Сама интеллигенция ужаснулась рево­люции, которую она вырастила; так ужа­сается маг, вызвавший демонов из тём­ных недр земли, так ужасается женщина, родившая вместо ребёнка монстра, так ужасаются дети, которые, играя с огнём, нечаянно подожгли собственный дом. Христианство дало человечеству могучий импульс любви. И любовь ещё жила в постхристианской культуре, но постепенно инерция её ослабевала, пока совсем не ис­чезла: у интеллигенции оставался только протест против зла, но без какой бы то ни было любви к человеку, причём протест уже не во имя счастья человека, а во имя его свободы, точнее - собственной свобо­ды интеллигента, которая всё больше при­ходила в столкновение с моралью. Так произошла ассимиляция гуманизма с ли­берализмом. И так началась агония интел­лигенции: она ищет выхода в декадентстве*. Но это только пошло красивые те­атральные маски на отвратительном лице порока, это только золотистая парча, в ко­торую завернут труп.

* Декадентство (вт. пол. XIX - нач. XX) - ши­роко распространённое в европейской литературе и искусстве настроение декаданса, «упадка», вызванное началом общего кризиса традиционных христианских ценностей.

Либерализм и любовь несовместимы друг с другом: нельзя любить похожее на мусор­ный ящик отвратительное существо, погряз­шее в разврате, нельзя любить циничную душу, для которой нет ничего святого, кро­ме ненасытной жажды наслаждений. Отсю­да начинается новый этап потери любви и дружбы (даже простой коллегиальной со­лидарности) - эмоциональное охлаждение, которое становится психологической ката­строфой современности. «Зачем бороться или чем-то жертвовать ради двуногих поро­сят, которым ничего не надо, кроме лужи? Не лучше ли жить для самого себя?».

Гуманизм начался с бездуховности, а кончился бездушием. Отказавшись от Бо­га, он перекрыл источник. Вода не могла долго сохраняться в русле: на месте пото­ка появилось сначала болото, затем лужа, а затем и сухое каменное дно.

Сейчас мы живем в атмосфере внутрен­него изоляционизма, в атмосфере полного отчуждения друг от друга. Интеллигенты превращаются в бомжей или дельцов, при­чем бомжи - лучшая часть интеллигенции, которая понимает, что она никому не нуж­на, что она вымирает, как мамонты во вре­мя наступления ледников. Метаморфоза-превращение другой части интеллигенции в дельцов политических и торговых косну­лась худшей её части, которая стала похо­жа на беженцев: вот они, побросав свои дома и имущество, бегут от наступающего врага, имя коего - нужда, бегут куда глаза глядят. И наступает следующий виток па­дения.

В античные времена человек ассоцииро­вался с его разумом. В человеке уважали его ум, его знания и умение философски мыслить. Христос раскрыл человеческое сердце. Христианство - это религия сердца. Рассудок подобен холодному свету, а любовь - огню. Гуманизм, по сути дела, лишил человека духовного сердца, место сердца занял желудок, воспеваемый раз­личными социально-экономическими тео­риями. Либерализм опустил человека еще ниже. И интеллигенция, агонизируя, рас­чистила путь для духовных потомков - железных ящеров, с узким лбом и твёрдой, непроницаемой чешуей. Если бы у этих ящеров имелись сыновние чувства, то они назвали бы интеллигенцию своим заботли­вым родителем, который, сам того не же­лая, и родил и взрастил их. Но ящерам нет дела ни до Бога, ни до истины. Для них эк­вивалент силы и счастья - деньги. Они смотрят на мир глазами игроков, для них такие слова, как любовь и правда,- безна­дёжные анахронизмы.

Интеллигенция убила Бога в сердце че­ловека, а значит - убила и человека, убила и самое себя. Поэтому мир, который стал холоден, как пустынные космические про­странства, мир, который населяют теперь Монстры в облике людей,- это реальность тех утопий, которыми интеллигенция обманывала себя и других на протяжении столетий. Интеллигенция писала книгу красочных утопий, но слова этой книги превращались в кровавые буквы апокалип­сиса.

Нигилизм и цинизм - это предпослед­ние звенья в борьбе с христианством. А уж за ними выступает та сила, которую мы назвали сатанизмом,- религия зла и без­душия, претендующая на роль всемирной религии.

Античные философы, в том числе нео­платоники*, рассматривали зло и грех как оскудение и недостаточность добра. Хотя язычники верили в существование и доб­рых, и злых духов, но эта нескончаемая ве­реница почитаемых язычниками божеств была общей семьёй.

* Неоплатонизм (III- VI) - направление в древ­негреческой философии.

Зло являлось, скорее - внешней, разрушительной силой, которая нарушает гармонию природы. Но личност­ного зла, воплощением и источником ко­торого стал сатана, и тёмных глубин греха, таящихся в сердце человека, ум самых ве­ликих античных философов не мог себе представить и понять. Поэтому в борьбе против зла они оказывались бессильными и как бы слепыми, как перед врагом, зах­ватившим потаённые обители их собствен­ной души. Говорят, что над воротами Дельф было написано: «Познай самого себя»*,- но этот призыв так и остался невыполнен­ным: познать истину можно только через Откровение, а глубины души, похожие на преддверие ада,- через благодать.

* На фронтоне храма Аполлона в Дельфах было начертано: FvuGi aeccuxov. Изречение приписывается древнегреческому философу Фалесу (ок.625 - ок.547 Р.Х.) (см.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и йзРечениях знаменитых философов. М., 1979. С. 75).

Филосо­фы смогли дойти до самого поверхностно­го, самого неполного определения греха - как недостатка добра. Впрочем, здесь след­ствие спутано с причиной. Именно грех явился действенной силой, изгоняющей добро, свойственное человеку до грехопа­дения, из его души. Не зло является след­ствием недостатка и оскудения добра, а само оскудение произошло из-за действия олицетворявшегося зла. И только христи­анство открыло нам трагическую картину борьбы человеческой души с космическим всепронизывающим злом. Оно показало зло как реальную силу, как сатанинскую энергию, а источник зла - как живую лич­ность падшего первоангела, который борет­ся с Богом в человеческом сердце.

Человеческая душа по природе добра, но мы получили не её первозданную природу, а искажённую, испорченную, проеденную грехом и тяготеющую к греху. Наша душа - образ Божий, полюбивший демона, и в этом страшный внутренний трагизм человечес­кой души. Грех - не простая ошибка. Срав­нительно редко случается, когда человек делает грех по ошибке. В нас живёт совесть, которая как бы посылает в наше сознание безмолвные сигналы тревоги, предупреж­дает нас. Но зло чарует, пленяет человека, обманывает его, и человек совершает грех из-за ложной сладости греха, которая тут же превращается в горечь. И что самое страшное, человек не учится на собствен­ных грехах, а наоборот, ищет каких-то нео­бычайных ощущений в ещё больших глубинах новых грехов.