«...Иисус Наставник, помилуй нас!»
Сама интеллигенция ужаснулась революции, которую она вырастила; так ужасается маг, вызвавший демонов из тёмных недр земли, так ужасается женщина, родившая вместо ребёнка монстра, так ужасаются дети, которые, играя с огнём, нечаянно подожгли собственный дом. Христианство дало человечеству могучий импульс любви. И любовь ещё жила в постхристианской культуре, но постепенно инерция её ослабевала, пока совсем не исчезла: у интеллигенции оставался только протест против зла, но без какой бы то ни было любви к человеку, причём протест уже не во имя счастья человека, а во имя его свободы, точнее - собственной свободы интеллигента, которая всё больше приходила в столкновение с моралью. Так произошла ассимиляция гуманизма с либерализмом. И так началась агония интеллигенции: она ищет выхода в декадентстве*. Но это только пошло красивые театральные маски на отвратительном лице порока, это только золотистая парча, в которую завернут труп.
* Декадентство (вт. пол. XIX - нач. XX) - широко распространённое в европейской литературе и искусстве настроение декаданса, «упадка», вызванное началом общего кризиса традиционных христианских ценностей.
Либерализм и любовь несовместимы друг с другом: нельзя любить похожее на мусорный ящик отвратительное существо, погрязшее в разврате, нельзя любить циничную душу, для которой нет ничего святого, кроме ненасытной жажды наслаждений. Отсюда начинается новый этап потери любви и дружбы (даже простой коллегиальной солидарности) - эмоциональное охлаждение, которое становится психологической катастрофой современности. «Зачем бороться или чем-то жертвовать ради двуногих поросят, которым ничего не надо, кроме лужи? Не лучше ли жить для самого себя?».
Гуманизм начался с бездуховности, а кончился бездушием. Отказавшись от Бога, он перекрыл источник. Вода не могла долго сохраняться в русле: на месте потока появилось сначала болото, затем лужа, а затем и сухое каменное дно.
Сейчас мы живем в атмосфере внутреннего изоляционизма, в атмосфере полного отчуждения друг от друга. Интеллигенты превращаются в бомжей или дельцов, причем бомжи - лучшая часть интеллигенции, которая понимает, что она никому не нужна, что она вымирает, как мамонты во время наступления ледников. Метаморфоза-превращение другой части интеллигенции в дельцов политических и торговых коснулась худшей её части, которая стала похожа на беженцев: вот они, побросав свои дома и имущество, бегут от наступающего врага, имя коего - нужда, бегут куда глаза глядят. И наступает следующий виток падения.
В античные времена человек ассоциировался с его разумом. В человеке уважали его ум, его знания и умение философски мыслить. Христос раскрыл человеческое сердце. Христианство - это религия сердца. Рассудок подобен холодному свету, а любовь - огню. Гуманизм, по сути дела, лишил человека духовного сердца, место сердца занял желудок, воспеваемый различными социально-экономическими теориями. Либерализм опустил человека еще ниже. И интеллигенция, агонизируя, расчистила путь для духовных потомков - железных ящеров, с узким лбом и твёрдой, непроницаемой чешуей. Если бы у этих ящеров имелись сыновние чувства, то они назвали бы интеллигенцию своим заботливым родителем, который, сам того не желая, и родил и взрастил их. Но ящерам нет дела ни до Бога, ни до истины. Для них эквивалент силы и счастья - деньги. Они смотрят на мир глазами игроков, для них такие слова, как любовь и правда,- безнадёжные анахронизмы.
Интеллигенция убила Бога в сердце человека, а значит - убила и человека, убила и самое себя. Поэтому мир, который стал холоден, как пустынные космические пространства, мир, который населяют теперь Монстры в облике людей,- это реальность тех утопий, которыми интеллигенция обманывала себя и других на протяжении столетий. Интеллигенция писала книгу красочных утопий, но слова этой книги превращались в кровавые буквы апокалипсиса.
Нигилизм и цинизм - это предпоследние звенья в борьбе с христианством. А уж за ними выступает та сила, которую мы назвали сатанизмом,- религия зла и бездушия, претендующая на роль всемирной религии.
Античные философы, в том числе неоплатоники*, рассматривали зло и грех как оскудение и недостаточность добра. Хотя язычники верили в существование и добрых, и злых духов, но эта нескончаемая вереница почитаемых язычниками божеств была общей семьёй.
* Неоплатонизм (III- VI) - направление в древнегреческой философии.
Зло являлось, скорее - внешней, разрушительной силой, которая нарушает гармонию природы. Но личностного зла, воплощением и источником которого стал сатана, и тёмных глубин греха, таящихся в сердце человека, ум самых великих античных философов не мог себе представить и понять. Поэтому в борьбе против зла они оказывались бессильными и как бы слепыми, как перед врагом, захватившим потаённые обители их собственной души. Говорят, что над воротами Дельф было написано: «Познай самого себя»*,- но этот призыв так и остался невыполненным: познать истину можно только через Откровение, а глубины души, похожие на преддверие ада,- через благодать.
* На фронтоне храма Аполлона в Дельфах было начертано: FvuGi aeccuxov. Изречение приписывается древнегреческому философу Фалесу (ок.625 - ок.547 Р.Х.) (см.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и йзРечениях знаменитых философов. М., 1979. С. 75).
Философы смогли дойти до самого поверхностного, самого неполного определения греха - как недостатка добра. Впрочем, здесь следствие спутано с причиной. Именно грех явился действенной силой, изгоняющей добро, свойственное человеку до грехопадения, из его души. Не зло является следствием недостатка и оскудения добра, а само оскудение произошло из-за действия олицетворявшегося зла. И только христианство открыло нам трагическую картину борьбы человеческой души с космическим всепронизывающим злом. Оно показало зло как реальную силу, как сатанинскую энергию, а источник зла - как живую личность падшего первоангела, который борется с Богом в человеческом сердце.
Человеческая душа по природе добра, но мы получили не её первозданную природу, а искажённую, испорченную, проеденную грехом и тяготеющую к греху. Наша душа - образ Божий, полюбивший демона, и в этом страшный внутренний трагизм человеческой души. Грех - не простая ошибка. Сравнительно редко случается, когда человек делает грех по ошибке. В нас живёт совесть, которая как бы посылает в наше сознание безмолвные сигналы тревоги, предупреждает нас. Но зло чарует, пленяет человека, обманывает его, и человек совершает грех из-за ложной сладости греха, которая тут же превращается в горечь. И что самое страшное, человек не учится на собственных грехах, а наоборот, ищет каких-то необычайных ощущений в ещё больших глубинах новых грехов.