской.

Русский народ не может отказаться от своей христианской веры как от духовного основания всей своей жизни

Силой своей христианской веры и христианского одушевления русский народ преодолел все выпавшие на его долю тяжкие испытания - усобицы князей, набеги кочевников, двухсотпятидесятилетнее татарское иго; отстоял от иноземцев и иноверцев свою культуру, не пустил на свою землю шведов и немецких рыцарей, прогнал от Москвы поляков и снова прогнал шведов, пережил нашествие французов, вытерпел тяжкое бремя крепостного права; создал под духовным руководством своих великих архипастырей и подвижников, под управлением князей, царей и императоров ту Великую Российскую империю от Черного и Балтийского морей до Северного Ледовитого океана, до Великого восточного океана, до "стен недвижного Китая", до пределов таинственной Индии, империю, которую теперь вручил своим новым правителям, ожидая, что они сумеют понять и оценить труды их предшественников по собиранию и устроению Русской земли, сумеют сохранить и защитить собранное достояние. И надо отдать справедливость нынешним правителям Русской земли - они сумели сохранить в целости и даже увеличить принятое ими необъятное достояние. Особенно велик и поразителен их огромный и самоотверженный труд, подвиг в последней войне. Но необходимо и то, чтобы они сумели понять, оценить и сохранить самую душу русского народа, его христианскую, православную веру, прекратили бы ее бессмысленное угнетение и сами сознательно стали бы на ее твердом основании. Итак, имеет ли право русский народ отвернуться от великого, оставленного ему прежними поколениями духовного наследства православной веры и опыта, как от ненужной изношенной ветоши? Неужели нам остается теперь (по выражению некоторых) только "плюнуть" на весь этот пройденный нами исторический духовный путь, на все это наше великое и святое, духовное историческое прошлое, на всех его тружеников, подвижников, святых мучеников, на все исторические святыни, храмы, монастыри, чудотворные иконы и мощи святых угодников Божиях и начинать строить какую-то новую, беспочвенную, фантастическую культуру. Для нас должно оставаться навсегда дорогим, святым и неприкосновенным сокровищем религиозное прошлое, весь пережитый нами духовный опыт веры, молитвы, покаянных слез, небесных откровений и озарений наших предков. Мы не имеем права и не должны отказаться от святых преданий и заветов нашего прошлого, от его святых достижений, от строителей и тружеников нашего всенародного дома, проливавших кровь, пот и слезы за святую православную Русскую землю, отдававших за нее свою жизнь. Но из этого, конечно, не следует и обратное - будто бы мы должны отвергнуть все технические, хозяйственные, государственные, социальные и иные достижения современной государственной власти. Как в свое время русский народ принял, хотя и с недоумением, нововведения Петра Великого, так и теперь ему необходимо принять советские социальные и культурные нововведения, исходящие из той же любви к народу и заботы о нем.

Наше будущее не должно быть отказом от религиозного прошлого, которое навсегда останется непоколебимым основанием нашей жизни

Мы не отвергаем новых задач нашей государственной жизни, открывающихся перед нами в зависимости от ее дальнейшего развития и роста, но эти задачи не должны непременно связываться с отрицанием и разрушением нашего прошлого. Как дерево растет, не теряя связи ветвей со стволом и корнем, так должна расти и государственная жизнь, не отказываясь от нажитого опыта и приобретенных достижений. Новое государственное строительство должно быть связано с прежними достижениями, с благодарной памятью к тем, кто раньше трудился над благоустройством государства и создавал его культуру. Наше русское прошлое не заслуживает поругания и оплевывания со стороны людей, его не понимающих и ему чуждых. Разве не позором для Русской земли, не оскорблением ее славного прошлого был взрыв Московского храма Христа Спасителя, воздвигнутого на всенародные пожертвования в память великой и самоотверженной Отечественной войны 1812 года? Что было позорного и недопустимого в этом величественном памятнике великой всенародной борьбы за Родину? Он вполне соответствовал религиозной психологии русского народа. В нашем русском прошлом много было тяжких скорбей и испытаний, но были и великие славные страницы, которых нам нет основания стыдиться. К таким страницам относится эпоха 1812 года. Наше будущее является естественным продолжением и развитием светлых достижений нашего прошлого. Прилично ли нам самим это светлое прошлое бросать в грязь и топтать ногами? Если мы не сохраним благодарной памяти о нашем прошлом, то и все наше будущее, вся история великого русского народа превратится в ряд катастрофических потрясений, разиновщин и пугачевщин, закончится самоуничтожением великого русского народа.

Православная вера русского народа как необходимое условие мирного, дружного сожительства и сотрудничества всех народов русской земли

Был такой случай. Когда в 1917 или 1918 годах нынешнего столетия русские добровольцы отняли у красных один из маленьких уездных городков Южной России, и русские солдаты вошли в город, один солдат набросился на проходившего по улице еврея и стал бить его прикладом своего ружья. Еврей упал. В это время по улице проходил русский священник. Он остановил солдата, пристыдил его, а еврей, пользуясь моментом, проскользнул в соседние ворота. Прошло несколько месяцев. Тот же священник проходил по улице того же города, вдруг идущий ему навстречу еврей бросается перед ним на колени и начинает горячо благодарить за спасение жизни. "Как? Когда?" - "Когда русский солдат избивал меня прикладом своего ружья и убил бы меня, если бы вы его не остановили". Священник был очень тронут этим проявлением благодарного чувства, поцеловал еврея и сказал: "Ну, идите с Богом. Не я, так другой бы кто-нибудь заступился за вас". Не внешним насилием, а силой внутреннего роста распространялось и существовало тысячу лет русское царство. И только при внутреннем духовном единстве русского народа, создаваемом его единым православным мировоззрением и духом, не распадалось оно на свои составные элементы, не истощалось в бесплодной и гибельной борьбе национальностей. В нем возможно было существование политического единства при всем разноязычном и разноверном составе Русской земли. Дух православия являлся связующим началом всех разнообразных элементов Русской земли. Ибо в том и заключается существенная особенность православия, что оно, составляя основу жизни православного русского народа, не препятствует инославным и иноверным элементам единой государственной семьи сохранять их собственную религиозную физиономию, жить по закону и правилам их собственных религиозных исповеданий, и в то же время составлять одно единое государственное целое. Исторический опыт ясно показал широкую веротерпимость русского православного народа, умеющего никого не стеснять в его религиозных понятиях и чувствах, законах и обычаях; умеющего уважать и деликатно обходиться с религиозными обычаями и привычками - и христиан других исповеданий, и иудеев, и магометан, и буддистов, и язычников разных толков. Таковым он остается и теперь. Выполнять и впредь эту историческую, духовно-государственную и педагогическую задачу русский народ может лишь при том условии, если он останется неизменно верным и преданным духу своего православно-христианского исповедания, воспитавшего в нем эту широкую национальность и религиозную терпимость. Нетерпимость иногда считают принадлежностью исключительно религиозных убеждений и ссылаются на бывшие примеры религиозных гонений. Но нельзя не сказать, что и социалисты, считающие себя свободомыслящими, на деле оказались более нетерпимыми по отношению к религиозным верованиям и обычаям русского народа, чем кто бы то ни было другой, и только прикрывали эту нетерпимость якобы превосходством своей высшей культуры. Говоря это, мы имеем в виду первые годы большевизма. Каково теперь его отношение к вероисповедному вопросу мы не будем определенно утверждать, но, по-видимому, облик большевистского государства меняется. Последняя война во многом изменила облик большевизма, придав ему более национальный характер, очистила от крайностей социалистической идеологии и нетерпимости. Единство Русской земли, свободно объединяющееся вокруг русского народа, ненавистно всем врагам единой, великой, могучей, союзной России. Они всеми силами стремились, стремятся и будут стремиться к тому, чтобы под предлогом заботы об отдельных народностях разрушить это единство Русской земли, разделить Россию на отдельные мелкие государства, противопоставить эти государства одно другому, натравить их друг на друга и добиться того, чтобы они во взаимном недоверии, вражде и борьбе изнуряли, ослабляли и разрушали друг друга. Эта опасность чувствуется, и с ней в СССР умело и успешно борятся. Настойчиво утверждается государственная самостоятельность отдельных народностей Русской земли в их собственной внутренней жизни. Не умаляя законных прав и свобод отдельных народностей, все они связываются советской центральной властью в один общий и тесный непобедимый государственный Союз ССР.

Христианский смысл бывшего русского царского самодержавия

Говорить ли об этом вопросе? - Но почему не говорить, если русский народ вырос при царском самодержавии в огромное и могучее государство, занимающее, как говорят, шестую часть земного шара? Все зависит от того, что говорить и как говорить. Только бранить царское самодержавие - несправедливо, но и приходить от него в умиление - тоже несправедливо. Мы постараемся указать в чем заключалась его творческая сила, а в чем состояла его слабость, от которой оно и погибло, как и многие другие монархии. Мне кажется, нам вообще не следует бояться и избегать беспристрастной, трезвой и благожелательной оценки всех явлений нашей государственной жизни, и в особенности таких, которые имели многовековое и огромное влияние на нашу народную жизнь и на наше международное положение. Нет необходимости возвращаться к старым формам государственной жизни - они выполнили свое назначение. Попытаемся сформулировать точный и ясный христианский смысл и значение пережитой нашим народом тысячелетней стадии государственной жизни и установить к ней правильное отношение без пристрастия в ту или другую сторону, положительную или отрицательную, но и с благодарным чувством за все то добро, за все труды, какие она внесла в нашу жизнь. Русское царское самодержавие было одним из проявлений русского православного самосознания. Без этой предпосылки оно останется по существу непонятным. Эта черта нашего народного самосознания пришла к нам не с Запада, а с православного Востока, из Византии. Смысл русского царского самодержавия был исключительно религиозный и нравственный, а не административный. В сознании русского народа царь являлся носителем и выразителем русской народной христианской совести, христианской правды. Поэтому русское самодержавие нельзя рассматривать только как явление политической или национальной жизни русского народа. Прежде всего оно является проявлением религиозной и нравственной совести русского народа и имеет свои корни не только в Византийском царском самодержавии, но и глубже - в ветхозаветной царской власти еврейского народа.

Народ продолжал настаивать на своем: он видел только внешнюю, блестящую сторону царской власти и не понимал ее внутреннего смысла и своих обязанностей к ней. Он не отдавал себе отчета, что для осуществления идеального смысла царской власти требуется огромный духовный подъем не только со стороны царя, но и со стороны народа. Если царь есть носитель и выразитель духа и совести своего народа и должен стоять на всей высоте религиозных требований народного духа и народной совести, то ведь и народ должен стоять на всей высоте своего религиозного и национального самосознания. Нельзя предъявлять требования к царю, а самому не выполнять их. Только при этом условии и осуществится смысл царской власти - быть носительницей и выразительницей религиозного и нравственного самосознания своего народа, быть его совестью. Без этого условия теряется высокое духовное единство царя и народа, и царская власть превращается в простое высшее административное учреждение, а таковым может быть с большим удобством и с меньшими трудностями обыкновенный совет министров и собрание народных уполномоченных. При утрате основной идеи царской власти как хранительницы и выразительницы голоса народной совести и Божией правды народу проще, удобнее и дешевле иметь вместо высокой царской власти простых приказчиков и исполнителей народных распоряжений в лице парламентов и ответственных министров. Еврейский народ не понимал исключительного, высокого характера значения царской власти и, пленяясь ее внешним блеском, как ребенок, продолжал добиваться исполнения своего желания. И Господь дал ему царя, который оказался для народа тяжким бременем. Русский народ по традиции православных греков или по своему собственному религиозному чувству и сознанию всегда видел религиозный и нравственный смысл царского самодержавия как носителя, хранителя и сберегателя требований христианской совести. Русская интеллигенция, воспитывавшаяся на западной идеологии, этого чувства совершенно не понимала и не имела. Она смотрела на царя западно-европейскими глазами, как на ответственного чиновника. Русский народ не верил чиновникам, министрам, всегда был готов подозревать их в своекорыстных замыслах, но в царском сердце он не сомневался. Это была удивительная черта русской народной психологии. "Сердце царево в руце Божией", - говорил он словами Священного Писания, чего русская интеллигенция не понимала. И царь чувствовал это отношение к нему народа, и народ был ближе ему, понятнее и роднее интеллигенции. С простым народом русский царь жил одной идеологией. С интеллигенцией у царя не было и не могло быть общего языка, да это и понятно, так как интеллигенция жила отрицанием царя, а не общей с ним жизнью и общим трудом. И нужна была многолетняя революционная пропаганда, многолетнее издевательство над царским званием и положением, изменение народного духа, чтобы в народной душе поколебалась наивная, простая церковная вера в царя, в чутье и непогрешимость царского сердца. С этой религиозной, мистической, углубленной точки зрения на царскую власть в глазах народа не являлись важными ни возраст царя, ни ум, ни знания, ни таланты. Важны были только чистота и чуткость его царского сердца. Имея такое сердце, царь являлся незаменимым хранителем правды. Рассказы Пушкина, Лескова и других писателей это наглядно нам подтверждают. Имея чистое и чуткое сердце, царь являлся незаменимым хранителем правды, регулятором работы министров и чиновников, а также решений всенародного представительства. В этом и заключался смысл царского служения. Все названные выше инстанции сознательно или бессознательно могли погрешать. Царское сердце почувствует правду и восстановит ее, иногда совершенно неожиданным и своеобразным способом. Вспомним, например, поступок императора Николая I с французом-парикмахером. И таких случаев было немало в нашей русской истории. И русская литература (Пушкин, Лесков и др.) отметила это. Такова была правда, и таков был смысл русского царского самодержавия. Русская интеллигенция, выросшая на западной литературе, этого не видела и не понимала. Когда многолетней пропагандой, клеветой, а частью и по вине самих самодержцев было подорвано доверие к царской власти, и царская власть потеряла в глазах народа религиозный и нравственный ореол, ее дальнейшее существование стало невозможным. Никакими внешними способами нельзя было сохранить то, что потеряло внутреннюю ценность. Царская власть не имела смысла как внешняя декорация и она рухнула. В этом было и наше несчастье, и наша общая вина.

Трудности и скорби религиозного пути русской государственности