* Орфики (VIдо Р.Х.- Vno P.X.) - члены древне­греческого религиозного движения.

** Иллюминаты (XVIII) - члены тайного масонского общества.

Духовные катастрофы должны предше­ствовать тем трагическим событиям, миро­вым катастрофам и катаклизмам, о которых приоткрыто нам в Апокалипсисе. Сатанисты гордо заявляют, что их религия будет самой многочисленной в XXI столетии. И всё же и эти несчастные являют собой образ Божий, хотя и затемнённый демоническими грехами. Их душа подобна обгоревшей в костре и по­крытой копотью иконе, на которой еле разли­чим контур почерневшего лика. И они, эти не­счастные, в какой-то мере являются нашими близкими, потому что для них ещё открыта возможность покаяния и возрождения.

Исповедь оккультистов - это особо от­ветственное дело, которое требует от свя­щенника молитвенной подготовки и любви к падшему в бездну человеку. В Ветхом За­вете оккультисты подлежали смертной каз­ни. В Новом Завете смерти подлежит грех, но не грешник. Поэтому Церковь не отвер­гает никого из приходящих к ней.

Священнику не требуется знать подроб­ности оккультных учений, но для него обязательно показать обратившемуся из ок­культизма нравственную силу, цельность и внутреннюю красоту христианства - то, что отсутствует в оккультизме и магии.

Демонизм и оккультные увлечения похожи, напомним, на духовную эпидемию, которая, как чума, охватила мир. Мы должны бороться с демонической силой, но при этом сохранять сострадание к обманутым сатаной людям.

Кстати заметить, у тех, кто пришёл к Пра­вославию после увлечения восточными рели­гиями и оккультными учениями, а особенно у тех, кто практически занимался восточно-оккультными психофизическими упражне­ниями, остаётся в душе долго не заживающая рана, которая крайне болезненно даёт знать о себе в области мистики и молитвы.

Оккультизм - демонообщение, во время которого происходит не фиксируемый са­мим человеком процесс демоноуподобления. Впрочем, в чёрной магии это демоноуподобление уже не скрывает себя; оно является содержанием и целью ритуалов: всех этих мантр, заклятий и призывов тёмных духов. Если рассмотреть историю падения сатаны как клиническую картину, то становится очевидным, что сатана, как мы уже говори­ли,- это первый душевнобольной, одержимый манией величия, первый визионер и па­раноик, который в своем больном воображе­нии представил себя вторым Божеством: Гордость повлекла за собой потерю любви. Демон - дух, неспособный вместить в себя луч любви, хотя бы такой тонкий, как луч, идущий от звезды,- дух, неспособный вмес­тить в себя и каплю смирения, хотя бы та­кую малую, как утренняя росинка на листке цветка. Характерно, что душевнобольной на­ходится в состоянии аутизма (погружения в себя), он не в состоянии любить других лю­дей, он в постоянной тревоге, в постоянных фобиях, но даже когда он дрожит от страха, то не способен смирить себя. Душевноболь­ной теряет свою собственную личность, он надевает на себя выдуманную личину, с ко­торой отождествляет себя. Чаще всего это маска какого-нибудь великого человека. Ду­шевнобольной создаёт мир иллюзий (мир болезни), бежит в этот мир и живёт в нём. Подобное чувство испытывает и оккультист. Он становится жесток и холоден к своим ближним, его душа в постоянной тревоге, он думает о себе как о ком-то великом, он жи­вёт в ирреальном мире, созданном собствен­ным воображением. Уподобление демону проявляется как паралич сердца. Центр жиз­ни оккультиста переходит из сердца в область страстей - в периферию сердца.

Апостол Павел пишет о демонах как о ду­хах поднебесных (Еф.6,12). Они нахо­дятся не на небе, а в некой области под не­бом. Так наши страсти находятся не в на­шем сердце, а в области около сердца и действуют на него как бы извне. Со страс­тями соединён рассудок, наполненный меч­тами, грёзами и картинами самого цветис­того воображения. Впрочем, кроме самого человека здесь действует и невидимый «жи­вописец» - диавол. Отсутствие любви и смирения - это признак душевной болез­ни. Переход из оккультизма в Православие требует следующего: реанимации челове­ческого сердца, возрождения двух движу­щих сил души - любви и смирения, осоз­нания собственной личности.

В оккультизме Бог как Личность отсут­ствует. Это - пустая абстракция, а в неко­торых случаях просто символ космической энергии. Оккультизм имеет дело с духами, а не с Богом. У оккультистов пропадает чув­ство живой личности, для них человек - предмет пользования, а демон - инструмент для осуществления своих страстей. Практи­ческую мораль оккультистов можно охарак­теризовать термином инструментализм. Их мантры и заклинания, упражнения и риту­алы похожи на работу со сложным компь­ютером; слова и ритуалы - это рычаги и системы связи компьютера. Поэтому оккульт­ные инициации часто заключаются в от­крытии неофиту неких магических имён. Переход из оккультизма в Православие в этой плоскости должен знаменовать собой переход от инструментализма к личностно­му общению - к персонализму, общению с конкретными личностями. Разорвать по­рочный круг страстей, переместить ум из об­ласти рассудка в сердце, оживотворить и со­греть лёд своего сердца любовью - должно стать задачей такого человека. Заклятие - это императив, повеление. Медитация - это беседа с собой, это созерцание определённой идеи или предмета. Для оккультиста молит­ва - это вид словесной энергии, или трансформация энергии собственной души в сло­ва молитвы, или действие через энергию, заключённую в самих словах и именах. Поэто­му оккультист по инерции отождествляет действие молитвы с самой молитвой, а се­бя - с энергетическим генератором. Он ожи­дает ответа не от Бога, а от самой молитвы, ответа как её следствия, как реализации за­ключённых в молитве потенциальных сил. Молитва - это мольба, то есть благоговей­ная просьба, а оккультист никого ни о чём не просит. Он забывает о самом главном, что об­ращает его к Богу как Живой Личности; для оккультиста молитва не диалог, а монолог.

Оккультизм в какой-то степени связан с пантеистическим мировоззрением - оду­шевлением сил природы и обожествлением космоса. Мистика пантеизма - это мисти­ка слияния с «духом» космоса,- состояние, называемое в индуизме сомадхи*, или мис­тика достижения нирваны (пустоты (небы­тия) как истинного состояния бытия) в буд­дизме; это мистика упрощения, то есть ос­вобождения души от слов, представлений, чувств, эмоций и так далее для погружения в бесформенную пустоту.

* Самадхи - своего рода психическое сосредото­чение в индуизме и буддизме.

А так как бывший оккультист, смешивая молитву с медитацией, стремится к этому упрощению для освобож­дения души от её содержания, то он питает какую-то скрытую неприязнь к общественно­му богослужению, старается не приходить в храм, когда там праздничная служба и мно­го народа, а предпочитает молиться один в сво­ём доме; там ему легче погружаться в подоб­ное состояние. Вообще оккультист чувствует себя во время литургической службы плохо. Он объясняет это шумом в церкви, давкой, неумением людей вести себя в храме. Но на самом деле здесь более глубокая причина: стремление тёмных сил оторвать человека в мистическом плане от храма, от места, где небо соединено с землёй. Оккультист привык рассчитывать только на себя и надеяться толь­ко на свои силы, поэтому он одинок в храме. В Церкви он ищет не благодати Божией, а ка­кой-то «космической энергии». Это не обще­ние с Богом, а как бы включение себя, вроде прибора, в электрическую сеть. Оккультист редко приходит в церковь до службы, а чаще всего он опаздывает на литургию и уходит раньше, не дождавшись её конца. Следует отметить, что мистика католиков включает в себя элементы медитации. Поэтому неко­торые исследователи находили сходство между католической мистикой и йогой. Ка­толики редко скажут: «Я молюсь в храме», скорее: «Я медитирую». Характерно, что скамьи, находящиеся в костёлах, предназ­начены больше не для молитвы, а для раз­мышления, для медитации.

Бывший оккультист должен научиться тому, что делает каждый ребенок: просить; научиться просить у Бога - вечного и вре­менного для себя и для других; чувствовать Бога, как ребёнок чувствует своего отца, доверять Ему, а не собственным силам.