* БёмеЯ. (1575-1624) - немецкий философ-мистик.

Между интеллигенцией и Церковью образовалась пропасть, которая расширялась всё боль­ше и больше. Выражать свою привержен­ность к какому-то абстрактному, туманно­му христианству и относиться с презрением к Церкви стало стилем мышления интелли­генции и её своеобразным этикетом. Театр, литература, пресса объединились в общих усилиях дискредитировать Православие, очернить в глазах народа Церковь - иног­да скрыто, иногда открыто, но всегда со странной яростью, доходившей до какого-то демонизма. При этом дело подавалось так, что речь идёт только о сохранении хрис­тианских идеалов, которые, мол, искажа­ет Церковь. Особенно усердствовала деше­вая газетная пресса, которая специали­зировалась на сочинении анекдотов и сплетен о священниках и монахах. Но даже и серьезные издания старались обратить общественное мнение против Церкви. Из­вестный философ член Государственной Думы отец Сергий Булгаков* вспоминает, что, когда он принял священнический сан, ему пришлось тотчас оставить кафедру в университете, которому он отдал много лет жизни, собственно, он «был исключён... немедленно по рукоположении»**. Когда Булгаков был одним из ведущих «легаль­ных марксистов», то это не препятствова­ло его преподавательской деятельности, а когда стал священником, то в глазах своих коллег превратился в изгоя. По неписаным законам священник не мог являться чле­ном университетской корпорации. И это происходило в «христианском» государ­стве!

* Булгаков С, свящ. (1871-1944) - русский бого­слов, философ и экономист.

** Булгаков С. Мое рукоположение // Булгаков Q. Автобиографические заметки. Дневники. Статьи. ред, 1998. С. 74.

Чем объяснить неприязнь, которую ин­теллигенция питала к Церкви? Укажем на одну причину, на наш взгляд главную.

Церковь - это духовная среда, имеющая свою структуру, которая охватывает всю жизнь человека. Церковь требует от хрис­тианина постоянной суровой борьбы со страстями и духом гордыни. Человек дол­жен постоянно контролировать не только поступки, но и мысли и тайные желания. Христианину предлагается новая система ценностей, новые нравственные ориенти­ры, непохожие на светский этикет. От че­ловека требуются не только вера, но и ре­лигиозная дисциплина: посещение храмов, регулярные молитвы, соблюдение постов; его частная, домашняя жизнь должна быть слита с литургическими ритмами Церкви. Христианин получает свободу через борь­бу со страстями, а духовную мудрость - через подчинение ума вечным истинам. Поэтому церковное христианство, повто­римся, есть во многом дело воли, своего рода - подвиг воли.

Либеральное, абстрактное христианство ничем не связывает человека: понимай хрис­тианство как хочешь и живи как угодно. Не нужно ни жертвенности, ни напряжен­ной борьбы с собой. Либеральное христи­анство считает всё, присущее человеку, в том числе страсти, естественным и, сле­довательно, позволительным. Представле­ние о природной испорченности человека отсутствует, заповеди сводятся к одному: «Делай что хочешь, только не причиняй зла другим людям». Но и здесь существует мно­жество оговорок, отводов, возможностей для самооправдания, которые превращают даже такую мораль в декларацию. Можно быть лжецом-клятвопреступником и в то же время тонко рассуждать о трансцендент­ных* вопросах; можно быть развратником и в то же время горячо доказывать благо­творность влияния христианства на куль­туру народа - всё это не будет тревожить совесть.

* Трансцендентный - здесь: запредельный.

Борьба со страстями, в которых, как мы уже отмечали, многие интеллиген­ты видят яркие краски жизни, и с гордыней, которая в миру обычно отождествляется с человеческим достоинством, оказалась не по силам и не по нраву интеллигентным людям, преданным страстям: в этом глав­ная причина апостасии* - отступления ин­теллигенции от Церкви и последующей борьбы с Церковью.

* Апостасия - утрата веры, отрицание догматов и отпадение от Церкви.

Псевдохристианство подготовило почву для разгула атеизма. Когда убеждения ста­новятся не делом и подвигом жизни, а от­влечёнными идеями и абстракциями, то их легко сбросить - как старую одежду.

В наше время мы видим те же процессы: значительная часть интеллигенции считает себя интеллигенцией христианской и в то же время стоит далеко от Церкви. Перед нами вроде бы лишь первый этап - холодной ин­дифферентности к Православию, индиффе­рентности, сопряжённой с нежеланием уз­нать, оценить и понять Православие. Но та­кая индифферентность обычно довольно легко и быстро переходит в противостояние.

Период атеистического диктата как буд­то кончился, но ничего не возникает слу­чайно и не исчезает бесследно. Какие метаморфозы ожидают нас? Во что трансформируется атеизм на следую­щем витке истории?

В России XIX столетие было временем духовных потрясений, бескровных рево­люций; временем, когда были подточены и сломлены нравственные устои народа; временем торжества самого плоского и вульгарного материализма; временем кон­центрации мирового зла в таких, невиданных прежде, размерах, что взрывы ре­волюций стали неизбежны и вызвали по­токи человеческой крови. Предчувствие близкой катастрофы, как дым от гряду­щих пожарищ, нависло над Империей, похожей на «Титаник», плывущий в оке­ане истории. На смену атеизму, который не может удовлетворить мистические чувства человека, пришёл антипод рели­гии - демонизм. Общество, потерявшее нравственные ориентиры, бросилось к язычеству. В философии ярким вырази­телем этих настроений был Владимир Соловьёв. Он обратился к платонизму* и древнему гностицизму**, в которых черпал свои вдохновения. Соловьёв реанимировал учение Платона о Софии - мире Боже­ственных идей - и дал этому учению свою интерпретацию. По учению Платона - Со­ловьёва, Божество подчинено определён­ным ритмам, которые представляют собой восходящие и нисходящие ступени единой космической лестницы. Первый этап: Боже­ство - в Себе. Оно лишено качеств и атри­бутики, свойств и предикатов***.