«...Иисус Наставник, помилуй нас!»
Оккультизм - демонообщение, во время которого происходит не фиксируемый самим человеком процесс демоноуподобления. Впрочем, в чёрной магии это демоноуподобление уже не скрывает себя; оно является содержанием и целью ритуалов: всех этих мантр, заклятий и призывов тёмных духов. Если рассмотреть историю падения сатаны как клиническую картину, то становится очевидным, что сатана, как мы уже говорили,- это первый душевнобольной, одержимый манией величия, первый визионер и параноик, который в своем больном воображении представил себя вторым Божеством: Гордость повлекла за собой потерю любви. Демон - дух, неспособный вместить в себя луч любви, хотя бы такой тонкий, как луч, идущий от звезды,- дух, неспособный вместить в себя и каплю смирения, хотя бы такую малую, как утренняя росинка на листке цветка. Характерно, что душевнобольной находится в состоянии аутизма (погружения в себя), он не в состоянии любить других людей, он в постоянной тревоге, в постоянных фобиях, но даже когда он дрожит от страха, то не способен смирить себя. Душевнобольной теряет свою собственную личность, он надевает на себя выдуманную личину, с которой отождествляет себя. Чаще всего это маска какого-нибудь великого человека. Душевнобольной создаёт мир иллюзий (мир болезни), бежит в этот мир и живёт в нём. Подобное чувство испытывает и оккультист. Он становится жесток и холоден к своим ближним, его душа в постоянной тревоге, он думает о себе как о ком-то великом, он живёт в ирреальном мире, созданном собственным воображением. Уподобление демону проявляется как паралич сердца. Центр жизни оккультиста переходит из сердца в область страстей - в периферию сердца.
Апостол Павел пишет о демонах как о духах поднебесных (Еф.6,12). Они находятся не на небе, а в некой области под небом. Так наши страсти находятся не в нашем сердце, а в области около сердца и действуют на него как бы извне. Со страстями соединён рассудок, наполненный мечтами, грёзами и картинами самого цветистого воображения. Впрочем, кроме самого человека здесь действует и невидимый «живописец» - диавол. Отсутствие любви и смирения - это признак душевной болезни. Переход из оккультизма в Православие требует следующего: реанимации человеческого сердца, возрождения двух движущих сил души - любви и смирения, осознания собственной личности.
В оккультизме Бог как Личность отсутствует. Это - пустая абстракция, а в некоторых случаях просто символ космической энергии. Оккультизм имеет дело с духами, а не с Богом. У оккультистов пропадает чувство живой личности, для них человек - предмет пользования, а демон - инструмент для осуществления своих страстей. Практическую мораль оккультистов можно охарактеризовать термином инструментализм. Их мантры и заклинания, упражнения и ритуалы похожи на работу со сложным компьютером; слова и ритуалы - это рычаги и системы связи компьютера. Поэтому оккультные инициации часто заключаются в открытии неофиту неких магических имён. Переход из оккультизма в Православие в этой плоскости должен знаменовать собой переход от инструментализма к личностному общению - к персонализму, общению с конкретными личностями. Разорвать порочный круг страстей, переместить ум из области рассудка в сердце, оживотворить и согреть лёд своего сердца любовью - должно стать задачей такого человека. Заклятие - это императив, повеление. Медитация - это беседа с собой, это созерцание определённой идеи или предмета. Для оккультиста молитва - это вид словесной энергии, или трансформация энергии собственной души в слова молитвы, или действие через энергию, заключённую в самих словах и именах. Поэтому оккультист по инерции отождествляет действие молитвы с самой молитвой, а себя - с энергетическим генератором. Он ожидает ответа не от Бога, а от самой молитвы, ответа как её следствия, как реализации заключённых в молитве потенциальных сил. Молитва - это мольба, то есть благоговейная просьба, а оккультист никого ни о чём не просит. Он забывает о самом главном, что обращает его к Богу как Живой Личности; для оккультиста молитва не диалог, а монолог.
Оккультизм в какой-то степени связан с пантеистическим мировоззрением - одушевлением сил природы и обожествлением космоса. Мистика пантеизма - это мистика слияния с «духом» космоса,- состояние, называемое в индуизме сомадхи*, или мистика достижения нирваны (пустоты (небытия) как истинного состояния бытия) в буддизме; это мистика упрощения, то есть освобождения души от слов, представлений, чувств, эмоций и так далее для погружения в бесформенную пустоту.
* Самадхи - своего рода психическое сосредоточение в индуизме и буддизме.
А так как бывший оккультист, смешивая молитву с медитацией, стремится к этому упрощению для освобождения души от её содержания, то он питает какую-то скрытую неприязнь к общественному богослужению, старается не приходить в храм, когда там праздничная служба и много народа, а предпочитает молиться один в своём доме; там ему легче погружаться в подобное состояние. Вообще оккультист чувствует себя во время литургической службы плохо. Он объясняет это шумом в церкви, давкой, неумением людей вести себя в храме. Но на самом деле здесь более глубокая причина: стремление тёмных сил оторвать человека в мистическом плане от храма, от места, где небо соединено с землёй. Оккультист привык рассчитывать только на себя и надеяться только на свои силы, поэтому он одинок в храме. В Церкви он ищет не благодати Божией, а какой-то «космической энергии». Это не общение с Богом, а как бы включение себя, вроде прибора, в электрическую сеть. Оккультист редко приходит в церковь до службы, а чаще всего он опаздывает на литургию и уходит раньше, не дождавшись её конца. Следует отметить, что мистика католиков включает в себя элементы медитации. Поэтому некоторые исследователи находили сходство между католической мистикой и йогой. Католики редко скажут: «Я молюсь в храме», скорее: «Я медитирую». Характерно, что скамьи, находящиеся в костёлах, предназначены больше не для молитвы, а для размышления, для медитации.
Бывший оккультист должен научиться тому, что делает каждый ребенок: просить; научиться просить у Бога - вечного и временного для себя и для других; чувствовать Бога, как ребёнок чувствует своего отца, доверять Ему, а не собственным силам.
Обычно, когда определяют различие религий или конфессий, то останавливаются на их вероучении - догматике, затем - на обрядах и ритуалах. Но есть одна область, которая трудно поддаётся определению, но в то же время является самой сердцевиной религии: это - мистика.
Оккультисты, вступая в Церковь, несут в себе инерцию пантеистической и демонической мистики. Особенно разрушительное действие эта инерция проявляет в искажении молитвы. Поэтому несколько остановимся на этом вопросе. Мы не задавались целью разбирать бесчисленное количество школ и систем неоязычества, а только хотим указать на некоторые факты, чтобы помочь людям осознать, какую рану они могут носить в себе.
Индуисты, вернее - индуистские мистики стремятся к состоянию, как уже говорилось выше, называемому самадхи. Оно имеет сходство с экстазом неоплатоников. Гималайский пантеон богов - это персонификация свойств «единого»; многобожие - религия толпы; картинки, нарисованные для детей, которые не познали Божественное начало, обитающее в них самих. Но «посвящённый» индуист знает, что существует только единый, а множественность - иллюзорна. Он отвлекает свой ум от множественности форм, мыслей, картин и представлений. Это интеллектуальное упрощение относится как к внешнему, так и к внутреннему, психическому миру самого человека. Он как индивидуум кажется себе иллюзией: «Нет ни меня, ни тебя; существует только он», другими словами: «Я - есть ты, ты - есть он». Человек пытается путем медитаций отождествлять себя с этой аморфной и безликой единицей как единственным бытиём, вне которого начинается мир иллюзий. Он посредством медитативных упражнений хочет слить себя с абсолютом и остаётся с единственной верой в то, что он и Божество - едины, а точнее - он сам своё божество. Психическая жизнь подавлена, как бы уничтожена; вере в свою божественность ничего не противостоит. Эта идея охватывает всего человека и приводит его в состояние транса. Разумеется, молитва здесь отсутствует: кому молиться, если молящийся тождественен абсолюту? Притязания на богоравенство или самообожение являются основой первородного греха и ведут начало своё от отпадения сатаны, который посчитал себя богом.
Итак, прошедший путь индуистской мистики под видом молитвы обращается не к Богу, а к самому себе и заменяет молитву медитацией. Самое страшное искушение для такого человека, что он в христианстве с трудом приобретает чувство общения с Богом как с Личностью; для него Божество - неопределённый универсум. Поэтому у людей, пришедших из пантеистических религий и оккультных учений, если они были практически включены в них, надолго остаётся какая-то холодность ко Христу как Богочеловеку. Оккультист Владимир Соловьёв подменяет Богочеловека богочеловечеством. Ранние философские работы Соловьёва, а также произведение «Смысл любви» носят пантеистический характер. Впрочем, в ранних произведениях философ пытался обобщить христианский и восточно-пантеистический опыт, только не мистики, а мышления. А «Смысл любви», как мы уже отмечали, проводит идеи шиваизма* и шактизма. Характерно, что Соловьёв долгое время занимался спиритизмом.
* Шиваизм - оргиастическое течение в индуизме.
Что касается Флоренского, пришедшего к христианству от платонизма и гностицизма, то он пишет о Христе каким-то ледяным тоном: так можно писать о мертвеце. По сути дела, у Флоренского Христос, еще раз подчеркнём, заменён Софией - «матерью мира».
Прошедшему путь буддизма следует помнить, что буддизм в своих отрицаниях-негациях ещё более радикален, чем индуизм (нам, впрочем, кажется, что точнее будет название шиваизм). Если шиваизм учит о сведении психической жизни человека к некой универсальной единице, то мистика опустошения в буддизме стремится свести всю психическую жизнь к нулю, объявив злом всякое бытие. Шиваизм ищет единого бытия под многообразием форм жизни. Буддизм отрицает бытие универсума. Его мистика - не уничтожение форм, а уничтожение самого бытия как иллюзии, влекущей за собой реальные страдания (мы об этом уже говорили в связи с творчеством Рериха). Здесь не только уничтожаются мысленные объекты, но подвергается беспощадной ампутации вся эмоциональная сфера человека.